Эта мысль меня немного успокоила. Снова взглянув на портрет, я сделала несколько замечаний и похвалила мастерство художника. Лицо Арсения прояснилось. Он заговорил о современных направлениях в живописи, и о том, как трудно пробиться начинающему.
– Но ваш портрет, Марианна, мне непременно поможет, – произнес он, взмахнув рукой. – Вы не просто красивы, в вас есть некая изюминка, скрытое очарование. Всё это заметят.
«Кажется, он уже забыл, что собирался подарить мне портрет, – мысленно усмехнулась я, – впрочем, не страшно. Если это поможет Арсению стать известным».
Эта беседа нас незаметно сблизила, и в следующий раз я шла позировать с большим удовольствием. Мне было легко в обществе Арсения. Наши взгляды на литературу, искусство и даже политику во многом совпадали, и я радовалась, что встретила человека, с которым можно откровенно поговорить. Мне даже казалось, что он видит во мне не только модель. Не раз и не два я ловила на себе его задумчивый взгляд, когда сеанс заканчивался, и мы просто сидели рядом, или прогуливались по прекрасному саду.
И я бы солгала, если бы сказала, что мне это не нравится. Мужское внимание всегда лестно женщине, даже если поклонник не молод и не красив. Но Арсений не был, ни тем и не другим. Даже если забыть о его таланте к живописи, и привлекательной внешности, он очень приятный и искренний человек.
«Может, спросить, есть ли у него девушка? Или это будет слишком прямолинейно?»
Я рассмеялась собственным мыслям. До чего же ты непостоянная, Марианна! Совсем недавно с интересом смотрела на хозяина дома, а, стоило ему уехать, как переключилась на художника. Но Климов вызывал у меня гамму эмоций – от восхищения до неприятия – а с Арсением я чувствовала себя спокойно и легко. Было ли это увлечением или просто дружбой?
Я не могла ответить на этот вопрос, поэтому решила не торопить события. Пусть всё идет своим чередом.
Я так привыкла к тому, что завтракаю и обедаю в одиночестве (ужин мне подавали в комнату), что удивилась, однажды утром увидев в столовой Лизу.
Девушка сидела в кресле, закинув ногу на ногу, и что-то просматривала в мобильнике. При виде меня она легко вскочила, подбежала и поцеловала в щеку.
– Привет, затворница! – весело сказала она. – Как ты выживаешь здесь одна? Мне кажется, зимой Подмосковье – самое унылое место на свете. Кругом горы снега, холодно и темнеет рано.
– Всё в порядке, – улыбнулась я. – А ты здесь, каким ветром?
Я огляделась по сторонам, надеясь – или боясь – увидеть Эльдара Климова. Лиза слишком долго была его тенью, чтобы приехать в одиночестве. Но девушка меня разочаровала:
– Была в гостях в соседнем посёлке и решила проведать тебя. Вдруг ты соскучилась? Тем более, что Эльдар задержится ещё на неделю. Он написал: какие-то проблемы в бизнесе.
Я прикусила губу, почему-то ощутив лёгкую обиду. Лизе он сообщил о своей задержке, а мне?
Я тут же разозлилась на себя. Всё правильно, Лиза ему ближе, чем я. Давно знакомая женщина, удобная и непритязательная любовница. А кто я? Случайная попутчица, с которой одни проблемы. Не говоря уже о том, как «тепло» мы расстались.
– А ты хорошо выглядишь, – вдруг сказала Лиза, не сводя с меня внимательных глаз. – Вспомнила что- нибудь?
Я отрицательно покачала головой. Но Лиза не успокаивалась:
– Но случилось что-то приятное, верно? Женщина сияет только тогда, когда появляется мужчина.
– Что за глупости, – неубедительно возразила я, – просто я хорошо отдохнула.
Лиза приподняла брови, явно не поверив. Потом предложила:
– Не хочешь съездить в город, развеяться немного? В бутики больше тебя не потащу, не волнуйся. Что тебе больше нравится: театр, кино, консерватория?
Я попыталась придумать причину для отказа. Как я уже убедилась, Лиза может быть очень настойчивой. «Я устала» или «не хочу никуда ехать» на неё не подействует.
Пришлось сказать правду:
– Мне жаль, Лиза, но у меня назначена встреча. Я позирую художнику.
***
Я надеялась, что девушка удовольствуется моими словами и уедет. Всё равно Эльдара здесь нет, без него ей будет очень скучно. Но Елизавета, бодро воскликнув, что мечтает познакомиться с настоящим живописцем, вцепилась в мою руку. Так что в зимний сад мы пришли вдвоем.
Арсений уже стоял перед мольбертом. Он ласково улыбнулся мне, потом вежливо поздоровался с Лизой. Мне показалось, несмотря на его сдержанность, что ослепительно красивая блондинка произвела на него впечатление.
Мне снова пришлось сидеть на стуле, выпрямив спину и сжимая одной рукой цветы. Лиза, недолго покружив по саду, вернулась к нам и принялась беседовать с художником.
В этот день я многое узнала об Арсении. Например, кто был его наставником в живописи, и какую художественную школу он закончил. А также, что в маленькой квартирке, доставшейся ему по наследству, находится множество законченных полотен, среди которых не только натюрморты, но и пейзажи.
– Похоже, вы много пишете, Арсений, – с уважением сказала Лиза, – где-нибудь выставлялись?
На лицо художника легла тень. Или он просто отступил назад, подальше от света, льющегося с потолка?
– Нет, – отрывисто произнес он. – Марианна, пожалуйста, поднимите голову.
Я понимала, как для него неприятна эта тема, и с удовольствием перевела бы разговор на что-то другое. Но Лиза, девушка из обеспеченной семьи, не представляла, какие сложности встречаются на пути обычных людей.
– Почему? – так же резко спросила она.
Рука художника дрогнула, и несколько капель краски упали на пол, предусмотрительно застеленный газетами.
– Знаете, сколько это стоит? Впрочем, даже будь у меня возможность заплатить, не факт, что люди пришли бы смотреть мои картины. Публику собирает громкое имя, бренд.
– Все бренды когда-то начинали с полной неизвестности, – парировала Лиза. – А если художник или скульптор обладал талантом, рано или поздно находился меценат. Только благодаря ему на свет появились многие шедевры.
Арсений ничего не ответил, продолжая сосредоточенно рисовать. На его лбу залегла морщинка, точно слова девушки задели его за живое.
Оставшиеся четверть часа мы провели в тишине.
К моему удивлению, Лиза не уехала в тот же вечер. Она явно была в хорошем настроении: то загадочно улыбалась, то начинала кружить по гостиной, чуть слышно напевая какую-то французскую песенку.
Я не понимала причину такой радости. Климов вернётся ещё не скоро, а я, несмотря на все заверения Лизы, вряд ли подходящая для неё компания. Трудно любить женщину, которая живёт в одном доме с твоим возлюбленным. И, к тому же, похожа на его бывшую невесту.
Два дня спустя, когда мы с Лизой пришли в зимний сад, она захотела увидеть мой портрет.
Арсений не возражал. Он с каким-то волнением ждал её реакции, словно в лице Лизы перед ним стояла самая изысканная и взыскательная публика.
Мой взгляд остановился на лице Горкиной. Мне показалось, что портрет ей не понравился: исчезла привычная улыбка, брови сдвинулись. Но это продолжалось только мгновение. Потом девушка тряхнула головой, словно отгоняя неприятные мысли, и повернулась к художнику:
– Если честно, я удивлена. Очень хорошая работа, особенно, учитывая, как мало у вас было времени. Вы невероятно талантливы, Арсений…
Художник зарделся от похвалы. Он хотел что-то сказать, но Лиза продолжила:
– … и об этом должны узнать все. Алмаз нуждается в достойной огранке, не так ли, Марианна?
Я пожала плечами. Что она еще задумала?
– Вы позволите помочь вам, Арсений? – мягко спросила Лиза.
Художник растерянно моргнул. Он напоминал ребенка, которому Дед Мороз принёс огромный пакет игрушек вместо маленькой машинки. Но он не решается его открыть, боясь, что подарок вовсе не для него.
– Что вы скажете о выставке, где-нибудь через месяц? – небрежно спросила Лиза, просматривая записи в своем айфоне, – успеете подготовиться?
– Но… как… я не понимаю… – растерялся художник.
Лиза подмигнула мне.
– Всё очень просто. Я уже договорилась с нужными людьми. Сейчас скину вам контакты директора галереи, он ждёт вас сегодня, в три часа дня. Потом подключим прессу, рецензии в журналах и газетах, дадите десяток интервью. Затем…
– Зачем вам это нужно? – вырвалось у Арсения.
Лиза, подойдя ко мне, обняла за плечи.
– Я делаю это не только ради вас, но и для Марианны. А вдруг кто-нибудь из посетителей выставки узнает её портрет? Так мы найдем её родственников или знакомых. И, как я уже говорила, таланту нужно помогать. Только бездарность пробьется самостоятельно.
Арсений молчал, рассматривая свои, испачканные краской, руки. Мне показалось, что слова Лизы его покоробили, и он может отказаться.
– Это отличный шанс для вас, Арсений. Не упустите его, – мягко сказала я. – Помните, вы говорили, что мечтаете писать картины, показать людям красоту окружающего мира? Вряд ли это получится, если пейзажи будут по-прежнему пылиться в вашей квартире. Нужно с чего-то начинать.
Он поднял голову, и наши взгляды встретились.
«Значит, вы разрешаете?» – словно спросил он.
«Конечно, – мысленно ответила я, – Лиза не разорится, если один раз кому-то поможет».
Выражение его лица стало жестким. Брови нахмурились, возле рта залегла складка.
– Хорошо, – отрывисто произнес он, – я согласен. Куда ехать?
Глава 19
Я задумчиво рассматривала свое изображение на холсте. Мне показалось, или за прошедшие два дня работа почти не продвинулась? Арсений высветлил фон, несколькими мазками подчеркнул фиолетовые ирисы, которые я держала в руке. Больше ничего не изменилось. Словно портрет перестал его занимать, и он продолжал рисовать только из вежливости.
Мне стало грустно. Как отличались последние сеансы от тех первых часов, когда Арсений только взял в руки кисть! Он работал, не замечая времени, а потом с удовольствием общался со мной, рассказывая что-нибудь интересное из истории живописи или ботаники.