Замотавшись платком, Бекки выскочила из дома и оглянулась. Никого! Глухие заборы, редкие огоньки, пробивающиеся сквозь щели в ставнях. Но всё равно лучше не бежать, а семенить, подобрав дурацкую юбку! Она же «девочка, девушка из приличной семьи…».
Кривошеев переулок сделал ещё одну петлю и пересёкся сам с собой. И какой сумасшедший придумал такую планировку?! Как будто заяц проскакал по склону холма, запутывая следы.
– Бекки? – услышала она за спиной.
Недавно Дон подсунул ей бульварный роман про шпионов. Глупая история, только время зря потратила. Бекки так и сказала, возвращая книгу. Правда, забыла упомянуть, что к такому выводу она пришла уже под утро, перевернув последнюю страницу.
И вот теперь она поняла, что в той истории всё было как в жизни! Именно так чувствует себя шпион, попавшийся на глупой случайности.
Мартина Краммера она узнала сразу. И как его занесло сюда в такое время?!
– Вас ведь Бекки зовут? Я не ошибся? А я – Мартин Краммер. Мы встречались в Волочке, помните?
Бекки помотала головой, старательно глядя в землю. Если она скажет хоть слово, Мартин узнает её по голосу.
Мартин в два прыжка пересёк улицу и загородил ей дорогу.
– Я – Мартин Краммер, – повторил он.
Наверное, любая школьница Ньютона отдала бы все свои пятёрки по поведению, прилежанию и рисованию за то, чтобы оказаться на месте Бекки. Подумать только, сам Мартин Краммер! А вот Бекки хотелось провалиться сквозь землю! Она ещё старательней отвернулась, спрятала лицо.
Мартин торопливо достаёт из кармана плоскую бархатную коробку с золотой эмблемой академии и подаёт ей. Сейчас он чем-то напоминает ей Барда: не суровый патриций, не холодный гений, а просто симпатичный парень с умными, внимательными глазами.
– Это – приглашение на Королевский бал, – говорит он. – Я вас очень прошу, Бекки!
Её имя Мартин произнёс с нажимом, и Бекки снова почувствовала себя шпионом, провалившим операцию. Она молча приняла подарок, кивком поблагодарила Мартина и невежливо повернулась к нему спиной.
Завернув за угол, она подхватила подол юбки и припустила по тёмному переулку. Хорошо, что Марита её не ви…
– И куда это ты скачешь, ровно коза безродная? – услышала она знакомый припев. – Ты же девочка, девушка из приличной семьи…
– Ой, Мариточка, пошли скорее! Там… Меня один парень… Мартин Краммер…
– Обидел, что ли? Тебя?! – не поверила Марита. – Это который Краммер? Тот самый, чемпион?
– Да не обидел… Хуже. Он меня пригласил на Королевский бал!!!
По поводу бала мнения разделились.
Вилли был категорически против!
(«Раз уж влезла в парнячью одёжу – так и сиди в ней! А будешь мельтешить туда-сюда – узнают. Как пить дать, узнают! А впрочем, я умываю руки…»)
Марита была категорически «за»!
(«Слава те господи! Да где ж это видано, чтобы девочка, девушка из хорошей семьи – да в штанах!.. А ты, Вилли, молчи и не встревай! Это ж надо же – сам Краммер!!!»)
Глаза у Мариты опасно блестят! Того и гляди, подхватит плетёную сумку и дунет на рынок делиться новостями.
– Никому ни слова! – сурово охладил её пыл Вилли. – А не можешь держать язык за зубами, сиди дома.
– Да я что? Я разве не понимаю? Не глупее тебя, – не очень уверенно возразила Марита, но платок размотала и сумку для продуктов повесила на крюк. – Бекки, ты коробочку-то с браслеткой не прячь, что Краммер дал. Хоть полюбуюсь…
На браслет с гравировкой «М. К.» Марита смотрела с благоговением.
Тоненький такой браслетик, без украшений. У каждого участника полуфинала был такой.
Браслеты были именными и служили пригласительными на бал. Они предназначались для гостей, и те немногие счастливицы, которые уже получили их в подарок, проводили упоительные часы в примерочных модных ателье.
Бекки вспомнила о платье – вернее, о его отсутствии – и помотала головой:
– Нет, Мариточка. Там все будут в туфельках, в шелках! А у меня только эта старая юбка. Да и узнают они меня!
– Ничего не узнают, – бухнула кулаком в потолок Марита. – Наденешь маску маскарадную, личико набелишь, кудри распрямишь щипцами! Господи, мне ли тебя учить! Из девки в парня ей, видите ли, можно, а чтобы обратно из парня в девку – ну никак!
Марита была почти неграмотной. Могла разобрать по складам письмо от родственницы, печатными буквами написать записку для Вилли. Рыночные слухи, байки и сплетни заменяли ей литературу, театр и светскую хронику. История с Королевским балом увлекла Мариту, как ребёнка, которому подарили книжку с красивой сказкой: книжку показали, поманили картинкой – и оборвали рассказ на самой интересной главе.
В Марите проснулся романист! Он спал в ней сорок пять лет и вдруг проснулся. Этот романист решительно ударил кулачищем в потолок, как будто поставил восклицательный знак.
– Платье, говоришь? Будет тебе платье!
Не вставая с кресла, Марита потянулась к треснувшему кувшину, в котором хранились пуговицы, кнопки и прочий хлам. Высыпав содержимое на стол, Марита гордо протянула кувшин Бекки.
– Держи. Нам с Вилли, слава богу, на жизнь хватает. А твои денежки, что ты нам давала, я не тратила, словно чуяла, что понадобятся. Уж не знаю, хватит ли… Цены-то сейчас – не приведи господь!
Даже для Вилли кувшинные деньги оказались сюрпризом. Расчистив стол, он торжественно высыпал монеты и разложил их по кучкам. Марита сияла! Она уже мысленно прикидывала, как завтра снимет с Бекки мерку, достанет из сундука своё выходное платье и этакой важной дамой заплывет в «Лучшее!» ателье на Торговой. А на обратном пути пройдётся по рынку, небрежно поздоровается с молочницей, заглянет в рыбный ряд… А если кто спросит, что случилось, она загадочно улыбнётся, и…
– На туфли, может, и хватит, а на бальное платье на заказ – вряд ли, – подвёл итог Вилли. – На Торговой знаешь какие цены? Там один подол от юбки стоит целое состояние!
Марита всё еще улыбалась «загадочной» улыбкой. Она услышала Вилли, но его слова потерялись на фоне воображаемых «ахов» и «охов» рыночных приятельниц. Вот уж кто охоч до новостей! Нет, она не такая дура, чтобы разболтать на весь Ньютон то, о чём никто пока не догадывается! Она просто многозначительно улыбнётся и намекнёт, что, может быть, на Королевском балу случится что-то ОЧЕНЬ интересное…
Глава 14Праправнучка Льва
Один садовник получил в подарок от путешественника несколько семечек неизвестного растения. Обрадовался садовник и посеял семена у себя в огороде. На второй день каждое семечко дало по два ростка.
На третий день ростков стало в два раза больше.
На четвёртый день количество ростков снова удвоилось, и на пятый, и на шестой…
Одним словом, каждый день число ростков удваивалось, и на сотый день огород наглухо зарос заморскими растениями.
Вопрос: сколько дней потребовалось росткам, чтобы заполнить огород наполовину?
Эту задачку притащил из школы младший брат Коротыша – шестиклассник Крис Раймонд Оденбах, по прозвищу Крис-Кис. Их учитель математики продиктовал условие, пообещал за правильное решение пятёрку с плюсом – и срочно заболел. И вот три шестых класса (а позже – три седьмых и даже один восьмой) на уроках и переменах яростно подсчитывали ростки. Большинство полагало, что если за сто дней огород зарос на сто процентов, то, естественно, чтобы зарости наполовину, потребуется в два раза меньше времени – то есть пятьдесят дней.
Однако самые смекалистые заподозрили подвох.
К решению были привлечены старшие братья и взрослые родственники.
И вот уже по всему Ньютону солидные конторские служащие тайком от начальства рисовали в отчётных ведомостях прямоугольные огороды и пытались вспомнить формулу экспо… экспу… как его? Экспо-нен-ци-аль-ного роста. Эту формулу они когда-то успешно забыли – так успешно, что в памяти осталось только название.
Дон невнимательно выслушал Коротыша, пожал плечами («Ерунда какая-то, детский сад!») и записал формулу геометрической прогрессии.
– Это же любой шестиклашка должен знать! – бурчал он, вяло скрипя мелом по доске. – Если известно начальное число семян, можно легко сосчитать… Гм… А сколько их было?
– При чём тут семена? – буркнул Коротыш. – Нам дни нужны. За сколько дней огород заполнится наполовину. Целиком – за сто дней, а наполовину… Тут какой-то фокус.
Не слушая, Дон нарисовал прямоугольник с кучкой кактусов в правом верхнем углу.
– В первый день их – ну, семян или ростков – было х, во второй – 2x, на следующий день – 4x…
– И так далее, – не выдержала Бекки. – Ну да, обычная геометрическая прогрессия. Ну и что? Коротыш прав: тут какая-то хитрость.
– А может, попробовать подбором? – не сдавался Дон. – Предположим, сначала было одно семечко. Потом два, четыре, восемь, шестнадцать, тридцать два. То есть получили последовательность:
1, 2, 4, 8, 16, 32.
Предположим, что на этом последнем числе огород зарос напрочь! То есть в нашем конкретном случае это произошло на шестой день, так? А нам нужно, чтобы наполови…
Дон запнулся, приоткрыл рот и уставился на доску.
– Эврика! – шёпотом сказал он. – Какие же мы лопухи!
Бекки с Коротышом тоже сообразили. Ну да, лопухи! Не увидели сразу. Раз по условию задачи происходит удвоение, то сколько бы ни было ростков, на предпоследний день их окажется ровно половина! В шестидневном примере Дона это произойдёт на пятый день, а в задачке для шестиклассников – на девяносто девятый!
– Приве-ет, братишка! – пропел знакомый голос. – Что-о-о это у вас?
Бард провёл всей пятернёй по струнам, и гитара повторила басом: «Что-о-о-о?»
Дон сразу забыл про огород с кактусами. Какие тут кактусы, когда вчера вечером он набросал гениальное (Дон в этом уверен!) начало песни, которая станет (Дон и в этом уверен!) новым хитом! Вот послушайте: