Женщины были в большинстве своем одеты в блузки из дешевого жоржета — достаточно прозрачного, чтобы разглядеть под ними нижние сорочки, отделанные розовыми или голубыми ленточками, — или из крепдешина и длинные узкие юбки с широкими поясами, застегнутыми на крючки. Из украшений на них были бусы, жемчужные серьги-гвоздики и дешевые браслеты из универсама, наполнявшие пространство бойким перезвоном.
Волосы женщин были причесаны по последней моде: плоские завитки или волны у висков и надо лбом или завитые щипцами волны по всей голове. У самой молоденькой — самой бесстрашной — девушки была короткая стрижка с густой челкой. Она считала, что так она похожа на Ирен Кастл. Накрашены все были одинаково: напудренные добела лица с двойным слоем пудры на носу, выщипанные в ниточку брови и губы розовым бутончиком.
«Да это прямо как вечеринка или танцы, — отметила про себя Милочка Мэгги, — все так разряжены. Они пришли сюда не для того, чтобы чему-нибудь научиться, — сделала она вывод. — Они пришли заполучить парня! — И тут же упрекнула себя: — Как будто я сама не за тем же сюда пришла!»
— Добрый вечер, — поздоровался Клод Бассетт, сидевший за столиком, на котором возвышалась стопка из примерно дюжины книг.
«Я ее знаю, — подумал он. — Я ее знаю уже давно. Но кто она?» Клод улыбнулся Милочке Мэгги.
Милочка Мэгги улыбнулась в ответ. «Он пытается вспомнить, где меня видел, — подумала она. — Он не помнит, что мы виделись в лавке».
— Я принесу вам стул, — обратился Клод к Милочке Мэгги.
— Ей уже персональное обслуживание, — одна из девушек прошептала другой.
Клод пошел в уборную и принес оттуда трехногую табуретку. Они с Милочкой Мэгги на мгновение замерли, держа табуретку каждый со своей стороны, и пристально посмотрели друг на друга.
Милочка Мэгги села на принесенную табуретку отдельно от остальной публики. Взгляд Клода пробегал по собравшимся, но всегда возвращался к ней. На девушке было красновато-коричневое платье простого покроя. У платья была высокая горловина, длинные рукава и пышная юбка. Густые прямые темно-каштановые волосы были заплетены в две косы, уложенные вокруг головы. Ее рот показался Клоду широковатым, но потом он понял, что он просто не был зрительно сужен помадой. На ней вообще не было ни грима, ни украшений.
«Она прекрасна, — подумал он, — как яблоко в жаркий сентябрьский день».
Милочка Мэгги почувствовала интерес Клода. «Ну почему, — сокрушалась она, — почему я не надела голубое платье с кружевным воротником и манжетами, стразовое ожерелье и шляпку? И мне нужно впредь всегда красить губы, чтобы рот не выглядел таким огромным».
Клод встал и постучал карандашом по краю стола. Перезвон браслетов внезапно прекратился, и волны ароматов повисли в комнате, подобно туману.
— Это курс по торговле. Торговля — это искусство использовать дружеское убеждение, дабы побудить людей покупать товары, в необходимости которых они не уверены.
Клод сделал паузу. «Класс» словно оцепенел. Это его обескуражило. Он не знал, что этим собравшиеся показывали, что он полностью завладел их вниманием.
— Чтобы торговать, необходимо иметь товар и, — он снова сделал паузу, — индивидуальность.
Клод взглянул на Милочку Мэгги.
— Вот наш товар, — он взял в руки книжку. — Это «Книга обо всем».
Девушки зашушукались: «Обо всем?»
— Обо всем, — подтвердил он.
Клод откуда-то достал стопку матовых цветных литографий. Выбрав одну, он показал ее собравшимся.
— Здесь рассказано, как накрыть стол для гостей.
На карточке был изображен стол с кружевной скатертью, свечами, розами сорта «Американская красавица», серебряными приборами, хрусталем, блюдом с индейкой и ведерком с шампанским.
— Как прочистить забитую раковину, — он продемонстрировал карточку с изображением раковины.
— Как пеленать младенца, — публике была продемонстрирована карточка с розовощеким златоглавым младенцем в задрапированной кружевом люльке.
— Как вымыть обои…
Потом Клод показал собравшимся те же картинки, но уже в самой книге. Все были немного разочарованы. Иллюстрации в книге были размером два на четыре дюйма и черно-белые.
Расхвалив книгу с иллюстрациями, Клод перешел непосредственно к торговле:
— С потенциальным покупателем лучше всего общаться после обеда, когда он расслаблен и в благодушном настроении.
Один из мужчин поднял руку.
— Вопрос? — спросил его Клод Бассетт.
— Я днем работаю.
— Он имел в виду после ужина, — объяснил другой мужчина.
— Конечно, — согласился Клод. — Спасибо. Пусть будет после ужина. Вы держите книгу на сгибе локтя… вот так. Звоните или стучите в дверь и приветствуете потенциального покупателя приятной улыбкой. Вы начинаете с «Меня зовут…» — он взглянул на Милочку Мэгги. — Как вас зовут?
— Меня?
— Да, будьте любезны.
— Маргарет Мур.
«Вот, — подумал Клод, — я уже знаю, как она выглядит, как звучит ее голос и как ее зовут».
— Значит, вы улыбаетесь и говорите: «Меня зовут Маргарет Мур. Я живу в соседнем квартале и зашла проведать, как у вас дела». Потом дайте слово потенциальному покупателю, а потом, как бы между прочим, упомяните книгу…
Час тянулся бесконечно. Двое из сидевших на полу мужчин исподтишка играли на пальцах в чет-нечет. Старик глубоко спал, широко раскинув ноги и привалившись к стене, и похрапывал в такт Клодова голоса. Четвертый мужчина сидел, подперев подбородок рукой и угрюмо рассматривал рисунок на линолеуме. Милочка Мэгги сидела, небрежно сложив руки в замок на коленях, с безмятежной полуулыбкой на губах. Остальные девушки напряженно подались вперед и не отводили глаз от Клода, не понимая ни слова из того, что он говорит, но подсознательно пытаясь выставить себя желанными самками перед привлекательным самцом.
Наконец, Клод добрался до сути дела: курс состоит из еще четырех занятий по двадцать пять центов каждое. Деньги вперед. Первый урок был бесплатным. В конце каждый получит свидетельство об окончании и экземпляр «Книги обо всем» бесплатно. Потом они применят полученные знания на практике и продадут книгу за два доллара. На вырученные деньги каждый получит от него по две книги по закупочной цене в один доллар. Они продадут полученные книги и купят у него еще по четыре, продадут их и купят по восемь… шестнадцать… тридцать две… шестьдесят четыре… И так далее до бесконечности — во всяком случае, впечатление создавалось именно такое. И все за первоначальный взнос в один доллар и немного свободного времени!
Милочка Мэгги вспомнила, как когда-то в детстве пыталась приумножить свой капитал. Ей выдавали пять центов в неделю. С желанием хотя бы удвоить эту сумму, она купила кренделей у обосновавшегося в подвале пекаря по оптовой цене в один цент за две штуки. Одолжив у матери корзину, с которой та ходила на рынок, она воткнула с одного конца палку, нанизала на нее крендели и в тот же день продала все десять в Куперс-парке.
Снова удвоить вырученные деньги казалось проще простого. На следующий день после школы Милочка Мэгги купила двадцать крендлей и тоже их продала, хотя ей потребовалось на это больше времени. Потом была суббота. Милочка Мэгги раздумывала, удовлетвориться ли ей имевшейся выручкой или продолжить. Она купила сорок крендлей. И продала два. А потом начался дождь. Лило три дня подряд. Крендели размякли от воды, и Милочка Мэгги потеряла не только прибыль, но и первоначально вложенные пять центов. Кроме того, отец рассердился на нее и почти всю неделю заставлял есть крендели вместо хлеба. Вспомнив все это, она громко рассмеялась.
Клод тут же взглянул на нее.
— Мисс Мур, вам весело?
— Нет. Я просто вспомнила про крендели.
— Про что? — изумленно переспросил он. И резко наклонил голову, чтобы лучше слышать.
— Про крендели. — Милочка Мэгги произнесла это слово по-бруклински: «грендели».
Клод запрокинул голову и расхохотался. Мужчины тоже засмеялись. Девушки заерзали, и комната снова наполнилась перезвоном и волнами ароматов.
Один из мужчин изрек:
— Какая она задорная.
Другой ответил:
— Да уж. Вот бы моя жена… — он отмел в сторону неблагонадежную мысль. — Ну, как бы там ни было, моя жена трудится не покладая рук.
Остальные девушки ослабили свое слащавое внимание. Они поняли, что проиграли. Интерес и внимание лектора уже захватила прыткая мисс Маргарет Мур. Они перешептывались под смех мужчин.
— Я бы лучше умерла, чем надела такое дешевое платье.
— Спорим, она сама его сшила.
— Ага. И без выкройки.
— А какой у нее старомодный гребень в волосах!
— Я никогда бы не стала так выставляться. Лучше умереть старой девой.
Клод застучал карандашом, призывая к тишине.
— Все, кто хочет продолжать, пожалуйста, останьтесь, чтобы записаться.
Все вдруг резко захотели выйти и ринулись к двери. Когда дым рассеялся — то есть когда улеглись волны аромата и затих перезвон, — в комнате осталось лишь пять человек: три женщины, старик и Милочка Мэгги.
«Ну что же, — думала одна из женщин, — может, у того старика есть милый сын, и он меня с ним познакомит».
Другая, лет тридцати с пробивающейся сединой, думала, имея в виду старика: «Может, у него есть брат… чуток помоложе…»
Третья протирала очки с мыслью: «Порядочной девушке трудно познакомиться с порядочным мужчиной — хоть с каким-нибудь. Все одно, лучше провести пару вечеров здесь, чем сидеть дома в опостылевшей комнате».
Милочка Мэгги записалась последней, когда все остальные уже ушли. Она вписала свое имя медленно и аккуратно, потому что знала, что Клод за ней наблюдает, и ей хотелось, чтобы вышло красиво.
Наблюдая за девушкой, Клод размышлял: «Красивые руки. Сильные, изящные, умелые и, спасибо, Господи, она не подпиливает ногти треугольником, как другие».
«Почему, ну почему, — думала Милочка Мэгги, — я не позаботилась подпилить ногти и отполировать их? Наверное, мои руки кажутся ему ужасными».
— Спасибо, — поблагодарил Клод, когда она вернула ему подтекающую ручку, пером к себе, как е