– Я всегда знаю, когда твой отец говорит неправду. Он не покупал для тебя эту картину. Я так и не думала.
– Я ничего не понимаю. – Грудь сжимается. Чувствую, что могу расплакаться в любой момент. Если папа ее не покупал, значит…
– Это сделал парень Ланкастер, Рен. Я уверена, что это он.
Глава 50
Рен
– Нет. – Я встаю с диванчика и осматриваю кафе, выискивая отца, но вспоминаю, что он на улице. – Нет, нет, нет. Он не стал бы меня обманывать.
– Дорогая, сядь, – твердо велит мама с мольбой во взгляде. – Нам нужно договорить, пока он не вернулся.
Я сажусь на край дивана и до боли сжимаю столешницу замерзшими пальцами. Я в оцепенении. Унижена.
В ярости.
– Твой отец был слишком занят, чтобы заниматься ее поисками. И не стал бы сейчас тратить такие деньги на картину, как бы сильно ни желал ее купить. Она от Крю Ланкастера. И это совершенно логично, неужели ты не понимаешь? Он целую неделю присылал тебе помады Chanel. Все это вело к грандиозному финалу. И правда ведь «Миллион поцелуев в твоей жизни». Этот парень – гений.
О господи. Мама права. Знаю, что права. Почему я сама не заметила? Потому что отец вмешался и быстро присвоил подарок себе? Неужели мне так сильно хотелось верить, что он сделает это ради меня, что я позабыла о том, как все это лишено логики? Неужели я так отчаянно хочу папиной любви и одобрения?
– Кажется, меня сейчас вырвет, – хриплю я, подавляя подступившую тошноту.
Мама пододвигает мне стакан воды, и я вмиг выпиваю половину.
– Он знает, что ты сильно на него обижена, и я тоже обижалась на него за то, как он с тобой обращался. Как обращался со мной. Я слишком долго закрывала на это глаза и позволяла ему следить за тобой и относиться к тебе, как к несмышленому ребенку, а не как к умной молодой женщине, которой ты стала. Но больше не стану. У тебя своя голова на плечах. Твоему отцу не нужно постоянно следить, чем ты хочешь заняться. Ты можешь принимать собственные решения, – говорит мама с категоричностью, какую я не слышала никогда прежде.
– Ты правда так думаешь? – Мой голос еле слышен, эмоции путаются.
Она кивает и накрывает мою ладонь своей.
– Ты веришь, что твой отец непогрешим, но и он не без изъяна. Как и все мы. Он такой же человек, как все. Я не хотела устраивать сцену у тебя на глазах, но больше не могла это терпеть. Неправильно позволять ему присвоить подарок, который он тебе не дарил. Я не понимаю, почему он лжет, но это так, Рен. И ему это выйдет боком.
В груди щемит от его предательства. Он не мог не знать, что его поймают.
– Думаешь, он присвоил себе подарок, чтобы меня порадовать? Чтобы я больше на него не злилась?
– Это недостаточно веская причина, но возможно. Он должен понять, что ты быстро выяснишь правду. Крю о ней упомянет – захочет услышать заслуженную благодарность. Я удивлена, что он до сих пор не спросил, как тебе подарок.
Я откидываюсь на спинку дивана.
– Я забыла телефон в спальне. Папа меня торопил.
– Ну конечно, торопил, – отвечает она, качая головой. – А вот и он идет. Сделай вид, что ничего не знаешь. Обсудим все дома.
Я пытаюсь сохранить бесстрастное выражение лица, но мне трудно лгать, особенно в лицо.
Отец садится обратно на диван и улыбается, словно ни разу в жизни не сделал ничего плохого.
Как он мог мне солгать? Я этого не вынесу.
Не вынесу.
– Все хорошо, Рен? – спрашивает он, нахмурившись. – Ты будто расстроена.
– Когда ты ее купил?
– Что купил?
О, теперь он прикидывается дурачком. Вид у него уже виноватый.
– Картину. «Миллион поцелуев в твоей жизни». Когда ты ее купил? Как нашел? – Я жду, скрестив руки на груди.
– Я купил ее… недавно.
– У кого?
– У прежнего владельца.
Ну надо же.
– И где он живет? Как ты ее нашел?
Папа издает смешок, хотя в нем слышится нервозность.
– Ну, у нас с твоей матерью есть связи в мире искусства.
– Я не имела к этому никакого отношения, – добавляет мама, заслужив от него суровый взгляд.
– Скажи мне, как ты ее нашел, – требую я.
– Я уже сказал. У меня есть связи. Навел справки, сделал пару звонков. – Он потеет. Я вижу капельки пота вдоль линии роста волос.
– Может, Вероника помогла? – спрашивает мама, и ее голос сочится отвращением. – Уж я-то знаю, какая она услужливая.
– Не впутывай ее, – рявкает отец, краснея.
Вероника. Его новая помощница. Может, я чего-то не знаю?
– Сколько ты отдал за картину? – спрашиваю я.
– Да что вы обе на меня ополчились? И спрашивать о стоимости грубо, Рен. Это же подарок, – отчитывает меня он, а потом тут же вскакивает на ноги. – Идем.
– Но…
– Мы уходим, – перебивает он, а потом выходит из кафе.
Мы с мамой переглядываемся.
– Все будет хорошо, – говорит она. – Дома договорим.
Живот сводит. Мне бы хотелось, чтобы вообще не пришлось вести этот разговор.
Я молчу всю обратную дорогу до квартиры, молчит и отец. Даже мама. Мы все притихли, настроение стало мрачным.
Окончательно испорчено.
Как он мог мне солгать? Как? Я не понимаю. Не знаю, пойму ли однажды. Отец злится на меня за то, что считает предательством, а затем предает меня сам и ожидает, что мы все поверим в его ложь.
Тут уж одно из двух.
Мы подходим к дому, когда я замечаю кого-то возле входа. Кого-то очень знакомого в черном пальто, джинсах и бессменной шапочке. Он поворачивается к нам, и мое сердце воспаряет.
Это Крю.
Мы встречаемся взглядом, и от грозного выражения его лица меня охватывает беспокойство, хотя я быстро понимаю, что его злость адресована не мне.
А моему отцу.
– Ой-ой, – произносит мама, увидев Крю. Отец, конечно же, ничего не замечает.
Я отхожу от родителей, бегу к Крю и тихо вскрикиваю, когда он заключает меня в объятия и крепко прижимает к себе. Утыкаюсь лицом ему в грудь, вдыхая знакомый восхитительный запах. Мне тошно от того, что вот-вот произойдет, но я знаю, что это должно случиться.
– Пташка. – Он гладит меня по волосам. – Нам нужно поговорить.
Я медленно отстраняюсь и смотрю ему в глаза.
– Я знаю.
– Крю, – окликает мама, когда родители подходят. – Очень приятно наконец-то с тобой познакомиться.
Я оборачиваюсь, так и оставшись в объятиях Крю. Отец смотрит на нас и бледнеет, когда видит, с кем я стою.
– Мне тоже приятно с вами познакомиться, миссис Бомон. – Крю отпускает меня и пожимает маме руку.
Отец молчит, но угрюмое выражение его лица говорит само за себя. Наверняка он понял, что его поймали.
– Сэр. – Крю кивает ему в знак уважения, хотя, наверное, незаслуженного. – Полагаю, произошло недоразумение.
Ох, он слишком учтив.
– Ты не покупал мне эту картину, – бросаю я отцу, не сдержавшись. – Я это точно знаю.
На его лице отражается возмущение.
– Ты обвиняешь меня во лжи?
Не могу поверить, что он продолжает гнуть свое, тем более перед Крю.
– Харви, прошу. Перестань. Тебя поймали, – устало говорит она. Выглядит она тоже уставшей, и я понимаю, что она уже давно терпит отца.
И, возможно, наконец положила этому конец.
Крю поворачивается ко мне с серьезным видом.
– Это я купил ее тебе, Рен. Решил, что это будет очевидно после того, как всю неделю присылал тебе помады Chanel. Ведь именно их использовал художник для создания картины.
– Стоило догадаться. – Я не могу поверить, что он сделал это для меня. Все ради меня. Но вместе с тем это совершенно логично. Помады. Камера. Да и то, что он безо всяких возражений позволял мне покрывать его кожу поцелуями и оставлять следы помады. В глубине души я всегда чувствовала, что ему это нравится.
Крю сделает ради меня все.
Все что угодно.
– Да кем ты себя возомнил, раз покупаешь моей дочери такие дорогие предметы искусства? Она тебя толком не знает, но ты постоянно ей что-то присылаешь. Красуешься, пытаешься купить ее дорогими подарками. Это жалко. – Отец стал красным, как свекла. Мне кажется, я еще никогда не видела его таким злым.
– Это я жалкий? Зато я не какой-то высохший старик, который пытается удержать дочь ложью, раз контролировать ее больше не получается, – парирует Крю.
Я касаюсь его руки, не в силах вынести, как жестоко прозвучали его слова, но, наверное, он просто говорит правду.
А порой правда ранит.
– И ты поверишь этому парню, Тыковка? Ты же знаешь, какие Ланкастеры. Бессердечные. Жестокие. Он выбросит тебя, когда ты ему надоешь, вот увидишь, – говорит папа с мольбой во взгляде. Его слова – словно удар под дых, как будто я не достойна внимания Крю. Мой отец такого невысокого мнения обо мне. И о Крю. – Я хочу для тебя только самого лучшего, Рен. И пытаюсь защитить тебя от него.
Сердце екает, слезы текут. А то, что он говорит такие гадости о Крю, даже его не зная, просто…
Ранит.
– Послушай меня, Рен. Ты самое важное, что есть в моей жизни. Я бы никогда не стал намеренно тебя огорчать. Ты же знаешь. – Папа делает шаг вперед и останавливает взгляд на руке Крю, которую тот опустил мне на бедро, а теперь притягивает меня ближе властным жестом. Притязание, как и всегда.
Но теперь это обрело большее значения. Он передает моему отцу невысказанное послание. Я больше ему не принадлежу.
– Ты солгал, – говорю я отцу. – Присвоил себе чужой подарок. Пытался вменить себе в заслугу то, к чему не имел никакого отношения.
– Я терял тебя! – выпаливает отец, ошарашив меня. – Ты ускользала от меня, словно песок сквозь пыльцы, и я ничего не мог с этим поделать. Я не хочу потерять тебя… из-за него.
– Ты. Мне. Солгал. – Я качаю головой, когда он делает шаг ближе, и отец замирает. Не знаю, что я сделаю, если он прикоснется ко мне. Закричу? Оттолкну его? Ударю по голени? – Спустя все это время, когда ты якобы беспокоился обо мне. Следил за мной. Шпионил через телефон. Указывал, что я могу и не могу делать. Утверждал, что не можешь доверять мне из-за того, что я совершила уже почти шесть лет назад, хотя на самом деле как раз я не должна была тебе доверять!