– Угу. Логика у тебя железная. Осталось объяснить почему. Кстати, он не ошибся и вышел из парикмахерской с замечательной стрижкой.
– Может, лохматый потому был лохматым, что всё своё время уделял клиентам? Ну, вроде как «сапожник без сапог»? Только это неинтересно…
– Вот именно. – Коротыш прикрыл строчку с ответом. – Хочешь подсказку? Вспомни условие: в городке парикмахеров было всего ДВОЕ.
– Ха! – обрадовался Дон. – Ну конечно! Они же стригли друг друга, раз больше некому. Тот, который с гнездом на голове, стриг своего коллегу, и стриг отлично. А самому ему ничего не оставалось, как пойти к этому неумехе.
Бекки тоже заглянула в тетрадку Коротыша. Чужие задачи она не помнила – вернее, во время блица ей было не до них. А вообще вопросы простые. Если бы снова…
– Арон!..
Из аудитории напротив вышел Стив, весь в мелу с головы до ног. Губы сжаты, брови-треугольники заострились – того и гляди, проткнёт насквозь!
– Значит, блицуем? – говорит он так грозно, что у Бекки голова сама собой втягивается в плечи. – Славы драчуна захотелось? Дешёвой популярности?
– Да я…
– За две недели до финала! Так рисковать!..
Брови-треугольники, как две собаки, готовы наброситься на неё.
– Неужели ты… вы не понимаете, что у Закона чести нет обратного хода? Никто – ни я, ни ректор, ни… сам Господь Бог не смогли бы оставить тебя в финале! Ты был на волосок… из-за собственной дурости!
– Да я… Я только… – бормочет Бекки.
Дон с Коротышом смотрят заинтересованно: такого Стива они ещё не видели.
Стив распускает брови и говорит уже не так грозно:
– Сегодня ровно в четыре в двести восьмой аудитории. Хватит дурака валять! И чтобы ни минутой позже, понятно?
В свою победу в финале Бекки не верила. Она же последняя в списке! А ещё во время блица Карл с Мартином всё решали молниеносно! Вот это мозги!.. Непонятно, как Мартин умудрился не пройти в финал. Может, заболел? Хотя… Её работа была жутко сложной! Если у всех такие, то они все – гении!
На Рыночной площади вокруг памятника Основателю собрался народ, и за зонтами и шляпами не было видно, что происходит в центре.
– Вот это Дуралес! – раздавалось в толпе. – А наша доблестная полиция не смыкала глаз! Ха-ха!
Дон залез на каменную тумбу.
– Там лестницу устанавливают, – доложил он со своего наблюдательного пункта. – Наше начальство всё тут, а ещё полиция и пресса! Третий курс молодцы – отчудили по полной программе!
Бекки хотела тоже вскарабкаться на тумбу, но места не было.
– Да ты выше смотри, на голову! – крикнул ей Дон.
В сторонке скромно стоял весь третий курс. Стас Гудман с блокнотом крутился рядом, видимо надеясь разузнать подробности для «Вындеркинда».
Толпа загудела, и над зонтами и шляпами показалась голова пожарного в каске. По коротковатой лестнице он добрался до плеч памятника, вытянул руку и сорвал с Основателя скандальный предмет.
Бекки охнула, Дон засвистел, а зрители – те, кто были в курсе происходящего, – устремились к третьекурсникам и устроили им овацию.
Этот шёлковый берет ректор надевал только в самых официальных случаях. Берет был не просто головным убором: он символизировал власть и высшую ступень в академической иерархии. Хранился берет вместе с мантией и прочими регалиями в шкафу в ректорском кабинете.
Пожарный весьма непочтительно помахал реликвией и начал спуск. А внизу уже строились догадки о том, как третьекурсникам удалось, во-первых, проникнуть в ректорский кабинет; во-вторых, вскрыть ректорский шкаф и не оставить следов взлома; в-третьих, водрузить похищенное на голову Основателя, не потревожив охрану.
– Ура Лудусу! – кричал с тумбы Дон. – Дурале…
И вдруг он замолчал. Скатившись с тумбы, метнулся за ствол старой раскоряжистой липы и помахал им с Коротышом:
– Сюда!
Коротыш пожал плечами:
– Ты чего?
Бекки тоже не сразу поняла, на кого указывал Дон. Какая-то пожилая дама с кошёлкой… Ну да, шляпа на ней нелепая, но не настолько, чтобы прыгать от восторга с тумбы.
– Да не дама, при чём тут дама? Рядом с ней, левее… Да вон же они!
Их было двое. Книгожору Бекки узнала сразу, а вот его спутник заслонился зонтом. Внезапно он обернулся: узкое лицо, глаза-щёлочки, которые невозможно забыть…
Лис! Тот самый, из лабиринта!
Первым пришёл в себя Коротыш. Он вышел из-за липы и издалека кивнул Книгожоре на правах старого знакомого.
– Они же нас не видели, – лаконично объяснил Коротыш. – А я уж собирался снова туда…
Бекки тоже постоянно об этом думала. О том, выпустил Книгожора Лиса или нет. А вдруг не выпустил?! Ушёл и оставил в темноте одного, без лампы…
Кажется, эти двое помирились. Книгожора улыбается, Лис кивает вполне дружелюбно. При солнечном свете он больше не кажется похожим на хищника: обычный служащий, сюртук как у всех, зонт… Одним словом, ничего особенного!
Пожарные с лестницей уезжают, и толпа редеет. Остаются мальчишки, которые с десяти метров пытаются попасть фуражками в голову памятника. Проректор с деканом несколько раз обходят вокруг постамента и озадаченно пожимают плечами. Сверху на них смотрит каменный Основатель и улыбается улыбкой Моны Лизы.
Глава 4Бал в королевском дворце
27 декабря, почти Новый год.
В окнах ёлки, на улицах развесёлые ряженые с губными гармошками.
А уж снегу намело!.. – словно на небесах нарочно пометили в календаре этот день и ради праздника высыпали на город весь годовой снежный запас!
Бал в королевском дворце!
От этих слов у Бекки кружилась голова. А уж Марита сияла так, что запросто могла затмить свет дворцовой люстры.
С платьем для Бекки ничего не вышло. Дорого – это не то слово!
А вот на парадный ученический мундир, предписанный протоколом, кувшинных денег как раз хватило. Мундир заказали в хорошем магазине готового мужского платья – не на Торговой, но и не на окраине. Когда служащий хотел снять с Бекки мерку, Вилли заявил, что это лишнее.
– Мы торопимся. Подберите для этого мальца что-нибудь приличное, мы померяем дома и, если не подойдёт, снова к вам заглянем.
Такая поспешность несколько удивила работников, но заказчик есть заказчик. К тому же Вилли вёл себя как состоятельный человек, готовый выложить изрядную сумму.
А ещё у них остались деньги на карнавальную маску из бархата, с блёстками!
Когда Бекки в полном облачении предстала перед Маритой и Вилли, Марита ахнула.
– Хороша! Ах, хороша! То есть хорош!.. Прости господи, совсем вы меня запутали!
А Вилли насупился и вроде даже не заметил, как преобразилась его «родственница». Бормоча под нос: «Баловство одно…», он потыкался из угла в угол, всем видом изображая свою непричастность к женским выдумкам.
– Ну, поехали, что ли? – сказал он почти сердито.
– Как – поехали? На чём?
– Как-как! А вот так – на лошади! На чём ещё люди ездят?
Вилли нахмурился, засуетился и, не глядя на Мариту с Бекки, распахнул дверь сторожки.
– Давай поспевай, нечего кудри-то крутить – не красна девица!..
– Фу-ты ну-ты! – не удержалась Марита. – Ишь, разошёлся! А ты ступай, ступай за ним. А то и правда опоздаешь.
Ах, какой сюрприз подготовил ей Вилли! Бекки думала, что во дворец она пойдёт пешком: через всю Торговую, потом по мосту на другую сторону реки и дальше мимо театра – к старинному зданию с античными колоннами. А вот Вилли решил иначе. На свои сбережения заказал для неё экипаж, как для принцессы. («То есть, прости господи, принца – совсем вы меня запутали!» – сказала Марита, помахав на прощание рукой.)
Всё было так, как рассказывали Вилли с Маритой, и даже лучше!
И зал был огромный, и паркет блестел как зеркало.
По широкой мраморной лестнице она поднялась на второй этаж и сразу попала в дружеские объятия Барда.
– Привет, Арон. Наконец-то! Да, кстати, познакомься: моя кузина Алина. Которую ты пригласил на бал.
– Я?! Я не…
– Забыл? Ты же отдал мне свой браслет! Я сказал, что браслет от тебя.
Бард галантно подвёл Бекки к девушке в длинном платье и растворился в толпе. Бекки не знала, что в таких случаях полагается делать, и неловко мотнула головой:
– Рад познакомиться.
Девушка присела в реверансе и высокомерно улыбнулась.
(Ну их, этих манерных аристократок! Бард не зря говорил про своих кузин, что они жутко вредные. Улыбается, как будто одолжение делает!.. Интересно, которая тут «Золушка из Волочка»?)
Волочковская Эмма на самом деле оказалась красавицей! «Ресницы – во! Глазищи – во!» На Эмме – дымчатое воздушное платье, похожее на облако. Лицо у Эммы сияет, волосы по моде забраны вверх и украшены цветами. Чудо как хороша!
– Эта Золушка из Волочка – ничего себе девочка! – восхищённо поделился Дон, разыскав Бекки за колонной. – А ты чего такой кислый? Приди в себя, Арон!
…Штраус, «Сказки Венского леса». Бекки кажется, что она спит. Ей тоже хочется лететь по залу, и чтобы подол длинного платья летел следом, и чтобы туфельки были сверкающими, как у настоящей Золушки.
К Эмме подходят сразу трое. Следующий танец – за Карлом Риганом.
Даже Дон оказался предателем! Пригласил эту выскочку на мазурку, и они танцуют в первой паре. Рядом с Эммой Дон кажется взрослее, мужественнее. Он что-то ей говорит, и Эмма кокетливо улыбается. Самозванка несчастная!..
Леон тоже от неё без ума. С Леоном пусть танцует, не жалко.
Снова вальс. Мартин (а как же тот браслет?! Он что, забыл?..) щёлкает каблуками, и Эмма подаёт ему руку. Ну что они все в ней нашли?! Она же ни бум-бум ни в чём! Наверное, даже таблицу умножения не знает!
Отклеившись от колонны, Бекки решительно идёт через весь зал и останавливается напротив Эммы.
– Разрешите вас пригласить… – это не её голос, это голос Леона.
Он подскочил с другой стороны, Бекки его не заметила. Эмма переводит взгляд с одного на другого. Бекки молчит, смотрит исподлобья, строго насупившись.