– А тут и понимать нечего! Врёт ваш гидрофигмо… ну, и так далее! Арон, возвращайся в аудиторию. После лекции загляни ко мне – насчёт той задачи. И пожалуйста! – выучи наконец ВСЕ тригонометрические формулы! Во время финала выводить их будет некогда.
Глава 8И снова Хеопс!
В конце позапрошлого века письма шли долго. Когда обнаружилось, что вместо новой ученицы на станцию в Эритоне прибыл один багаж, хозяйка хорошей школы для девочек тут же написала об этом в Горные Выселки и поставила в известность полицию. В доме бывшего ректора к тому времени жил один сторож. Следуя указаниям хозяина, он дождался, когда писем накопится побольше, сложил их все в большой пакет и переслал в Норвегию – по временному адресу, оставленному для этих целей Гриффином.
Почтовое отделение в Горных Выселках не баловало своих жителей оперативной службой. Письма копили неделями, прежде чем отправить их с оказией в Ньютон, откуда они разлетались по назначению. Так что прошёл месяц, прежде чем Гриффин получил тревожное известие от госпожи Рудаки.
В Эритон полетела срочная депеша!
А Гриффин упаковал чемодан, купил билет на поезд и поспешил на родину. По дороге заехал в Ньютон, надеясь на помощь друзей и дальнего родственника. Когда он стучал колотушкой в дубовые ворота в Кривошеевом переулке, Бекки сидела в 208-й аудитории и спорила со Стивом. Она была уверена, что нашла решение одной его хитрой задачки, и хотела похвастаться. А Стив небрежно почеркал мелом по доске и пожал плечами. То ли не понял, то ли… Нет, со Стивом ей рано тягаться! Это она не поняла, не заметила ловушку!
…Вилли дома не оказалось, и на стук вышла Марита. Гриффина она не знала, про хозяев сообщила, что «нету их, может, к лету и объявятся».
– А где они и что они – нам не докладывают. Сторожа мы… – старательно развела она руками, подражая Вилли.
Про девочку из Горных Выселок Гриффин не спросил, не догадался. А Марита заперла ворота и забыла про случайного визитёра.
В полиции ничего утешительного не сообщили. Удалось лишь выяснить, что девочка, похожая по описанию на пропавшую, благополучно добралась до Волочка и то ли отстала от дилижанса, то ли передумала ехать.
Совершенно убитый Гриффин шёл по Университетской набережной. Лил дождь, по дорогам неслись грязные потоки воды вместе с уцелевшими кусками льда. Да, погодка в Ньютоне не изменилась, всё как раньше. И ветер, и дождь со снегом, и – вот она, упирается шпилем в тучи, словно хочет их проткнуть, – академия!
У моста Пифагора никого не было. А раньше, после того случая с профессором по геометрии, сторожа сменяли друг друга днём и ночью.
Бывший ректор ностальгически улыбнулся и прошептал пароль:
– Квадрат длины гипотенузы равен…
– Профессор Гриффин? Какими судьбами?
Прикрываясь чёрным зонтом, по мосту торопливо шёл высокий худощавый человек. Наверное, он изменился за прошедшие годы, но Гриффин узнал бы его и через сто лет.
– Луис?! – воскликнул он. – Неужели и правда, Лу, чёрт подери!..
Два ректора – бывший и теперешний – встретились посередине моста Пифагора и крепко обнялись. Они не виделись – дай бог памяти! – лет десять? Как летит время! Неужели ты ректоришь десять лет? Уже шестнадцать?! Не может быть! Ну и как оно? «Тяжела ты, шапка Мономаха!»
Они словно провалились в прошлое! Шли под дождём и, как в молодости, не замечали воды, стекавшей с зонта им на плечи.
Ректорский дом находился рядом, но Гриффину захотелось сначала подняться на второй этаж центрального здания академии, заглянуть в аудитории, подышать воздухом прошлого.
– Всё как раньше, – недоверчиво сказал он, погладив знаменитые напольные часы под портретом Декарта. – Я ещё студентом был, когда их сюда привезли. Неужели всё идут?
– И даже поют! – улыбнулся ректор. – Правда, после ремонта слегка хрипят.
Шли занятия, из-за дверей доносились голоса, и Гриффину очень хотелось остановиться и послушать.
«Наверное, эта ностальгия по прошлому – признак старости», – подумал он без горечи.
В кабинете висели шторы, похожие на те, которые были при нём. Во всяком случае, того же цвета. Н-да… Традиции в академии блюдут неукоснительно, этим она всегда славилась. В его время даже бытовала такая шутка: легче доказать гипотезу Румбуса, чем перевесить его портрет.
– Да нет, кое-что изменилось, – попытался вспомнить ректор. – Состав студентов, например. Попадаются из совсем простых. А раньше – сам знаешь!
– Значит, демократические веяния не обошли и вас? Похвально. Ну а «звёздочки» среди них попадаются?
– Как сказать… Всё-таки наша матшкола опирается на мощные традиции, не говоря уж о профессуре. А в провинции что? Хотя…
Ректор посмотрел в окно, помешал ложечкой в стакане с чаем.
– Ты вообще-то в курсе, что через две недели финал?
– Наслышан.
– Пока трудно делать прогнозы, но есть неожиданности. Среди полуфиналистов оказался парнишка из глубинки. Если честно, заткнёт за пояс любого из наших.
– Ещё один вундеркинд? – скептически улыбнулся Гриффин.
Он и сам, будучи преподавателем академии, поднимал шум из-за случайных успехов учеников. Всё надеялся воспитать гения! А гении рождаются редко…
– Его учитель – кстати, бывший наш студент – прислал восторженное письмо. Если верить тому, что он пишет, мальчишка вполне может оказаться… очень одарённым. Из совсем глухих мест, забыл название. Какие-то Выселки…
– Выселки? А не помнишь имя?
– Кого? Учителя?
– Да нет, ученика.
– Арон. Арон Кросс.
– Как ты сказал? Арон Кросс? Из Выселок? – Гриффин хотел положить в чай сахар, да так и застыл с вытянутой рукой. – Странно… Я ведь встречался с этим парнем. Мы беседовали часа полтора, и он мне… не показался. Неглупый, не без способностей, но не больше. Конечно, я мог ошибиться… Но как-то не верится!
– А ты взгляни на его полуфинальную работу, – с вызовом предложил ректор. – Профессор Берринг до сих пор в шоке.
Гриффин рассеянно полистал чистовик.
– Девяносто процентов – не густо! Постой!.. А это что?!
Молчание затянулось. Только шуршали страницы да поскрипывало кресло.
– Та-ак… – подвёл итог Гриффин. – Значит, у вас такой сейчас уровень? Не знал…
Ректор молчал. Он гордился Ароном, этим парнишкой из глухой провинции, и ему очень хотелось рассказать Гриффину, какие это проценты. Но тогда пришлось бы признаться и в остальном…
Гриффин пошарил рукой по столу в поисках карандаша и снова уткнулся в работу.
– Черновики есть? Можно взглянуть? – отрывисто попросил он.
Этот почерк он узнал бы из тысячи! Пятёрку Бекки писала с детства по-особому, с длинным хвостом сверху. Вот они, эти хвостатые пятёрки, на каждой странице. И «формулу Хеопса» эта негодница сдула с той книги. Но всё равно молодец!
Неожиданно Гриффин рассмеялся:
– «Формула Хеопса»! И как ему такое в голову взбрело?
– Профессор Берринг считает, что парень что-то напутал с названием. Но ответ верный, и по правилам турнира…
Ректор ещё что-то говорил, а сам с удивлением смотрел на гостя. Гриффин преобразился. Минуту назад он напоминал больную промокшую птицу, а тут вдруг ожил, расправил плечи и помолодел лет на десять!
– Когда финал? – спросил гость. – Надеюсь, мне ты пришлёшь приглашение?
Переходя через мост Пифагора, Гриффин забыл про пароль и споткнулся как раз посередине.
– Фу-ты, чёрт горбатый! – погрозил он мосту кулаком и рассмеялся.
Тридцать первого декабря курьер доставил в сторожку в Кривошеевом переулке пакет, адресованный Арону Кроссу. В посылке оказался сборник задач повышенной сложности с ответами и решениями. Именно то, что ей сейчас требовалось!
Она много занималась перед финалом, читала всё подряд и старательно выполняла задания Стива. Но Стив увлекался, забывая, что она ещё не студентка академии.
– Ну что же ты?! – скандалил он и сам же её оправдывал: – Впрочем, это вы будете изучать на втором курсе.
А может, книгу прислал Мартин? Хотя Мартин не знает, где она живёт. А может… Ну конечно! Как она сразу про него не подумала? Это Бард! Он подвозил её до дома и запомнил адрес.
Задачник был выбран со знанием дела и именно в расчёте на ученика, занимающегося самостоятельно, без наставника. А Бард…
А Бард и учебник по математике – понятия несовместимые. Скорее он бы прислал бутылку вина или щенка пятнистого дога!
Под вечер Вилли приволок с рынка разлапистую ёлку. И сразу в сторожке запахло лесом и Новым годом. А тут ещё Марита постаралась, напекла пирожков с луком и картошкой!
В полночь на Рыночной площади устроили фейерверк.
Бекки хотелось туда, где свет и музыка, и Вилли неохотно отпустил её.
– Девке не позволил бы шляться ночью по городу, – отмахнулся он от Маритиных причитаний. – А парня разве ж удержишь!
В центре было весело. В небе вспыхивали и рассыпались разноцветные звёзды, повсюду искрились бенгальские огни, сияли окна витрин. Новый снег так и не выпал, а недавний мощный ливень съел остатки покосившихся сугробов.
Из ресторана на Торговой вывалилась развесёлая компания ньютонцев. Один фигурой похож на ректора.
– До встречи в Новом году, – сказал «ректор» кому-то в длинном пальто.
Этот «кто-то» напоминает Гриффина… Что-то ей сегодня все кого-то напоминают! Не надо было пить Маритину сливянку. Марита божилась, что это не вино, а компот. Тот ещё компот…
– А ты что тут делаешь? А ну, марш домой!
Стив, собственной персоной! Смотрит на неё грозно, как экзаменатор. Того и гляди, спросит: «А ну-ка, назови формулы преобразования произведений функций!»
– А… – заикается Бекки.
Стив смеётся и протягивает ей палочку с бенгальским огнём.
– С Новым годом, Бекки! – говорит он.
Глава 9Трудно вырасти королём
Сэр Мелвин Риган обожал афоризмы. Он их изрекал с рассеянным видом, словно та или иная фраза случайно пришла ему в голову.