Клод больше не сидел с Пэтом и Денни после того, как Милочка Мэгги уходила на работу. Он шел с ней и либо стоял в кассирской будке и болтал с ней, либо шел прямо в отель, где работал.
— Я могу посидеть в холле и почитать, пока не придет время заступать на смену.
Милочка Мэгги заподозрила, что Клод перестал проводить вечера с ее отцом, потому что тот задавал ему слишком много вопросов. Ей вспомнился подслушанный обрывок их разговора:
— Как тебя угораздило получить такое имя — «Клод»?
В ответе Клода Милочка Мэгги уловила его ученую манеру, означавшую, что им овладела холодная злость.
— А если я скажу, что моя мать была романтичной натурой? — («Слишком романтичной», — горько подумал он про себя). — И вычитала это имя в викторианском романе?
— Бьюсь об заклад, уж про фамилию-то ты знаешь точно, — не унимался Пэт. — Вероятно, твоего отца звали Бассетт.
— Ваше произношение, почтенный сэр, — ледяным тоном отметил Клод, — оставляет желать много лучшего. К вашему сведению, в середине фамилии «Бассетт» нет ни «т», ни «д».
— Неужто? Тогда, к твоему сведению, — парировал Пэт, — к слову «сэр» никто не добавляет «почтенный». Особенно, если тому, к кому ты обращаешься, еще и пятидесяти нет.
Это было мартовским утром. Милочка Мэгги с Клодом лежали в постели, отгородившись от дневного света опущенными шторами. Он обнимал и ласкал ее, довольно бормоча обрывки ничего не значащих фраз. Милочка Мэгги осторожно отвела руку Клода в сторону.
— Почему?
— Я не могу. Это мои дни.
— Что за дни?
— Ты знаешь.
Конечно, Клод знал. Но ему нравилось ее дразнить. Он знал о ее странной нелюбви к медицинским терминам, описывающим женский цикл, таким как «менструация», «беременность» и «климакс». Вместо них Милочка Мэгги использовала эвфемизмы: «мои дни», «в положении» и «смена лет». Клоду нравилось пытаться заставить ее использовать медицинские термины, изображая непонимание.
— Я так разочарована.
— Разочарована! А что я, по-твоему, тогда чувствую? — Клод притворился рассерженным.
Внезапно Милочка Мэгги разрыдалась. «Почему я никак не запомню, что она все понимает буквально?» — подумал Клод.
— Дорогая, я ничего такого не имел в виду. Я на тебя не злюсь. Конечно, я знаю, что ты сегодня не можешь. Ничего страшного. Это же всего несколько дней. Я подожду. — И, надеясь сменить ее слезы смехом, добавил строгим тоном: — Только в следующий раз позаботься, чтобы эти дни выпали на выходные, когда я и так не могу к тебе прикоснуться.
— Дело не в этом, — всхлипнула Милочка Мэгги.
Клод обнял ее.
— Тогда скажи в чем, любовь моя.
Милочка Мэгги продолжала всхлипывать.
— Я… я… у меня не будет ребенка. Это уже второй раз с тех пор, как мы поженились, и у меня снова не будет ребенка.
Клод прыснул со смеху.
— Не смейся, — жалостливо сказала Милочка Мэгги.
— Но ты такая смешная, китаяночка моя. Большинство женщин выплакивают глаза, когда у них не приходят месячные. Ты же плачешь, когда все наоборот.
— Потому что я хочу ребенка. Мне очень нужен ребенок. — Рыданиям Милочки Мэгги не было конца.
Клод гладил ее, как маленькую.
— Ну же, Маргарет! Моя милая Милочка Мэгги, дорогая моя умница. Не плачь. На ребенка нужно время. Я хочу сказать, что если девушка хорошо себя вела до замужества, то она не сразу беременеет. Вот что мы сделаем: когда закончатся эти месячные, мы попробуем снова. И на этот раз я возьмусь за дело всерьез.
Милочка Мэгги хихикнула сквозь слезы и скоро перестала плакать. Спустя какое-то время Клод сказал:
— Дорогая, раз ты не можешь со мной спать, усыпишь меня под расческу?
Часто, когда Клоду не спалось, ему нравилось смотреть, как Милочка Мэгги причесывается, и слушать ее рассказы о детстве. И вот она распустила волосы, взяла щетку и села на постели, повернувшись к Клоду. И принялась водить щеткой по волосам.
— Хорошо. Вот! О чем тебе рассказать?
Клод покатился со смеху.
— Что я такого сказала, что тебя так рассмешило? — возмутилась Милочка Мэгги.
— Ничего. Просто, милая, ты такая практичная. Дорогая моя малышка без чувства юмора. Без чувства юмора ты мне еще дороже.
— Так о чем ты хочешь, чтобы я рассказала?
— Расскажи про монахиню, волосы и птичье гнездо.
— Ну… — Милочка Мэгги медленно и ритмично принялась расчесывать волосы. — Когда я была маленькой, сестра Вероника говорила: «Когда подстригаешь волосы, оставляй состриженное во дворе, чтобы птицы могли взять его себе на гнездышки». А у меня была челка, и мама подстригала ее каждый раз, когда мыла мне голову. Как-то раз я сказала маме сначала вымыть мне голову, а уже потом подстригать челку. Понимаешь, мне хотелось, чтобы птички клали в гнездышки чистые волосы…
Вертикальные движения щетки, то громкий, то тихий голос Милочки Мэгги действовали гипнотически. Вскоре глаза Клода закрылись, и он безмятежно заснул. Милочка Мэгги с любовью посмотрела на его лицо. Держа указательный палец в дюйме от него, она провела по его очертаниям. Она воображала, что так сможет представить, как он выглядел в детстве.
«Он так холоден к миру. И он такой другой, когда мы с ним наедине. Ах, если бы все знали его так, как знаю я…»
На следующий день Клод исчез.
Глава тридцать восьмая
Утро следующего дня выдалось одним из тех, какие иногда случаются в начале марта, когда все уже свыклись с мыслью о том, что зима никогда не кончится. Солнечные лучи утюжили залежи грязного снега в канавах, и дул теплый ветерок.
Клод запаздывал с работы. Денни уже отправлялся в школу, а того все не было. Милочка Мэгги вышла на крыльцо с братом, чтобы посмотреть, не идет ли Клод. Она понюхала воздух. В нем пахло свежеполитыми цветами. Ветер приподнял локон ее волос и уронил ей обратно на щеку. Милочка Мэгги вздрогнула от чувственного наслаждения. Ощущение было сродни прикосновению любимого.
— Да, — пробормотала она.
— Что? — отозвался Денни.
— Это южный ветер.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что он дует из Южного Бруклина.
— И значит, мне можно остаться дома?
— Ничего подобного! Дуй давай, — Милочка Мэгги любя шлепнула брата, чтобы тот скорее набрал скорость.
Милочка Мэгги сдвинула бекон, который жарила для Клода, на край плиты. Его булочки она убрала в теплую духовку, а остывающий кофе вылила — когда он вернется, она сварит ему свежий. Милочка Мэгги говорила себе, что, поскольку день выдался таким неожиданно прекрасным, Клод не сразу сел на трамвай, а сначала прошелся пешком. Ей было известно, с каким восторгом он встречал любую смену погоды.
«Когда он вернется, мы ляжем в постель и сначала поговорим о том, какой сегодня прекрасный день, а уж потом…»
День тянулся невыносимо медленно, и Милочка Мэгги начала думать, что Клод вовсе не вернется. Она сокрушалась, что не знает, в каком отеле он работал. Почему она не заставила Клода запечатать адрес в конверт и отдать ей с условием, что она откроет его только в случае крайней необходимости?
Время от времени, пока она занималась повседневными хозяйственными делами, у Милочки Мэгги вырывался протяжный стон — словно животное кричало от боли. А когда она мыла посуду после обеда Денни, горло у нее вдруг пересохло и сжалось, и из него вырвался глухой вскрик, как после внезапного удара в живот. Она согнулась пополам, уперлась лбом в край раковины и хрипло зарыдала в голос до изнеможения. Продолжая заниматься домашними делами, она чувствовала, как у нее сотрясались внутренности. «Если бы я ждала ребенка, то я бы его сейчас потеряла». И Милочка Мэгги снова заплакала, потому что знала, что ребенка она не ждет, Клод никогда не вернется, а другого мужчины у нее никогда не будет…
«Что такого я ему сказала? Что сделала? Или дело в папе? В Денни? В доме? Или в том, что мы никогда не проводили в постели всю ночь, как другие мужья и жены, а только несколько часов по утрам? Вернись, вернись, милый мой, — молила Милочка Мэгги, — и у нас будет собственный дом… даже если это будет всего лишь комната где-нибудь в другом месте…»
Потом Милочке Мэгги пришло в голову, что Клод умер на работе или смертельно заболел, а там не знали, где он живет, потому что он никому не сообщал таких подробностей. Дрожащими руками она умылась и надела шляпу. Уже на полпути к трамвайной остановке она вспомнила, что не знает, где он работает, и, если он заболел, не сможет его найти.
Денни вернулся из школы.
— Я получил двойку по арифметике, — заявил он, — и мне задали двойную домашнюю работу.
— Иди делай!
— Сначала я хочу пойти поиграть на улицу.
— Делай домашнюю работу! — крикнула Милочка Мэгги.
— Она слишком сложная. Я без тебя не справлюсь.
— Оставь меня в покое! — снова крикнула она.
Окрики сестры напугали мальчика.
— Пойду позову Клода, — он отправился в спальню.
— Клода там нет.
— Куда он ушел?
Милочка Мэгги не ответила. Она ушла в свою комнату. Денни отправился на улицу.
Вечером семья собралась за кое-как приготовленным ужином.
— Эй, пап, — многозначительно выдал Денни, — Клод уехал.
Пэт отложил вилку.
— Вот оно как. Значит, его хватило всего на три месяца, а? Ну, если он считает, что я стану содержать его жену…
Милочка Мэгги оттолкнула тарелку, бросилась в спальню и захлопнула дверь.
— Что я такого сказал? — спросил Пэт у Денни. Он был искренне сбит с толку.
Милочка Мэгги лежала на постели, не включая свет. Она не знала, как долго уже пробыла в комнате. В доме было тихо. Вдруг в дверь постучали. Милочка Мэгги вскочила, думая, что принесли известия о Клоде, но это был всего лишь мальчишка с сообщением от управляющего кинотеатром. Было уже половина восьмого, и тот интересовался, почему она опаздывает.
— Скажи, что я заболела. Скажи, что заболела. Сегодня вечером я не могу работать.
Милочка Мэгги пошла на кухню убрать со стола и вымыть посуду. Она увидела, что учебники Денни все еще перетянуты ремнем, и поняла, что за домашнюю работу он не принимался. Она заглянула в его спальню. Его там не было. Милочка Мэгги решила, что брат вышел на улицу вместе с отцом.