— Расскажи, чем ты занимался.
— Я работал не покладая рук целых десять часов, — гордо вскинул голову Мило, — но это меня не пугает.
Он сцепил пальцы, посмотрел в потолок и добавил, смеясь:
— О-ля-ля! Вы не представляете себе, сколько я вытер посуды! Трудился с полудня и до пяти часов без отдыха! Через мои руки прошла, наверное, тысяча тарелок!
— У них в ресторане максимум триста тарелок, — весело заметила мадам Одибер, — так мне сказала сестра.
— Может, и так, но ведь мыли их по нескольку раз, — не сдавался Мило.
— Ну ладно! — заключил Одибер. — Я рад, что ты доволен. А то я, признаться, боялся за тебя. Недаром мне всегда казалось, что мытье посуды в ресторане — самое скучное занятие.
— Да помолчи же! — шепнула ему жена. — Не отбивай у парня охоты к работе.
Конопатчик заметил свою оплошность и поторопился исправить ошибку:
— Впрочем, это такая же работа, как и любая другая!
«Одибер прав, — подумал Мило, — это самое скучное занятие». Однако он набрался духа и возразил ему:
— Но я же не мою посуду, я только вытираю ее!
ГЛАВА XLV
Последующие дни оказались для Мило еще тяжелее, чем первый. Да это и не удивительно: первоначальный и весьма сомнительный пыл быстро угас; втягивался он в работу с трудом, хотя и должен был бы стараться изо всех сил.
Только утром он чувствовал себя сносно. Но это весьма относительное удовольствие омрачала мысль о полуденной горячке.
Грустно ему было, когда тащился он по утрам в свой ресторан. Грустно потому, что погода стояла лучезарная, воздух был мягок и прозрачен и Старый порт да и весь город расцветился первыми приметами наступающей весны.
Пока Мило еще нравилось расставлять приборы на чистые столы. Но вскоре он стал делать это один, ибо мосье Сириль, пользуясь его присутствием, поручал Юлии и Терезе какую-нибудь другую работу. Однажды хозяин основательно отругал Мило за то, что он забыл положить на столы ножи. С того дня эта забавная игра превратилась для Мило в тяжкую повинность.
Его возраст и положение «помощника» позволяли каждому командовать им и заваливать его целым ворохом мелких поручений.
— Мило, — просила Анжела, — сбегай во двор и принеси мне мусорное ведро.
— Мило, — говорила Тереза, — достань мне белый фартук из бельевого шкафа.
— Мило, — заявлял хозяин, — у меня кончились сигареты. Слетай-ка в табачную лавку.
— Мило, — приказывала хозяйка, — пойди купи мне килограмм крупной соли.
— Послушай, Мило, — просила Юлия, — если ты берешь эту губку, то всегда клади ее на место.
Если за столом не хватало хлеба, воды или тарелок, то посылали за ними только его.
Подобная «услужливость» не проходила ему даром: он вскоре заметил, что от этих вечных метаний к концу дня у него подкашиваются ноги. Он становился каким-то вялым, невнимательным, в ушах звенело. В эти минуты его постоянно унижали, говоря: «Не спеши, голубчик, я подожду!», или: «Может, у тебя кровь застыла в жилах», или же: «Очень хорошо! Раз уж тебе так не хочется, я сделаю это сам». Тогда, задетый за живое, он со вздохом бросался выполнять приказание или просьбу.
На третий день он уже не обольщался мыслью, будто во время завтрака у него всегда будет в запасе чистая посуда. Последовав совету Юлии, он попытался сначала сушить тарелки, а потом уже их вытирать. К сожалению, он проделал этот эксперимент в то время, когда на буфете не было чистой посуды.
— Давай тарелки, Мило! Тарелки! — закричала Тереза, притоптывая от нетерпения ногами.
— Живей, Мило, у нас не хватает тарелок! — буркнул подошедший хозяин.
— Ах ты, сонная тетеря! — воскликнула хозяйка. — Анжела, помоги ему.
Особенно тяжелы для Мило были часы между двумя и пятью. Анжела, кто-нибудь из служанок, а иногда и сама хозяйка помогали ему, торопя и подталкивая, а кое-когда и вступали между собой в словесные перепалки, ибо известно, усталость всегда вызывает озлобление.
Он в отчаянии пересчитывал тарелки, выстроившиеся плотными рядами на сушилке. У него ломило руки, ноги, болела голова, не хотелось дышать отвратительным паром, поднимавшимся над тазами.
Однажды, около четырех часов, заглянул в кухню хозяин и сказал ему:
— Мило, оставь на минутку посуду и отнеси это письмо водопроводчику на улицу Иена. — И, обращаясь к жене, он добавил: — Он тотчас же вернется.
Через мгновение Мило уже выскочил на улицу, залитую солнцем. Улица Иена была совсем коротенькая, да и водопроводчик жил неподалеку. Если даже идти медленно, Мило потребовалось бы не больше двух минут, чтобы выполнить поручение. Но когда он оказался на улице, когда сунул руки в карманы, глотнул свежего воздуха и подумал об авиньонском автобусе, проходящем через Шато-Ренар, время побежало куда быстрее, чем на кухне, освещенной электрической лампочкой. Особенно если остановиться перед маленьким фургончиком и угоститься мороженым — ванильным или фисташковым. Мило вернулся через четверть часа. Хозяин уже ждал его у двери ресторана:
— Итак, хорошенькая прогулочка, не правда ли, мосье Мило? Теперь-то ты уже меня не проведешь, мой милый, и больше я не пошлю тебя с поручениями во время работы!
Мило нечего было ответить. Он поплелся на кухню, где Юлия и Тереза перетирали посуду.
— Достаточно, — приказал им хозяин. — Мило сам закончит. Это отобьет у него охоту увиливать от работы.
ГЛАВА XLVI
Завтрак подходил к концу. Мило, сидевший у края стола, рядом с Юлией и напротив Анжелы, уже чистил яблоко.
Все слушали Терезу, которая рассказывала об одном роскошном ресторане, где служил официантом муж ее приятельницы. Подумать только: официанты там одеты в смокинги! А цены просто диковинные, перечисляла Тореза: даже яйцо всмятку или апельсины недоступны для простого люда!
— Все эти типы, держащие подобные заведения, не внушают мне доверия, — заявил мосье Сириль, наливая себе стакан вина. — Ведь совсем нетрудно угодить посетителям, которые швыряют деньги на ветер. Там заботятся не о том, чтоб хорошенько накормить людей, а просто подбивают их к чревоугодию и заставляют раскошеливаться. Мы же поступаем иначе! Мы даем публике самое необходимое, не добавляя ничего лишнего. Поэтому-то и кормим рабочих по предельно низким ценам. К тому же их вполне устраивает, что завтракают они в двух шагах от работы, да и пища, как правило, у нас вкуснее, чем у них дома. А сами мы трудимся не покладая рук — ничуть не меньше, чем сами рабочие.
— Это верно, — поддакнула хозяйка. — Мило, принеси кофейник, он стоит на углу плиты. И захвати по дороге сахар, раз уж будешь на кухне.
Мило отложил в сторону яблоко и побежал на кухню. Слова хозяина произвели на него глубокое впечатление.
Ему было приятно сознавать, что хозяин — человек добрый, любит рабочих и что трудится он целый день только ради них.
Тереза, видимо, была такого же мнения, ибо, когда Мило возвратился с кофейником в зал, она все еще разглагольствовала:
— Небось хозяин ресторана, о котором я рассказывала, не ударит палец о палец. Не то что вы!
В этот день мадам Сириль ушла в полдень на похороны, поэтому хозяину и Анжеле пришлось по очереди стоять у плиты и передавать в зал заказанные блюда. Подобное занятие не очень-то нравилось Анжеле. Она, ворча, металась от мойки к плите, подхватывая тарелки с заказами мокрыми руками.
А Мило все думал о словах хозяина, и это вселяло в него бодрость и энергию.
«В конце концов, — размышлял он, — мы все трудимся здесь ради блага рабочих завода «Форж-э-Шантье».
И когда хозяин запоздал сменить Анжелу, мальчик, у которого не оказалось под рукой чистой посуды, взял щетку для мытья посуды и подошел к тазу с горячей водой.
— Я немножко номою, — сказал он Анжеле.
— Не смей! — запротестовала та. — Разве ты мало работаешь за какие-то жалкие пять франков, которые швыряют тебе каждый день? Это же сплошная обираловка! Они заставляют тебя трудиться, как взрослого, которому бы пришлось платить в три раза больше, чем тебе… Слышала я эти нынешние хозяйские разговорчики и едва сдержалась, чтобы не отчитать этого толстопузого лицемера. Конечно, и он, и его женушка вкалывают не меньше, чем мы, но поступают они так из корысти, из жадности! Им бы еще немного заграбастать деньжонок: побыстрее продать свое заведение и через годик отправиться на виллу, которую они купят в Ницце. Они спят и видят только это. Да и все их разговоры сводятся лишь к одному — разве я не знаю! Рабочие завтракают по предельно низким цепам? Верно, но это не по доброте душевной! А потому, что у них на улице Иена есть конкурент — ресторан «Шантье». Они наперебой закупают самые дешевые продукты, сбывая в ресторане никуда не годное мясо и рыбу, которая валялась на рынке уже два дня.
— Но ведь мы вроде бы неплохо питаемся здесь, — заметил Мило.
— Ха, это, конечно, вкусно, и первые дни посетители всегда довольны. Но надо учесть, что хозяйка умеет приправить с помощью соусов и специй самые никудышные продукты. Здесь люди только и делают, что травятся. Вот в чем превосходство ресторана «Форж» перед рестораном «Шантье». Побереги свой желудок! Обрати внимание, что я здесь ем только овощи, салат и сыр.
Мило слушал эти откровения в полном замешательстве.
Ну кто бы мог подумать!
ГЛАВА XLVII
Присмотревшись повнимательнее, Мило убедился, что Анжела не лгала.
Он узнал, что несколько недель назад Сирили взяли третью служанку, которая должна была поочередно обслуживать посетителей и мыть посуду. Но, зарабатывая сущие гроши, да еще не получая приличных чаевых, она предпочла расстаться с рестораном.
Анжеле пришлось в течение долгих дней одной мыть и вытирать посуду. Не управляясь вовремя и слишком уставая, она пригрозила хозяевам, что тоже уйдет. Вот тогда-то и наняли Мило.
Теперь мальчик знал, что работа, выполняемая им, совсем не соответствует его заработку. И его охватило чувство возмущения, которое усугублялось все сильнее и сильнее, тем более что хозяева не переставали злоупотреблять его терпением.