– Кажется, я никогда ее раньше не видела. – Я подхожу ближе, не в силах слишком долго задерживать взгляд на одном месте. На ней происходит слишком много всего разом. На первом плане танцующие собаки, но есть и танцующие люди. Художник использовал на картине всего три цвета, а по нижней части холста ползут несколько сияющих младенцев. – Мне нравится. У мамы есть одна из его картин. В детстве она была у меня любимой.
– Мои родители купили ее на аукционе несколько лет назад. Мама неравнодушна к Киту Харингу. Говорит, что любила его еще подростком, – поясняет Крю.
Я оглядываюсь и ловлю на себе его взгляд.
– Я и не знала, что у твоей семьи так много предметов искусства.
– Не так много, как у твоей, но кое-что имеется. – Он говорит так небрежно, как мог бы сказать только состоятельный человек. Мне знаком такой непринужденный тон при обсуждении чего-то столь ценного только потому, что мои родителя говорят точно так же. – Моя мать всегда в поисках инвестиций.
– Она проницательна.
– Иногда. Иногда нет. – Крю снова берет меня за руку. – Пойдем. Покажу тебе свою комнату.
– Ты так и не сказал, где твой отец, – говорю я, пока мы идем по коридору мимо череды панорамных окон с видом на город.
– Он в городе.
Я резко останавливаюсь, вынуждая Крю сделать то же самое.
– Может прийти домой в любое время?
– Возможно. – Крю пожимает плечами. – Но ему все равно, если я привел девушку, Рен.
– Может, мне не все равно. – Он приводил сюда других девушек? Наверное, не стоит спрашивать.
Меня это не касается.
Крю поворачивается ко мне, опускает руки на талию и подталкивает, пока не прижимает спиной к противоположной стене, пригвождая к месту своим горячим телом.
– Я скучал по тебе и твоей суетливости.
Я хмурюсь.
– Я не суетливая…
Он поцелуем заставляет меня замолчать.
– Ты очаровательная. И суетливая. О, и кстати… я еще никогда не приводил сюда девушку.
Улыбаясь от его признания, я дотрагиваюсь до его губ и просовываю между нами палец. А когда он прикусывает его, вскрикиваю и отдергиваю руку.
– Я не хочу произвести на твоего отца плохое первое впечатление, Крю. То, что мы здесь одни, может заставить его усомниться в моем… моральном облике.
– Если не выйдешь приветствовать его голой, думаю, все будет нормально.
Я невнятно что-то лепечу, собираясь возмутиться, но Крю вновь затыкает меня поцелуем. Издает мычание, как и всякий раз, когда наши губы только соприкасаются, словно никогда не сможет мной насытиться. Я теряюсь в его вкусе. Ощущении. Он хватает меня за бедра, жадно целуя, и я, обняв, крепко прижимаю его к себе.
Крю опускает руки, цепляет пальцами ткань платья и задирает его, обнажая мои бедра. Я стону, когда он просовывает между ними колено, поднимает его выше и потирает меня. Снова издаю стон и отрываюсь от его губ, запрокидывая голову, чтобы перевести дыхание.
– Ты возбуждена, – замечает он, упираясь коленом мне между ног.
– Я скучала, – признаюсь я, прижимаясь к нему.
Крю смотрит на меня потемневшим взглядом.
– Я мог бы трахнуть тебя прямо в этом коридоре.
– Перед картинами? – Я озираюсь вокруг. – Перед портретами твоих предков?
Он оглядывается через плечо и хмуро смотрит на портрет мужчины с холодными голубыми глазами, совсем как у самого Крю.
– Огастас Ланкастер первый.
– С виду злобный.
– Каким и надо быть, чтобы сколотить такое состояние. – Крю наклоняется и касается моих губ своими раз, другой. Высовывает язык и проводит им. – Я не хочу говорить о нем.
– Тогда отведи меня в свою комнату, чтобы мы сделали это в кровати, – предлагаю я, сжимая пальцами ткань его дорогой толстовки с капюшоном.
Он расплывается в порочной, умопомрачительной улыбке.
– Идем.
Я останавливаюсь и хватаю его за рукав.
– Я забыла свою помаду.
– Ты правда взяла ее с собой?
Я киваю, внезапно засмущавшись.
– Она в сумке. Я оставила ее в коридоре вместе с обувью.
– Тогда давай сходим за ней.
Мы берем мою крошечную сумочку, которую я оставила на ботинках, и идем в огромную спальню Крю. В ней тоже стена из панорамных окон, за которыми открывается такой же захватывающий вид на город. Стены выкрашены в насыщенный серый цвет, а на кровати светло-серое покрывало. Вся мебель приземистая и изящная, выполненная из темного дерева, а еще над комодом висит огромное зеркало. В него видно всю кровать, а значит, мы могли бы…
Наблюдать за собой, если бы захотели.
Крю подходит ко мне сзади, обнимает за талию и целует в шею. Я не отвожу взгляда от зеркала, наблюдая, как он опускает руку и теребит вырез моего платья.
– Мне нравится, что ты нарядилась для меня.
– Я хотела выглядеть красиво, – говорю я ему и своему отражению.
Теперь Крю опускает обе ладони на мою грудь, обхватывает ее, водит пальцами по краю лифа.
– Я считаю, что ты всегда выглядишь красиво.
Я запрокидываю голову, пока не опускаю ее Крю на плечо, и неотрывно наблюдаю, как он обхватывает мою грудь ладонями. Все тело ноет, с каждым его прикосновением нарастает восхитительная пульсация между ног. Крю целует меня в шею, проводя по ней зубами и языком, и я шумно выдыхаю, когда он прикусывает мочку моего уха.
– Ты наблюдаешь за нами в зеркале? – бормочет он мне на ухо.
Я киваю, нисколько не смутившись.
– Маленькая извращенка. – В его голосе слышится одобрение, и я не могу сдержать улыбку. – Давай снимем это.
Он слегка задирает платье, открывая белые кружевные трусики, и рассматривает меня в зеркало, сосредоточив взгляд на моей промежности. На том, как ткань прилипает к коже, потому что я возбуждена.
Подол платья опускается, скрывая трусики от взгляда, когда Крю тянется к резинке нижнего белья. Встает на колени позади меня и спускает трусики по моим ногам, пока не снимает окончательно, попутно целуя заднюю сторону моих коленей.
Мои бедра.
Я издаю сдавленный стон, когда он вводит в меня палец. Сжимаю его мышцами, отчего стонет уже он.
– Раздвинь ноги, – велит он, и я слушаюсь, но облегающий подол платья позволяет развести их всего на пару сантиметров. Крю это не останавливает. Он опускает руки мне на бедра, задирает ткань, чтобы не мешала ему, и принимается лизать меня сзади.
– О боже, – стону я, а веки тяжелеют, когда его язык проникает внутрь.
Крю сжимает меня так крепко, что могут остаться синяки. Нижняя часть моего тела наполовину обнажена. Я слышу, как он лижет и посасывает, слышу, как его язык скользит по моей влаге. Видя в зеркале, как он стоит позади меня на коленях, чувствуя, что он делает со мной, я оказываюсь все ближе и ближе к краю.
Я наклоняюсь, прижимая задницу к его лицу, пока он поглощает меня. И вот я содрогаюсь и кончаю со всхлипом. Со стоном. Рада, что он меня держит, иначе упала бы на пол. Оргазм лишил меня сил.
Крю встает в полный рост и разворачивает меня к себе лицом. Я, словно в дурмане, смотрю на него, позволяя ему целовать меня. Он опускает руку между нами и ласкает меня, на этот раз спереди.
– Тебя так легко довести до оргазма.
– Было очень приятно, – тихо говорю я.
– Хочу, чтобы ты смотрела в зеркало, когда я буду тебя трахать, хорошо? Я знаю, что тебя это заводит, Пташка. – Судя по его мрачному тону, ему нравится, что я смотрела. Что наслаждалась.
– Хорошо, – соглашаюсь я еле слышно и даже не возражаю, когда он расстегивает молнию платья, спускает его с плеч и выясняет, что на мне нет лифчика.
Соски возбуждены и болят. Все тело пульсирует, требуя его внимания. Крю быстро снимает с меня платье, пока я не оказываюсь полностью обнаженной, а потом укладывает на кровать и раздевается сам.
– Я не хотел торопиться, – бормочет он, разглядывая меня. – Хотел насладиться тобой. Мы уже неделю не были вместе.
Я киваю, беспокойно дрыгая ногами. Под кожей ощущается гул, который вынуждает меня извиваться, и во всем виноват он.
– Но ты лишаешь меня всякого терпения, – продолжает Крю, блуждая по мне взглядом. – Потрогай себя.
Я замираю, вспоминая, как он просил меня об этом в прошлый раз.
– Тебе нравится смотреть, как я себя ласкаю?
– Я хочу видеть, как ты трешь клитор. Как снова доведешь себя до оргазма.
Я опускаю руку между ног, неожиданно застеснявшись. Сейчас разгар дня. В комнату проникает много света, и мне ничего не скрыть. Я полностью на виду.
– Разведи ноги шире. Я хочу видеть тебя всю. – Крю устраивается на краю матраса и смотрит мне между ног.
Я расставляю их и открываю рот в изумлении, когда он обхватывает свое достоинство рукой и начинает поглаживать. Пальцами дотрагиваюсь до клитора, постанывая от чувствительности.
– Больно? – спрашивает он.
– Немного. – Я киваю.
– Продолжай тереть, – велит Крю, и я слушаюсь.
Мы не сводим друг с друга глаз, пока ласкаем себя, и, думаю, это самое сексуальное, что я делала в жизни. Я двигаю пальцами, а он с затаенным вниманием наблюдает. Я совершенно зачарована тем, как он гладит себя, размазывая большим пальцем предсемя по головке.
У меня текут слюнки. Тело дрожит. Я хочу почувствовать его внутри. Хочу чувствовать, как он двигается, когда наши тела соединены, а губы слиты в поцелуе. Я хочу чувствовать, как он кончит, и самой кончить снова.
Я хочу все. Сейчас. Я жажду этого. Жажду его.
Должно быть, Крю тоже это чувствует, потому что внезапно встает, подходит к тумбочке и достает презерватив. Его член возбужден и загибается кверху. Я смотрю, как он надевает презерватив, и ласкаю себя, ощущая, как кожа распаляется и зудит.
– Иди сюда, – говорит Крю, усевшись на краю матраса и спустив ноги на пол. – Сядь на меня.
Я послушно ползу по кровати и устраиваюсь верхом у него на коленях. Его член упирается мне в поясницу, а лицо оказывается на уровне моей груди, и он не противится сильному искушению. Берет мой сосок в рот и посасывает, бормоча мне в кожу:
– Посмотри в зеркало.