ли.
Одна за другой переворачиваются доски. Сколько прошло времени? Минут десять, не больше. Можно не торопиться и ещё раз всё проверить, но не хочется оказаться в хвосте.
Справа от неё закончил разминку её ровесник, восьмиклассник из матшколы. Бекки услышала, как со скрипом перевернулась его доска. Сейчас раздастся «Марш победителей» Верди. Он уже звучал пять раз, ничего удивительного, разминка неслож…
Короткая пауза – и в зал полилась траурная мелодия «Реквиема» Моцарта. Вот так тоже бывает. Срезался на разминке! А ведь умный парень – и надо же!..
Она ещё раз просмотрела свои ответы и толкнула доску. Почти одновременно на сцене показался взъерошенный Тринадцатилетка и ещё трое парней постарше. Бекки покосилась на соседнюю доску. Так. Первый ответ про среднюю скорость у Вундеркинда верный: 37,5. Дальше – тоже как у неё, и следующий, и следующий…
Шестой ответ отличался запятой!
У неё получилось 30,05. А у Вундеркинда – 300,5. И у второго парня, и у тех двоих!.. Именно это задание она решала в уме. Идиотка! Нужно было проверить…
Парни на сцене тоже заметили несовпадение. Вундеркинд посмотрел на неё с ужасом, а те трое никак не отреагировали. Бекки опустила голову.
– Участник под номером семь! – объявил распорядитель.
Один из парней сделал шаг вперёд и заранее улыбнулся.
Дирижёр взмахнул палочкой.
А-а-а… – всхлипнула скрипка, одним звуком похоронив надежды всех четверых соперников.
А когда загремел «Марш победителей», Бекки не сразу сообразила, что играют в её честь. Потому что так не бывает, чтобы четверо споткнулись на одном месте, а один проскочил. Или бывает?
Карл Риган кивнул ей с дальнего конца сцены. Прошло пятнадцать минут, а их осталось шестеро. Если так и дальше пойдёт, то очень скоро Карл будет сражаться сам с собой.
– Разминка закончена, – объявил распорядитель. – Переходим к основному этапу.
После того как участники получили новые конверты и скрылись за досками, на экране высветилось условие первого задания. Это была чистая математика, и Бекки с облегчением нырнула в океан формул и абстракций. Голова была ясной, решение просматривалось на много шагов вперёд. Откуда-то пришла уверенность, а вместе с ней – нетерпеливая радость.
Проверять решение она не стала: обвела кружком ответ и толкнула доску. Почти одновременно, на несколько секунд позже, перевернулась доска участника под номером один. Они с Карлом Риганом стояли в противоположных концах сцены, а из оркестровой ямы неслись ликующие звуки «Марша победителей».
Какое счастье быть первой!
Гриффин приучил её к осторожности, хотя иногда скупо хвалил за интуицию. Интуиция – это необъяснимое чувство правоты. Внезапно открываются какие-то каналы, и решение приходит само, как продиктованное свыше. Интуиция составляет основу поэзии. А в математике главное – логика.
«Не полагайся на интуицию. Проверяй, объясняй и доказывай!» – любимые слова Гриффина.
И Бекки проверяла и доказывала. На это уходило время, и на семинарах она редко оказывалась первой. Зато сейчас её понесло! Интуиция, отпущенная на свободу, во весь голос надиктовывала ей кратчайшие ходы и неожиданные решения, а железная логика скрепляла находки доказательствами.
На второй вопрос они с Карлом ответили одновременно!
На четвёртом она опередила участника под номером один на десять секунд.
Пятое задание показалось ей несложным, и она уже готова была вынырнуть из-за доски с «красивым» решением. От ошибки удержала интуиция. Бекки почувствовала, что что-то не так, хотя и не могла объяснить, откуда пришло сомнение. И тут на помощь пришла логика. Поэт и математик заключили союз и дружно набросились на упрямое уравнение.
На седьмом задании срезались сразу двое.
Блондинистый Эрик – участник под номером два – не торопится. Неужели ему всё равно, первый он или последний? А вот Карл втянулся в гонку. Он явно спешит, переворачивает доску и на ходу обводит ответ.
Десятое задание – последнее перед перерывом. Обычный арифметический пример со степенями, довольно длинный и какой-то… неприятный:
(3 + 1) · (3² + 1) · (3⁴ + 1) · (3⁸ + 1) · (3¹⁶ + 1) · (3³² + 1).
Ммм… Три в тридцать второй степени? Эт-то ещё что за фокусы?.. Правда, времени на решение отведено порядочно: 35 минут!!! Но если вычислять…
Она перечитала задание. А… понятно. Вычисление и не требуется, слава богу! Нужно всего лишь упростить это неприятное выражение, привести его в удобоваримый вид.
…Песок равнодушно перетекал из верхней колбы в нижнюю, под столом валялась гора исписанных листочков, один карандаш сломался, а тройки в кошмарных степенях не упрощались. Если бы вместо плюсов в скобках были минусы… Не (3² + 1), а (3² – 1). Тогда можно было бы воспользоваться формулой разности квадратов.
…Ну да, минусы! А что, если…
За соседними досками тишина.
Делаем подстановку и получаем:
Бекки ещё раз просмотрела решение. А вдруг никто не поймёт, как она получила эту дробь?..
Покосившись на песочные часы, она заскрипела мелом по доске. Так чувствует себя поэт, написавший новое стихотворение: ему обязательно нужно кому-то его показать.
Не для того, чтобы оценили и похвалили. А для чего? Об этом она не думала. Ей просто хотелось поделиться своей находкой – пусть все смотрят и радуются!
Почему тихо в зале? Неужели ошиблась?..
Первым захлопал Стив, а за ним те, кто понял, что только что произошло. С опозданием триумфально вступили флейты. На сцену полетели цветы, а в прорези окна сбоку от сцены показалась сначала гирлянда воздушных шаров, а потом чьи-то ноги в рыжих ботинках. На секунду мелькнуло перепуганное лицо второкурсника Стаса Гудмана…
Шаров было много, они рвались в небо, и только верёвки удерживали их на уровне окна.
– Опускайте! – заорал редактор «Вындеркинда». – Опускайте скорее! А то я сейчас…
А вокруг шум стоял адский, и вместо «опускайте» помощники услышали «отпускайте»…
Они и отпустили.
Разноцветная гирлянда взмыла в воздух, подняв незадачливого редактора выше деревьев. К счастью, Гудман не поддался панике. Одной рукой он сумел отцепить несколько шаров и благополучно приземлился в десяти метрах от театра.
– Н-да, не рассчитали… Ушибка вышла, – посожалел автор проекта с шарами.
– Ушибка? Вот я тебе как залеплю – такая «ушибка» получится! – Стас Гудман потёр ушибленное колено и поморщился. – Тоже мне, физики!.. Подъёмную силу не могли рассчитать!
Ещё десять минут Бекки растерянно стояла одна на сцене. Огромные часы отсчитывали секунды, отделявшие её от победы. Если никто из троих не сообразит, турнир закончится, едва успев начаться…
В партере и ложах тихо, зато на галёрке публика яростно хлопала. Вилли отбил себе все ладони, хотя запись на доске казалась ему сплошной абракадаброй.
– Вот это девка!.. – бормотал он, толкая в бок господина в учительском сюртуке. – Всех обскакала, я ж говорил…
Кажется, господин в сюртуке был единственным на галёрке, кто смог понять и оценить запись на доске. Не слушая Вилли, он торопливо переписывал решение, бормоча что-то вроде «ну и ну!» и «тэк-тэк-тэк…».
Больше всех радовались газетчики, заранее придумывая сенсационные заголовки для экстренных выпусков.
Стив сиял ярче люстры. Его сосед, профессор Берринг, нервно потирал руки.
– Это же тот самый парень… – бормотал он. – Ну который… «формулу Хеопса»…
Глава 2Из ректорской ложи
Из ректорской ложи было отлично видно всё происходящее на сцене. И всё-таки хозяин ложи и его гость не отрывались от театральных биноклей.
Когда участник под номером десять дважды опередил Карла Ригана, ректор взволнованно вытер лоб платком.
– Этот парень… Он начал заниматься математикой всего полтора года назад! Даже если он гений, как-то не верится…
Гость откинулся на спинку кресла. Обивка на кресле была серой, и костюм на госте был серым. Серое на сером слились, и на секунду хозяину показалось, что сидящий рядом человек растворился в сумеречном воздухе.
– Между прочим, члены Попечительского совета выразили недовольство, – нейтрально сказал гость и замолчал.
– Вы имеете в виду сэра Ригана?
– Не только. Многим меценатам кажется странным, что… ммм… наша математическая школа оказалась не на высоте. Эти многие… выразили сомнение в разумности дальнейших вложений. Что касается родителей… Многие – не только сэр Риган! – недоумевают, за что они платят такие деньги. Не лучше ли отправить высокородных детишек в тьмутаракань – к этому вашему учителю в четырёхлетку?
Ректор поморщился:
– Не нужно сарказма, Ричард. Ну вот, слышите? На этот раз Карл первый.
…Когда на экране высветилось последнее, десятое задание, ректор нетерпеливо поднёс к глазам бинокль.
– Интересно, очень интересно, – пробормотал он. – Кажется, составители немного переборщили.
– Что, действительно сложное?
– Хм… Тут нужно подумать.
В соседней ложе зашелестели страницами.
– А если никто не решит? – осторожно спросил гость.
– Тогда участникам предложат новое задание. Хотя такой поворот… нежелателен.
Скрипнула доска под номером десять. Мальчишка что-то там сообразил, наверняка напутал. В ответе короткая дробь. Как он её получил? Так, сверху объяснение… Хм, остроумно. Очень остроумно!
– Ну как? Ошибся? – не выдержал гость. – Тогда всё в поряд…
И тут раздались первые хлопки.
– Не думаю, – ответил ректор. – Слышите? Этот парень действительно…
С опозданием зазвучал «Марш победителей», и гость не расслышал последнего слова.
Дождавшись тишины, он наклонился к собеседнику.
– Тем хуже. Допускаю, что парень очень способный, но как объяснить это инвесторам? Если всё пойдёт… не совсем правильно, газеты поднимут крик. Такое уже было, не мне вам рассказывать: заказные статьи, критика матшколы и администрации, карикатуры, памфлеты!.. Вы вложили в эту школу не только деньги, Луис! Это – ваше детище, ваша мечта! И вот из-за какой-то мелочи…