Писали газеты и ходит молва,
Домашняя кошка —
праправнучка льва…
Бард склонился к гитаре:
– Если не петь, а проговаривать под музыку…
– В миноре…
– Нет, тут нужно такой звук, резкий – словно коты мяукают…
Бекки переглянулась с Коротышом. Ну всё! Теперь они не успокоятся, пока не подберут мелодию.
– …и закончить аккордами…
– Ну да: мощный удар на льва – и пауза!
– А если на два голоса?..
Забросив за спину гитару, Бард потянул Дона за руку.
– Эй, Дон! А семинар? – напомнила Бекки. – Мы же собирались…
Бард обернулся.
– Брось, братишка! Не будь занудой. Пошли лучше с нами! И ты, Коротыш. Не пожале-ете!
…Она сама не поняла, почему приняла приглашение. Просто день был такой яркий и тёплый, что хотелось выкинуть из головы тяжёлые, как булыжники, шифры и коды, о которых талдычил профессор Моуди.
Дон явно не обременял себя знаниями по криптологии: он шёл в обнимку с Бардом, сияя, как новенький одуванчик!
За воротами академии их поджидал экипаж. Ах да, она же забыла, что отец Барда работает «сэром»… Бард распахнул дверцу, кучер подёргал за вожжи, колёса заскрипели.
Загородный особняк Дьюков напоминал дворец. Окружённый колоннами, дом казался ажурным и лёгким. Вот сейчас взмахнёт крыльями и взлетит! В таком доме вряд ли вырастет математик – скорее, поэт, музыкант, композитор… Одним словом, БАРД!
Широкая мраморная лестница вела на второй этаж, но на этом внутреннее сходство с дворцом и заканчивалось. В комнатах «не для гостей» царила анархия. Никакой чопорности, музейной аккуратности. На полу музыкальной гостиной валялись газеты, на диване развалился пятнистый дог, а картины в тяжёлых рамах висели наперекосяк.
Бекки растерянно топталась у порога, не решаясь наступить грязными ботинками на восточный ковёр на полу. Чужие парадные родственники осуждающе смотрели на неё из золочёных рам.
– Не обращай на них внимания, – заметил её смущение Бард. – Они хоть и сэры, но вполне безобидны. Вот это – наша двоюродная тётушка Анна-Мария. Открыла закон обратного движения времени. Сейчас, по её словам, ей тридцать лет… Правда, сорок лет назад ей было тридцать пять. А это – троюродный дядя, тоже сэр или пэр. В школе был жутким отличником, никогда не пропускал занятий и не играл на гитаре. В результате из него вырос старый холостяк и жуткий скряга. Коллекционирует монеты, марки и пони. Пони он выписывает из Парижа.
– А это кто, в жабо? Похож на короля.
– Ха! Это – больше чем король! Это – основатель рода Дьюков, наш троюродный прапрадедушка. Согласно семейному преданию, родственник то ли Ньютона, то ли Архимеда по прямой линии. Гордость тётушки, дядюшки и особенно прапрабабушки. Кстати, вот и она.
Бекки застыла перед портретом. Из тёмного квадрата на неё смотрела юная красавица! Портрет был парадным, но художник увлёкся и поймал живую прелесть карих глаз, кокетливую полуулыбку, выбившиеся пряди волос – словно их растрепал ветер.
– Это твоя сестра? Какая красивая…
– Этой «сестрёнке» лет этак сто с гаком! Было бы… Тоже, между прочим, легендарная личность! Это из-за неё погиб Румбус. Ну, тот самый, который оставил записку.
– Эдвард Румбус?! А как же?.. Она что, потом его забыла? Раз вышла замуж за твоего пра-пра…
– «Забыла»… «не забыла»… Откуда я знаю? Это ж сто лет назад было!
Бард настроил гитару, кивнул Дону:
– Поехали!
Гитара взвизгнула и разразилась мяукающими аккордами:
Писали газеты и ходит молва,
Домашняя кошка —
праправнучка льва.
Подобно львице на дикой тропе,
Гуляет кошка,
Гуляет кошка,
Гуляет кошка
Сама по себе!
Второй куплет Дон с Бардом исполнили хором:
О родственных связях судачат соседки,
Семейство кошачьих
тигровой расцветки!
Назло своей домашней судьбе
Гуляет кошка,
Гуляет кошка,
Гуляет кошка
Сама по себе!
В комнату заглянула горничная и тут же скрылась. Аккорды сталкивались, голоса взлетали к потолку, отскакивали от стен и вылетали в форточку!
Бекки зажала пальцами уши, но истошное «МЯ-У-У!!!» легко пробило эту преграду.
Забыть своих предков не может никак,
Нет джунглей в округе —
зато есть чердак!
Пусть кто-то рабски покорен судьбе —
Гуляет кошка,
Гуляет кошка,
Гуляет кошка
Сама по себе!
Они сияли – Бард и Дон! Хлопали друг друга по спинам, кричали, что это будет «такой хит!». Бард несколько раз менял тональность, Дон срывался с альта на бас и на ходу предлагал новые варианты.
Первым не выдержал пятнистый дог. Он долго смотрел на артистов, приподняв одно ухо, и вдруг завыл высоким тенором: «У-У-У-У-У!..»
Дон с Бардом пытались перекричать конкурента, но пятнистый дог выл самозабвенно, зажмурив в экстазе глаза.
У Бекки звенело в ушах. А вот Коротыш словно оглох: уши не зажимает, стоит себе у камина, повернувшись спиной к исполнителям.
– Вот… – сказал он и замолчал.
Бекки не поняла, что «вот». Камин как камин, красивый, с резными украшениями. Слева на подставке – каменная птица с распростёртыми крыльями, справа – голова льва с разинутой в рыке пастью…
– Кошка, – прошептал Коротыш. – Та самая… Праправнучка ЛЬВА!
…В вестибюле они столкнулись со старшим Дьюком – сухопарым мужчиной в охотничьем костюме. Бекки не знала, как вести себя с сэрами – то ли протянуть руку, то ли мотнуть головой и щёлкнуть каблуками.
– А, молодое поколение! – добродушно улыбнулся хозяин дома. – Братишка Арон, не так ли? Слышал, слышал! Ну что ж, от души желаю победы в финале.
В комнату со львом они решили идти днём, в самое оживлённое время. Ориентируясь по карте, дошли до первой ротонды и спустились в подвальный ярус. Втроём, да ещё со свечами, было не страшно, но Бекки вспомнила про скелет и монашеский лабиринт и ускорила шаги.
Каменный лев показался ей ещё живее, чем раньше. Он следил за ней холодными глазами хищника, угрожающе приподняв лапу!
Нет, конечно, ей просто померещилось… Мраморная лапа – она не может двигаться! Стоит себе на подставке, как ей и положено. Вот только почему-то Коротышу тоже показалось…
– И как это мы сразу не допетрили? – в десятый раз посетовал Дон. – Что кошка, что лев – одна компания! Ну и где тут тайник с «ключом»?
Бекки с опаской потрогала одним пальцем коготь. Какие мощные лапы!
Дон заглянул в камин.
– Да не бойтесь вы! – засмеялся он, фамильярно похлопав льва по спине. – Просто чучело из семейства кошачьих! У меня Маркиз в сто раз опасней! Уж как цапнет…
Бекки держала свечу, а Дон с Коротышом нажимали на выступы и впадины, пытались «отвинтить» усы и даже надавили на глаза. Крутили-вертели-дёргали… И за уши, и за хвост!..
Краем глаза Бекки уловила движение, оглянулась… и ей снова почудилось, что лев приподнял одну лапу. Но этого не может быть! Ей просто показалось: лапа на месте, крепко упирается в подставку.
– А может, хватит? – неуверенно предложила она. – Скоро читалка закроется. И вообще!..
Дон заглянул в пасть зверя с видом дантиста, решающего, дёргать больной зуб или оставить как есть.
– Мощные клыки! А ну, посвети сюда.
Коротыш без интереса потрогал мраморный резец и с досадой щёлкнул льва по носу.
– Глупости всё э…
Что-то внутри льва дёрнулось, ржаво заскрипело – и нижняя челюсть отвалилась, как крышка у перевёрнутой шкатулки: бря-я-ям!
Дон первым вышел из столбняка. Ну да, это тайник! Внутри свиток, явно старый. Весь исписанный колонками с числами.
…числа не любые, а – ПРОСТЫЕ!
Простые числа. Делятся только на себя и на единицу.
Когда-то такие списки представляли собой огромную ценность. За простыми числами охотились! Каждое вновь найденное большое (гигантское) простое число считалось открытием.
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ
ПОЧЕМУ ВАЖНЫ ПРОСТЫЕ ЧИСЛА?
В течение двух тысячелетий математики пытались найти формулу, позволяющую вычислить любое простое число или хотя бы объяснить кажущуюся хаотичность бесконечной последовательности простых.
Почему же так важны простые числа? Ну, запишем мы их в таблицу, добавим ещё несколько чисел с сотней знаков – и что дальше? Конечно, интересно найти что-то новое, но не тратить же на это жизнь?!
В докомпьютерную эпоху многозначные простые числа представляли для математиков чисто теоретический интерес. Однако уже в XX веке гиганские простые числа нашли практическое применение во многих областях. Вот всего один пример. В 1970 году учёные Рон Ривест, Ади Шамир и Леонард Адлеман составили алгоритм, позволяющий использовать простые числа в банковском бизнесе.
Каждый раз, делая заказ через Интернет, покупатель расплачивается кредитной картой, безопасность которой обеспечивается кодом, в основе которого лежат именно гигантские – стозначные! – простые числа. Эта система называется RSA, по первым буквам фамилий изобретателей в их английском написании.
Бекки вспомнила про Якуба Филиппа Кулика, о котором рассказывал на лекции Стив. Этот профессор из Праги потратил двадцать лет, составляя списки простых чисел – их в его таблицах было более 100 000 000. Восемь томов – результат этого огромного труда – хранились в научных архивах в Вене.
Приятели смотрели на старинный манускрипт из далёкого прошлого, на вереницу чисел, которые сейчас можно найти в любом справочнике… Устаревший секрет! Никакого интереса не представляет. Разве что для историков!
Бекки всё-таки развернула свиток. А вдруг!.. Например, почему сверху, над колонками с «простыми», – ряд обычных чисел? Последовательные числа от одного до двадцати. Что это значит? И почему в этой цепочке все простые числа выделены красным?