Длинные нервные пальцы Манекенщика еще раз прошлись по поясу.
— И ты все это хочешь на себя надеть?
Бутырин кивнул:
— Так будет удобнее.
— Камикадзе, — усмехнулся Славка и указал на кнопку. — А это что?
Макс усмехнулся в ответ:
— Это мой шанс спасти свою шкуру. При нажатии на кнопку взрыв произойдет пятнадцать секунд спустя.
— Замедлитель?
— Вот-вот. Видишь это?.. — Макс дотронулся до рычажка на пряжке. — Если его поднять, пряжка расстегнется. В случае чего я нажму на кнопку, скину с себя пояс и выпрыгну из машины. Но это на крайний случай.
Макс замолчал, а Славка еще некоторое время продолжал задумчиво кивать головой. По его лицу нельзя было определить: нравится ему изобретение Бутырина или нет.
— Пояс, это, конечно, пижонство, — наконец изрек он, — но выглядит внушительно. Ладно, сгодится… У меня, между прочим, тоже есть что тебе показать.
Манекенщик вернул Максу пояс и повел его в сарай. При виде машины Бутырин ахнул:
— Откуда у вас тачка?
— По наследству досталась, — пошутил Славка.
— Я говорю серьезно, — обиделся Макс.
Манекенщик не хотел посвящать Бутырина в историю похищения машины. Он соврал:
— Напрокат один приятель дал. Нравится?
— Еще бы! — Макс обошел машину и влез на место водителя. — А дверца где?
— В ремонт отдали. Завтра навесим.
Бутырин подмигнул:
— Покатаемся?
— Накатаешься еще! Ты, Макс про машину никому ничего не говори. Сам понимаешь…
— Не маленький! — солидно отозвался Бутырин.
… Перед тем как проводить Макса Манекенщик в течение получаса читал ему нотацию.
— Когда возьмем деньги, — сказал он на прощанье, — можешь пить, сколько влезет, а пока — ни-ни! Ясно?!..
— Да ясно, ясно!.. — отмахнулся Макс и хлопнул калиткой.
В сгущавшихся сумерках Бутырин подошел к дому. У ворот, дымя сигаретой, топтался человек. В коренастой низкорослой фигуре Макс признал Назарова. Тот казался крайне возбужденным. Заметив Бутырина, Алик кинулся к нему.
— Ну как, нашел?
Бутырин, будто бы запамятовав, переспросил:
— Чего нашел?
— Микросхему.
— Ах, да, — Макс пожевал толстыми губами. — Короче, я сегодня звонил в три места, спрашивал. Ни у кого такой микросхемы нет. Завтра позвоню еще одному приятелю. Узнаю…
— Ты думаешь, у него найдется? — надежда посмотреть очередную серию "Санта Барбары" все еще не оставляла Алика.
— Все может быть… — философски заметил Макс.
— Ты уж постарайся, Максим, — умоляюще произнес Назаров. — Я в долгу не останусь.
Глазки Макса описали по земле полукруг и остановились на носках туфель Алика.
— Да ладно… Чего уж там… — пробормотал он. — Микросхема-то — копеечная. Я же так, по-соседски хлопочу, — размахивая портфелем, Бутырин прошел мимо Назарова.
Дома ужинали. Мать была в отпуску и баловала детей изысканными блюдами, рецепты которых вычитывала из поваренной книги. Сегодня было нечто экзотическое: мясо в ореховом соусе с большим количеством зелени и приправ. Брат и сестра с аппетитом уплетали тягучий соус, вылавливая кусочки мяса, и то и дело макая в тарелку хлеб. Макс подсел к столу. Ужин Бутырин не оценил. Он съел пару ложек, отодвинул тарелку и уставился в телевизор.
Мать исподтишка наблюдала за сыном. Не нравился ей в последнее время Максим. Стал чужим, колючим, много пил. С парнем творилось что-то неладное. Узнать бы. Да разве расскажет — молчун! Очевидно, взгляд ее стал слишком пристальным — Макс обернулся. Его улыбка была грустной и какой-то обреченной.
— … Тебе Танька звонила… Не слышишь, что ли, Макс! — громко сказал Сергей.
Бутырин повернулся к брату.
— Тебе Танька звонила, — повторил тот.
Таня — девушка Макса, но в последнее время ему было не до нее. Бутырин равнодушно поинтересовался:
— Что ей нужно?
— Хотела узнать, когда ты на ней женишься, — ехидно вставила старшеклассница Ленка — самая младшая и самая зловредная в семье Бутыриных. — Говорит, невтерпеж замуж хочется, а ваш Макс все вокруг да около ходит, а предложение сделать не решается.
— Помолчи, балаболка! — цыкнула на дочку мать. — В этом вопросе как-нибудь без тебя разберемся.
— У твоей подружки билеты на какой-то концерт или спектакль, — продолжил Сергей. — Она просила тебя позвонить ей.
— Ладно, позвоню, — рассеянно произнес Макс, встал и вышел из столовой.
В своей комнате он разделся, лег на кровать, уткнувшись носом в стену. Несколько минут спустя дверь неслышно отворилась, вошла мать. Макс чувствовал, что это именно она, однако не оборачивался, притворяясь спящим. Надежда Ивановна потопталась, потопталась, однако не ушла, спросила:
— Что происходит, Максим?
Бутырин нехотя повернулся, открыл глаза.
— Ты это о чем?
— О тебе, Максим. В последнее время ты сильно изменился, ходишь сам не свой. У тебя какие-то проблемы?
Макс покривил лицо, изображая недоумение.
— Да нет вроде.
— Сердце матери не обманешь, Максим. Я вижу, у тебя не все в порядке. Приходится говорить прописные истины, но поверь мне, в этом мире никто не отнесется к твоим заботам с большим пониманием, чем я. Поэтому, сынок, если ты попал в беду, расскажи мне, и кто, как не я, постараюсь тебе помочь.
"Чем? — подумал Макс, с тоской глядя на мать. — Продашь дом, заплатишь мой долг, а потом мы все будем жить на улице?"
— Ты очень мнительная, мама. У меня все о" кей! — сказал Макс беззаботно и вдруг ляпнул: — Прости, если что не так. Может быть, я действительно не очень хороший сын.
Надежда Ивановна посмотрела удивленно.
— Что ты хочешь этим сказать? — она не поняла, что Макс таким образом прощался с ней.
Бутырин постарался исправить оплошность. Он заговорил тоном, какой, по его мнению, мог успокоить мать.
— Я просто так сказал. У меня на самом деле все хорошо. — Макс улыбнулся: — А на Таньке я обязательно женюсь. Как ты желаешь. А сейчас извини, я хочу спать.
Выпытывать что-либо у сына было бесполезно. Надежда Ивановна вздохнула, тихонько вышла и прикрыла за собой двери.
18
Гаражный кооператив "Огонек" насчитывал в своем составе около трехсот гаражей, располагавшихся в пять рядов, рядом с железнодорожной линией. В кооперативе работало несколько бригад по ремонту автомобилей, самой крупной из которых была бригада Толика. Под началом этого хваткого, еще молодого мужчины с приличным брюшком и мощными, как у штангиста плечами, было три гаража, объединенных под одной крышей, небольшой двор и трое рабочих. Генка работал у Толика около года. Платили ему символически, но парень не обижался. Он рассчитывал подучиться автоделу, а потом открыть свою мастерскую. Малов часто задерживался в гаражах, выполняя мелкие поручения, которые не требовали высокой квалификации, поэтому было в порядке вещей, что в этот день он остался на работе после всех.
Славка появился в гараже, когда уже стемнело. Генка в синем рабочем комбинезоне сидел в мастерской, сушил при помощи мощного вентилятора и обогревателя свежевыкрашенную автомобильную дверцу.
— Здорово, братишка! — Манекенщик окинул взглядом инструменты, развешанные на стенах, пропитанный маслом цементный пол и поморщился: — Грязно тут у вас!
Генка повел плечом.
— Я привык. Эта грязь техническая. От нее вреда не бывает.
Манекенщик приблизился, придирчиво осмотрел дверцу и, не найдя на ней изъянов, не удержался от похвалы:
— Отличная работа.
— Ребята постарались! — не без гордости за свою бригаду произнес Генка. — Трудились весь день.
— Ты им заплатил?
— Конечно! — недоуменно ответил Малов-младший.
— Зря.
— Это почему же? — возмутился Генка.
— Можно было и не платить. Сказал бы мастерам, что рассчитаешься чуть позже, а завтра мы бы уехали из этих мест навсегда.
Генка презрительно скривил губы.
— Кто курит дорогие сигареты, не экономит на спичках. Ты сам так говоришь.
Манекенщика заподозрили в скупости. Такой расклад его не устраивал.
— Ты думаешь, мне денег жалко? — Славка прищурился. — Да мне на них наплевать! Я и на ограбление-то решился из желания испытать себя. Хочу проверить, способен ли я на преступление.
Генка усмехнулся:
— Достоевского начитался, да?
Манекенщик краснел редко, но на сей раз на его лице и шее проступили пятна.
— Оставим этот разговор, — сказал он резко. — Что у тебя с номерами?
Малов-младший встал с низкой скамеечки, потягиваясь, ответил:
— На дворе под чехлом тачка припаркована. Снимем с нее номера и поставим свои.
Славка громыхнул пакетом.
— А не хватятся?
— Думаю, нет. Машина "битая", стоит в очереди к "костоправу". Пока он за нее возьмется, дня три пройдет. А на номера внимание вряд ли кто обратит, висят да и ладно.
— Будем надеяться, что так и будет. Идем?
— Погоди! Там одна загвоздка есть. Тачка стоит рядом со сторожкой, поэтому мне придется отвлекать охранника, пока ты будешь заниматься номерами. А на этот случай я кое-что припас.
Генка подошел к подвесному шкафчику, достал из него бутылку "Портвейна" и, откупорив ее, выплеснул примерно треть содержимого за ворота гаража.
— Дяде Коле много будет, — пояснил он на недоуменный взгляд Манекенщика. — Напьется, а ему еще службу нести нужно. Идем!
Ребята вышли в дворик, миновали калитку и направились вдоль длинного ряда гаражей. Метров через сто, у небольшого вагончика, стоявшего на высоком фундаменте, Генка замедлил шаг и указал в сторону накрытой тентом машины.
— Эта тачка. Вот тебе отвертка, погоди немного и приступай.
Генка обошел наполненный водой противопожарный резервуар, и быстро поднялся по крутой лестнице на смотровую площадку. Отсюда весь гаражный кооператив был виден, как на ладони. Людей Генка не приметил. Постучав, он вошел в убого обставленный вагончик с застоявшимся запахом табачного дыма. При появлении парня лежавший на кровати обрюзглый старик с мясистым пористым лицом и редкими седыми волосами, кряхтя, привстал, убавил звук стоявшего на тумбочке телевизора, потом сел. Сторож был уже навеселе.