— Ваше имя, сын мой.
— Клод Бассетт, святой отец.
— Вероисповедание?
— Я не католик.
Глаза под нависшими веками сверкнули, и распятие на груди дрогнуло — священник сделал глубокий вдох, чтобы голос зазвучал на полную мощность.
— Ваше вероисповедание?! — прогремел он.
«Вероисповедание! Вероисповедание!» — отозвалось эхо из углов комнаты.
— Протестант, — ответил Клод, невольно затрепетав.
— Как давно вы женаты?
— Год, святой отец.
— У вас родился ребенок?
— Нам пока не очень везло… — начал было Клод.
— У вас родился ребенок? — прогремел священник.
Распятие заходило ходуном, словно живое существо, и эхо подхватило: «Ребенок! Ребенок!»
— Нет, святой отец.
— Почему?
Клод пожал плечами и улыбнулся.
— Почему ваша жена не зачала ребенка? — не унимался священник.
— Прошу прощения, святой отец?
— Вы как-нибудь препятствуете зачатию?
— Помилуйте, святой отец…
— Вы используете контрацептивы? — прогремел тот. Эхо подхватило последнее слово.
Лицо Клода помрачнело. Он встал:
— При всем уважении, святой отец, это вряд ли ваше дело.
Священник тоже встал. Распятие сверкало огнем, и эхо его громогласных слов создавало впечатление, что в комнате звучат три голоса.
— Это мое дело! Это дело Церкви! Для сочетавшихся браком в лоне католической церкви производить на свет детей, детей Церкви, — священная обязанность!
— Может быть, мы решим произвести их для собственного удовольствия, — слегка небрежно ответил Клод.
— Ваше удовольствие будет в том, что вы станете наставниками для детей Святой Матери Церкви!
— Всего вам доброго, сэр, — внезапно сказал Клод. Он повернулся на каблуках и вышел из комнаты.
Милочка Мэгги с нетерпением ждала мужа.
— Все решено?
— Для меня — да. Окончательно и бесповоротно.
— Ты примешь наставления?
— Мы с отцом Полом поговорили по душам. Говорил он.
— Ах, Клод, ты можешь ответить прямо? Неужели трудно хоть раз сказать просто «да» или «нет»? — Милочка Мэгги была вся на нервах. Разговор Клода со священником слишком много для нее значил.
— Я отвечу прямо, — холодно сказал он. — Нет! Я никогда не скажу тебе просто «да» или «нет». Я не верю, что в жизни можно что-нибудь решить с помощью одного слова.
— Клод, не говори со мной так, — взмолилась она. — Когда ты говоришь со мной такими словами, мне кажется, что ты далеко от меня.
Клод молча прошел в спальню. Позже, когда Милочка Мэгги легла в постель, он повернулся к ней спиной и проспал так всю ночь.
На следующее утро, уходя на работу, Клод сказал:
— Дай мне двадцать долларов.
Милочка Мэгги сделала усилие, чтобы не выдать автоматически: «На что?» Она подумала, что и так знает. Он снова собрался уезжать, и деньги были нужны на дорогу. Она дала ему двадцать долларов. Он положил их в карман, обнял ее одной рукой и притянул к себе.
— Пора отпраздновать первую годовщину нашей свадьбы.
— Клод, она была на прошлой неделе. Я не стала говорить, потому что решила, что ты забыл.
— Все мужья забывают про годовщины свадеб.
— Но ты не такой, как другие.
— Не настолько другой. Вот что тебе надо сделать: собери маленький красный чемоданчик, положи в него мои вещи тоже и жди меня в холле «Сент-Джорджа» в шесть. Возьми мне чистую рубашку. Я пойду на работу прямо из отеля.
Милочка Мэгги поставила в ящик со льдом две тарелки с холодным ужином для Пэта с Денни и наказала Денни не выходить из дома, отец должен был прийти через час.
Клод с Милочкой Мэгги поужинали в том же самом ресторане. Номер был не тот же самый, но почти такой же красивый. Все было почти как в брачную ночь, кроме того, что они раздевались вместе в спальне. Клод натянул пижаму, посмотрелся в зеркало, заправил кофту в штаны, вытащил ее обратно, заявил: «К черту», — сбросил пижаму и лег в постель нагишом.
Милочка Мэгги пошла в ванную вымыться и почистить зубы, вышла и встала перед туалетным столиком, чтобы расчесать волосы.
— Сегодня можно обойтись без расчески, — нетерпеливо произнес Клод. — Иди в постель.
— Хорошо.
Милочка Мэгги подняла пижаму с пола, собираясь повесить ее на вешалку.
— Прекрати суетиться.
— Хорошо, — она бросила пижаму обратно на пол и легла в постель к Клоду.
Это была ночь неукротимой, почти неутолимой страсти. Когда пришло утро, Милочка Мэгги с огромной нежностью поцеловала мужа со словами:
— Я знаю, что теперь у меня будет ребенок!
— Если так, то я знаю, кто будет вне себя от счастья.
— Кто? — дразня его, спросила она, ожидая, что он ответит «Я».
— Твоя церковь! — с горечью ответил Клод.
Милочка Мэгги вздохнула. Она догадалась, что сказал Клоду отец Пол, и поняла, что тот никогда не придет в ее Церковь и не обратится в ее веру.
Они позавтракали в ресторане отеля.
— Я провожу тебя до магазина, где ты работаешь.
— Ты у нас папенькина дочка, да? — с усмешкой спросил Клод.
Милочка Мэгги залилась краской.
— Я вовсе не хотела выведать, где ты работаешь. Мне просто хотелось с тобой пройтись. Я никогда не просила тебя мне рассказывать. Я больше не задаю вопросов. Я не хочу знать того, чего ты не хочешь мне говорить. Только бы ты любил меня, только бы ты был со мной.
Клод протянул руку через стол и положил ее на руки Милочки Мэгги.
— Маргарет, с самого моего рождения от меня постоянно что-то скрывали — то, что я имел право знать, то, что имеет право знать любой человек.
Интуитивно Милочка Мэгги поняла, что Клод имел в виду, что никто не рассказывал ему о его родителях и о том, откуда он родом.
— Когда я задавал вопросы, от меня отделывались отговорками… И я вырос, усвоив, как отделываться отговорками, когда вопросы задают мне. Это стало привычкой, от которой я не могу избавиться.
— Понимаю, — ответила Милочка Мэгги.
Как-то в субботу в середине января Клод, как обычно, пришел с работы домой.
— Где твой цветок? — спросила Милочка Мэгги.
— Больше гвоздик не будет. Меня уволили, — весело ответил Клод.
— Но почему?..
— Я был им нужен только на время рождественской лихорадки и сразу после — пока покупатели обменивали подарки. А теперь все подарки обменяны.
Клод вручил Милочке Мэгги свое последнее жалованье.
— Найду другую работу.
— Конечно, найдешь.
На первой неделе Клод читал объявления и ходил искать работу. На второй неделе он перестал себя утруждать. Он по-прежнему читал объявления, но говорил Милочке Мэгги, что ничего подходящего нет. Он вошел в колею.
Клод вставал, когда Пэт уходил на работу, не торопясь завтракал, Милочка Мэгги составляла ему компанию за кофе, они разговаривали, а потом он уходил в гостиную и усаживался у окна. В десять утра он просил у Милочки Мэгги двадцать пять центов на сигареты и газету. Она давала ему деньги и наказывала сразу же возвращаться домой, и он отвечал, что вернется, целовал ее и где-то через полчаса возвращался обратно. Остаток дня он читал газету и курил.
Однако по субботам, если погода позволяла, Клод всегда ходил куда-нибудь с Денни. Милочка Мэгги выдавала им доллар, и они уходили на целый день. Он водил мальчика в Аквариум, в Проспект-парк, прокатиться на пароме до Стейтен-Айленд и обратно, на Бруклинскую военно-морскую верфь, в Бруклинский музей изобразительных искусств и другие интересные места.
Близился конец марта. Однажды утром Милочка Мэгги проснулась на рассвете с ощущением смутной тревоги. Накинув халат, она вышла на крыльцо. Да, южный ветер… Утро полнилось ароматом скорой весны.
Милочка Мэгги приготовила Клоду особенный завтрак: жареную ветчину, яйца, булочки с маком, масло и кофе с настоящими сливками. Позавтракав, он открыл окно и высунулся, насколько мог, подставив лицо нежному ветерку. В то утро он не стал сидеть у окна. Он беспокойно ходил по комнате.
Милочка Мэгги пошла в комнату Денни и вытряхнула его стеклянные шарики из матерчатого мешочка с именем Булла Дарема[52]. Потом она пошла в свою комнату и достала золотую монету, подаренную отцом на свадьбу. Она завернула ее в бумажную салфетку, положила в мешочек и приколола булавкой, опустив в нагрудный карман Клодова пиджака. Булавка захватывала весь мешочек целиком, чтобы тот не болтался по карману.
В десять утра Клод сказал:
— Любимая, дай мне двадцать пять центов, я схожу за сигаретами и газетой.
Милочка Мэгги пошарила в кошельке и дала мужу пятидолларовую банкноту.
— Мне нужен только четвертак.
— У меня нет мелочи, — солгала она.
Милочка Мэгги подала мужу пиджак и, когда он его надел, повернула его к себе и сама застегнула пуговицы.
— Сразу же возвращайся, слышишь? — сказала она то, что говорила каждое утро.
— Хорошо, — пообещал он, как обещал каждое утро.
Милочка Мэгги взяла руки Клода в свои и прижалась щеками к его ладоням.
— Ах, Клод, я так тебя люблю!
Клод поцеловал ее и ушел за сигаретами и газетой, как уходил каждое утро.
Только в это утро он не вернулся.
Глава сороковая
— Теперь, когда он убрался из дома, я снова буду спать внизу, — заявил Пэт.
— Спи там, где спишь, папа. Когда Клод вернется, тебе придется перетаскивать кровать обратно.
Милочка Мэгги нахмурилась, увидев в табеле Денни плохие оценки.
— Ах, Денни, что скажет Клод, когда вернется домой, если тебя снова оставят на второй год? Он будет очень разочарован.
— …приходил каждый день, как часы, покупал пачку сигарет и газету.
— Он уехал по делам, мистер Брокман. Осенью вернется.
— Тетя Лотти, не спрашивай, откуда я знаю. Я просто знаю, что он вернется. Во время войны женщины ждали мужей с фронта. Я тоже могу подождать.