Голоса за колонной стихли. Уф, расходятся! Круглолицый пошёл направо, Леон с книгой – налево.
Бекки тоже отклеилась от колонны, перебежала через площадь и завернула на рынок. Только сейчас до неё дошло, о ком говорили те двое. Что-то она недослышала, что-то неприятное… Ах да! Тот подозрительный тип хотел узнать, где она живёт. Зачем? А Леон испугался. Он правда не знает. Но можно же проследить, это несложно…
– Стой, чтоб тебя!.. К-куды прёшь?
Бекки дёрнулась, отскочила, едва не угодив под колесо повозки. Кто-то властно положил ей руку на плечо.
– Осторожней надо, – пробасил постовой. – Так и без ноги можно остаться.
Сердце колотилось, как ненормальное. Нельзя же так!.. Никто за ней не следит, и Леон не собирается им помогать.
На всякий случай она целый час петляла по городу, чтобы запутать следы. Добралась до Мариты с Вилли уже в сумерках. Проглотив ужин (жареная картошка, винегрет из свёклы и моркови), придумала, что у неё болит голова, и действительно почувствовала слабость и ломоту в мышцах. Марита напоила её травяным отваром, укрыла поверх одеяла платком.
– Ну вот, дотурнирничалась! Виданное ли дело – девочка, девушка…
Под этот знакомый припев Бекки уснула и проснулась поздно утром, совсем здоровая.
Глава 12Скрипичный ключ
В среду у дверей деканата, как всегда, толпился народ.
Хотя занятия закончились, всем участникам разрешили в течение месяца, до финала, посещать вольнослушателями любые лекции. Дон предложил заглянуть к Стиву, но Бекки ткнула пальцем в клеточку в расписании третьего курса.
– Вот, смотри. Вводная лекция профессора Моуди, по криптологии. Вводная – значит, самые основы. То, что нам надо.
Профессор Моуди – прямой и жёсткий, как шпага, – сухо поздоровался и без предисловий высыпал на слушателей горсть определений:
«Криптология – наука, занимающаяся методами шифрования и дешифрования…»
«Криптология состоит из двух частей…»
«Криптология занимается разработкой методов…»
Слушателей было немного: в аудитории, рассчитанной на двести человек, сидела жалкая горстка сонных третьекурсников.
– Смотри, кто это? – пихнул её в бок Дон. – Да вон, у окна!
Бекки обернулась, едва слышно присвистнула. Меньше всего она ожидала встретить тут Леона.
– Криптология… Бу-бу-бу… бу-бу-бу… Шифр Цезаря, также известный как «шифр сдвига», один из самых простых. Шифр назван в честь римского императора Гая Юлия Цезаря. Шифр Цезаря – это вид шифра подстановки знака в зашифрованном тексте буквой алфавита со сдвигом вправо или влево. Понятно?
Профессор сжал тонкие губы и впервые посмотрел на чудаков, которые притащились в такую рань на его лекцию. В первом ряду, у са́мой кафедры, смуглый паренёк поднял голову и задумчиво кивнул в ответ.
Об этом шифре Бекки успела и сама прочитать. Он действительно простой: например, если сдвиг вправо равен трём, то вместо буквы «к» подставляем «н» (сдвигаем в алфавите на три буквы вправо). Ну а если влево – то «з». Они с Доном уже перебрали десятки сдвигов, но буквы в записке Румбуса так и не сложились в слова. Да и букв на их половине открытки совсем немного. Вот если бы достать всё письмо!..
Бекки украдкой взглянула на Леона. Явно неспроста он заинтересовался криптологией! Вон как строчит за Моуди, аж пар идёт!
Леон посмотрел в их сторону, нахмурился. Интересно, почему он не сообщил про неё в полицию? Про то, что она во время кражи была в лабиринте. И как он связался с Круглолицым?
Профессор продолжал бу-бу-бнить, но Бекки отвлеклась и запуталась в собственных записях. Вряд ли Румбус использовал шифр из учебника! А может, и не было никакого шифра и вся эта история – чей-то чудовищный розыгрыш?
…И всё-таки, куда подевался Коротыш?
Дом Коротыша – буржуазного толка: крепкий, добротный, с высоким крыльцом, глухим забором и железными воротами. Бекки потопталась у входа, нерешительно дёрнула за шнурок. Звона колокольчика она не услышала, но ворота распахнулись. На неё смотрел бородатый старик в меховой шапке и длинном, до земли, тулупе. Это в такую-то теплынь!
– А-а… Здесь живёт Коротыш? Я из академии. Мы с Коротышом… то есть… Он здесь живёт?
– Кто? – надменно вскинул мохнатые брови старик, и Бекки засмущалась ещё больше.
Во дворе заголосила собака, загремела цепью. Хлопнула дверь, и с крыльца слетел крепенький, как орешек, пацан лет десяти – копия Коротыша, только пониже ростом.
– Дед-Владь, это я знаю кто, – зазвенел пацан и дёрнул Бекки за рукав. – Тебя Ароном зовут, да? Мне брательник рассказывал. Он велел передать… Сейчас…
Пацан торопливо рылся в карманах. На землю полетели фантики, гвозди и огрызки карандашей. Наконец он докопался до свёрнутого треугольником листка, зачем-то понюхал его и вручил Бекки.
– Вот. Брательник велел передать, тебе или этому… как его? Дону.
– А где он, брательник-то?
– Там, – неопределённо махнул рукой пацан и зачастил, глотая слоги: – А я правда её не читал! Думал, потерял, ну, думаю, дела! А что там? Важное, да? Я честное слово дал…
Старик поддёрнул тулуп и пошаркал к дому. Бекки развернула записку. Н-да… Коротыш в своём репертуаре: не письмо, а ребус какой-то, короче некуда!
– Когда брательник тебе это дал? – строго спросила она Коротыша-младшего. – И где он?
– В воскресенье, не знаю где.
– А сегодня у нас что? Среда?
– Среда, да…
– И он так с воскресенья и не показывался?
Бекки говорила спокойным голосом, а в голове проносились мысли: «Его уже нет три дня… Не пришёл на полуфинал… Бандиты!..»
А тут ещё эта дурацкая записка: «Нашёл скрипичный ключ…» Почему скрипичный? Он что, музыкой увлёкся? Или… Или это не скрипичный ключ, а просто – «ключ»? Ключ к «п. Р-а» – то есть к письму Румбуса!!!
Так, дальше понятно: «Б-ка» – сокращённо «библиотека», а число – комната под этим номером!
Шестьсот тридцать… Что-то знакомое!
– Почерк неразборчивый, да? – подпрыгивает на месте Коротыш-младший и тянется к записке.
– Подожди! – отмахнулась Бекки. – Когда ты своего брательника в последний раз видел?
– Не помню. В воскресенье. Кажется… вечером.
– Что он тебе сказал? Когда обещал вернуться?
– Что-что?.. Ничего особенного. Сказал, что пошёл в академию. И что в общежитии заночует. Он часто там остаётся, чтобы на дорогу время не тратить.
– А… – Бекки хотела ещё спросить про родителей (что они по этому поводу думают и знают ли про записку), но вспомнила про тётю в седых буклях, про сурового старика в тулупе и решила обойтись без родственников. Наверное, у Коротыша были причины не посвящать взрослых в свои планы. Таких взрослых…
Где искать Дона, она знала. В «Кривом углу», где же ещё? После полуфинала они с Бардом спелись – в буквальном и переносном смыслах. У Дона оказался, по словам Барда, «настоящий тенор, абсолютный слух и чувство сцены». К тому же неожиданно для себя Дон придумал стишок, который стал музыкальным хитом. Песенку подхватил весь Ньютон, и на следующее утро Дон проснулся знаменитым.
– Ну, ты понял? – спросила Бекки, сунув Дону под нос записку со скрипичным ключом. – Пока ты тут распеваешься, он…
В «Кривом углу» в это время было немноголюдно.
– Что – он? – Дон оглянулся, помахал Скрипачу и Барду: – Иду! Тут такое дело…
– Только никому ни слова! – испугалась Бекки. – Тут миллион замешан!
– Эй, Дон! Ты скоро?.. О, кого я вижу! Приве-ет, братишка!
Бард машет им со сцены гитарой, ударяет по струнам, и гитара басовито вторит: «Приве-е-е-ет!»
– О господи!.. – Бекки возвела глаза к потолку. – Они же закрыли библиотеку на полуфинал! На три дня! А Коротыш не знал и полез в воскресенье вечером туда. Дошло? А родичи думают, что он в общежитии. Они вообще какие-то чокнутые, Дед-Владь этот, тётушка…
– А сегодня у нас что, среда?
Кажется, Дон начинает понимать. Бекки прячет записку в карман.
– Ну? Бежим!
Во дворе академии Дон хотел завернуть к библиотечному крылу, но Бекки потащила его в другую сторону.
– Она всё ещё закрыта, завтра откроют. Пройдём через матклуб – я знаю код.
В комнате с коврами и камином было пусто: как раз сегодня члены сборной собрались пировать в «Кривом углу». Повезло!
По внутреннему переходу они вышли к административному крылу и остановились перед незаметной боковой дверью без вывески. Дон нажал на ручку, и – ура! – они оказались в библиотечном зале, только не там, где центральный вход, а за шкафами, в противоположном конце. Помещение с воскресенья не отапливалось, и было зверски холодно. Дон засунул руки в карманы, Бекки застегнула тужурку на все пуговицы и подняла воротник.
– Ну и где мы его будем искать? – уныло спросил Дон. – Эта ниша или комната… Шестьсот какая-то – чёрт её знает, где она! И вряд ли Коротыш будет там сидеть.
– Что ты предлагаешь? – почему-то шёпотом спросила Бекки.
В пустом зале каждый шорох казался пугающе громким.
– Эге-ге-е-ей, Коротыш! – неожиданно завопил Дон. – Ты где-е-е?
Бекки выронила свечи, бросилась к выходу, в панике потянула за ручку, но дверь не открывалась.
– Да не на себя!.. В другую сторону, вот так! – Дон легонько толкнул дверь и дёрнул Бекки за ухо. – Спокойно, приятель. Будем рассуждать логически. Во-первых, мы не уверены, что Коротыш в библиотеке, так? Во-вторых, если он здесь, зачем ему прятаться, так? Я бы лично просидел эти дни в зале. Тут есть питьевая вода, сухарики…
– А если он заблудился? Пошёл искать ту комнату, шестьсот тридцатую, и… Этот лабиринт очень запутанный, я знаю. А ещё… – Бекки закашлялась, испугавшись собственной догадки. – А вдруг он забрёл в коридор с монашеской надписью?! Ну, помнишь, я рассказывал? «Отрок, переступивший сей порог, останется там навсегда…» Что-то в этом роде.
– Ха! Ты же вернулся!
Рассказать или не рассказать?.. Что она не отрок, вот на неё и не подействовало…