Наконец толчки прекращаются, но я продолжаю дрожать.
— Это неправильно, — шепчу я, когда мы с Полом прижимаемся друг к другу на каменном полу. — Это не просто землетрясение.
— Ты совершенно права. Это нечто большее, — говорит Пол, удивляя меня. Неужели он собирается приписать это нашему греховному поцелую? Нет. Вместо этого он указывает на одно из окон, и мой взгляд следует за линией его пальца через разбитое стекло по краям, чтобы увидеть луну, которая даже сейчас скрыта темнотой.
— Это просто затмение, — после всего остального, это благословенно разочаровывает. — Затмения не сверхъестественны, ты же знаешь. Это не гнев Бога или что-то в этом роде. Ты можешь спросить моих родителей.
Пол бросает на меня взгляд.
— Я знаю это, конечно, — говорит он достаточно вежливо, но я понимаю, что это измерение должно быть достаточно продвинутым, чтобы знать, что это не демон ест луну. — Но ведь на сегодняшний вечер не было предсказано никакого затмения, не так ли? Конечно, твои родители сообщили бы её Святейшеству.
— Возможно, они сообщили.
И всё же… мама с папой были рады, что хорошенько рассмотрят Юпитер этим вечером. Они так волновались об этом событии. Может быть, затмение слишком обыденно для них, чтобы переживать о нём?
Или растущая темнота в небе свидетельствует о том, что мои худшие опасения сбываются?
Шум в коридоре означает, что другие начинают паниковать. Пол прижимается губами к моему лбу, один быстрый поцелуй.
— Я должен поговорить с остальными, выяснить, является ли это простой календарной ошибкой или нет…
Я целую его в ответ, на этот раз в губы.
— Иди. Но приезжай к моим родителям как можно скорее, хорошо? Сразу, как будет возможность.
Пол берёт мою руку и прижимает к своей груди. Я не чувствую Жар-птицы, только учащённое биение его сердца.
— Всегда, — обещает он. — Всегда, Маргарет.
Он выбегает из часовни, а я поднимаюсь на ноги и отряхиваю наряд. Несмотря на свои страхи, я стараюсь сохранять спокойствие. Думать о рациональных альтернативах. Темнота наверху могла быть только облаками, набегающими перед бурей. Или мои родители могли настолько увлечься своими делами, что забыли предупредить Папу Марту III о грядущем затмении, что они сделали бы на сто процентов.
Всё возможно. И всё же мой внутренний голос повторяет мантру, что я могу выпрыгнуть, когда захочу. Вес Жар-птицы на моей груди никогда не успокаивал меня больше.
Подходя к двери часовни, я ловлю себя на том, что вспоминаю, когда была здесь в последний раз. Все свечи мерцали в аккуратных рядах. Витражные окна были нетронутыми, высекая свет в впечатляющие образы с рамами из тонкого железа. Теперь замок почти в руинах. Я не могу не представлять свою любовь к Полу, лежащему здесь со всеми другими сломанными, брошенными вещами.
Я поспешно выхожу из Замка Святого Ангела и обнаруживаю, что стражники покинули свой пост у дверей. Вместо этого они присоединились к толпе людей, собравшихся на холме и в смятении глядящих в небо. Я поднимаю голову и вижу, что луна полностью исчезла и теперь, в расширяющемся круге вокруг неё, звёзды гаснут одна за другой.
Вот гаснет моя последняя надежда, что это было затмение.
О Боже, думаю я. Вот оно. Это действительно так. Если Пол не появится здесь в ближайшее время с решением, Римская вселенная умрёт.
В этот самый момент кто-то налетает на меня, сбивая с ног.
Каменистая земля царапает мою плоть. Горячая кровь течёт из царапины на моей скуле, но мне было всё равно. Я встаю на четвереньки, даже не потрудившись посмотреть на беднягу, который в панике налетел на меня. Кто мог винить их за то, что они взбесились?
Затем чья-то рука хватает меня за ворот мантии и начинает ощупывать. В первом приступе шока я предполагаю, что какой-то придурок пытается изнасиловать меня, что я бы нашла отвратительным, если бы не чёртов апокалипсис. Я отвожу кулак, чтобы ударить противника в лицо и вижу, как Ромола поднимается на ноги.
И теперь она сжимает мою Жар-птицу, такую же, как та, что висит у неё на шее.
— Отдай обратно! — я бросаюсь на неё, но Ромола толкает меня в сторону тяжёлым посохом, который держит в другой руке. Я снова падаю, но отползаю подальше от неё. — Что ты делаешь?
— Завершаю эксперимент, — она улыбается с полным удовлетворением. — Мы не были уверены, что это сработает. Но похоже, что так оно и есть.
Земля снова грохочет под нами, достаточно, чтобы сбить меня с ног. Ромола остается на ногах с помощью своего посоха.
Если она думает, что эта палка может защитить её, она ошибается. Мне всё равно, как сильно она бьёт, как жестоко она ранит меня. Единственное, что имеет значение — это возвращение Жар-птицы.
— Как вы смогли это сделать? — говорю я, с трудом поднимаясь на ноги. — Как вы смогли уничтожить целую вселенную?
— Это не мы, — говорит Ромола. — Это ты.
О чём ты говоришь? Я хочу протестовать. Это невозможно. Я ничего не сделала, чтобы разрушить эту вселенную. Я бы никогда этого не сделала!
Но мой разум уже возвращает меня к сегодняшнему дню. К моему первому взгляду на Ромолу, который заставил меня насторожиться, но недостаточно. До того момента в Ватикане, когда Папа Марта забрала у меня Жар-птицу.
— Ты забрала её у Папы, — говорю я Ромоле, когда мы стоим под зловеще темнеющим небом. Факелы, всё ещё горят вокруг нас, единственный оставшийся свет. — Ты прикасалась к ней. И когда она была у тебя, ты сделала что-то…
— Гарантировала, что ты спровоцируешь разрушение всего этого измерения в тот момент, когда попытаешься выпрыгнуть из него. Счастливый момент. Я думала, что мне придётся накачать тебя наркотиками и снять её с твоей шеи, пока ты спишь. Но благодаря вмешательству Папы и твоей нетерпеливости, что ж…. Мы сделали это даже быстрее, чем надеялись, — улыбка Ромолы должна быть на обложке свадебного журнала, а не при конце света. — Конечно, мы знали, что это может сработать только в одном случае. Ты не попадёшь в ловушку, если будешь знать о ней. Но не похоже, что мы должны беспокоиться об этом, не так ли?
Речь идёт не только об уничтожении Римской вселенной. Это также очень специфический, очень личный заговор Триады, чтобы убить меня.
К счастью, это глупый план. Больной план Главного офиса по спасению Джози показал мне, что происходит, когда кто-то оказывается во вселенной, когда она исчезает.
— Если эта вселенная будет уничтожена, моё сознание просто вернётся домой. А это значит, что я могу прийти за тобой, как только получу в свои руки ещё одну Жар-птицу.
Как бы долго это ни продолжалось.
Ромола громко смеётся, хотя ропот толпы становится всё громче.
— Это случилось бы почти с любым другим путешественником. Даже с совершенным путешественником, если его душа была расщеплена. Если она не была бы расщеплена, мы не смогли бы спасти Джози. Но нетронутая совершенная путешественница с её полной силой, ах, это другая история.
Простите?
— О чём ты говоришь?
— Ты привыкла к привилегиям, не так ли? Комфортно с такими-то талантами. Всё так просто для идеального путешественника, — Ромола делает вид, что изучает Жар-птицу, приз, который она получила. — Это потому, что идеальные путешественники теснее связаны с другими измерениями. Но, видишь ли, за это приходится платить. Ты настолько синхронизирована с этой вселенной, что можешь сохранить контроль, и настолько синхронизирована, что без твоей Жар-птицы, когда эта вселенная взорвётся…
Её голос затихает, заставляя меня ждать продолжения. Волна холодной паники охватывает меня, когда я понимаю, о чём она говорит. Я говорю это первой:
— Когда эта вселенная умрёт, я умру вместе с ней.
Глава 13
Ромола раскачивает Жар-птицу вперёд и назад, как гипнотизер карманные часы, дразня меня.
— У меня так мало полезных измерений, а мистер Конли так редко позволяет мне заниматься чем-то важным. Я думаю, это скоро изменится, не так ли?
Миллиарды людей вот-вот умрут, а эта идиотка в восторге от своего повышения. Даже моё собственное выживание вряд ли имеет значение по сравнению с этим, но я готова бороться за все наши жизни. Я сжимаю кулаки и готовлюсь принять удар в голову, удар ножом, что угодно.
— Последний шанс, Ромола. Верни мне мою Жар-птицу.
— Последний шанс, — эхом отзывается она. — И ты только что его потеряла.
Ромола отбрасывает посох. Я вижу, как её рука тянется к собственной Жар-птице, чтобы прыгнуть и я бросаюсь на неё…
… и приземляюсь на голую землю, когда она стремительно уворачивается.
Я поднимаюсь с земли и отчаянно оглядываюсь, уверенная, что увижу Ромолу даже среди нарастающего хаоса… где там! Её жёлтое бархатное платье, яркое в темноте, выделяет её в толпе, собравшейся внизу. Я бросаюсь вниз по склону, не обращая внимания на кровоточащие порезы на лице и руках, отчаянно пытаясь дотянуться до неё. В толпе я теряю её из виду, снова вижу, снова теряю. Но, наконец, я замечаю жёлтый бархат, сосредотачиваюсь на нём и бросаюсь за ней. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки, я хватаю Ромолу за плечи, разворачиваю и рычу:
— Верни. Её. Назад.
— Чего ты хочешь от меня? — её ухмылка исчезла, сменившись чистым, искренним ужасом.
Мой желудок сжимается, когда я вижу, что она не держит Жар-птицу в руке и её нет на шее. Это версия Ромолы, которая принадлежит этой вселенной. Той, чей двойник только что предал её.
— Как ты думаешь, что я сделала? Я клянусь, странные знамения в небе не моя вина…
— Я знаю, — я отступаю назад, наполовину в трансе. — Я знаю.
Ромола только что покинула это измерение, унося с собой и свою Жар-птицу и мою.
Это значит, что я застряла здесь, на краю света, без малейшего шанса на спасение.
Я падаю на колени, слишком ошеломлённая, чтобы даже закричать.
«Им нужен был идеальный путешественник, чтобы уничтожить вселенную», — думаю я в оцепенении. Они этого добились.