Что ж, Милочка Мэгги уже привыкла к Клодовым отъездам. Теперь же ей нужно было свыкнуться с мыслью о потере Марка. Она считала месяцы, недели, дни, остававшиеся до того, как его заберут. «Я должна с этим смириться, — говорила она себе. — Я ведь знаю, что этого не миновать». Она изо всех сил старалась подготовиться к этому событию.
Установили обогреватель. У Милочки Мэгги не было денег, чтобы заплатить вторую половину его стоимости. Она выпросила двадцать пять долларов у отца под тем предлогом, что тот не платил за содержание Денни, пока жил у вдовы. Оставшееся она выплачивала по пять долларов в месяц. Ей удалось повысить жильцам арендную плату на пять долларов. Это частично покрывало расходы на уголь. Совершенное «благоустройство» привело к повышению налога на дом.
Глава сорок седьмая
Жизненный уклад Милочки Мэгги полностью устоялся. Когда Марку исполнилось шесть, она отвезла его обратно в приют, и, вопреки наказу матери Венсан де Поль, Милочка Мэгги рыдала, и Марк тоже рыдал и цеплялся за нее, не желая отпускать. Ей дали другого мальчика. Ему было шесть месяцев, и звали его Энтони. Она сосчитала годы, месяцы, дни и недели. Джонни оставался у нее еще на три года, а Энтони — на пять с половиной лет. Милочка Мэгги подумала, что это очень, очень долго. И успокоилась.
Клод возвращался домой каждую зиму с подарком и куском мяса или дичи. Иногда он приносил немного денег. Каждую зиму, кроме одной, Пэт переселялся к вдове, и каждый раз, кроме одного, накануне вечером он посылал за священником. В тот раз отец Флинн лег в больницу, чтобы удалить камень в почках. В приходе его замещал другой священник. Другого священника Пэт звать не хотел. Он боялся, что тот устроит ему соборование.
В одну зиму Пэт не переселился к миссис О’Кроули, потому что та закрыла пансион на несколько месяцев и уехала в отпуск во Флориду. Пэт волновался. Там были другие мужчины. Они бы поняли, что у нее есть средства, иначе как бы она позволила себе отпуск во Флориде? Он боялся, что кто-нибудь женится на ней ради ее недвижимости.
Когда после Рождества вдова вернулась незамужней, Пэт испытал такое облегчение, что купил ей в подарок дамский несессер за пять долларов. Она сделала ему ответный подарок: узловатую дубинку — сокровище, когда-то принадлежавшее ее первому мужу. Пэт очень ею гордился и всегда брал с собой, выходя из дома, мечтая попасть в разборку и применить ее по назначению.
Милочка Мэгги волновалась насчет Лотти. Как-то в воскресенье после обеда ее навестили Грейси с Уидди.
— Мать Уидди не в себе, — сказала Грейси. — И мы с Уидди считаем, что ей нельзя жить одной. Будет лучше отправить ее в дом престарелых, где она будет со своими сверстницами. Она может перечислять туда свою пенсию и получать дополнительные услуги. Некоторые дома очень даже ничего.
— Но, понимаешь, Милочка Мэгги, мама не хочет ехать, — сказал Уидди, — и мы подумали, что раз она так тебя любит и в какой-то степени зависит от тебя, то ты сможешь ее уговорить.
— Ничего подобного я делать не стану, — рассердилась Милочка Мэгги. — И вам должно быть стыдно, и тебе, Уидди, и тебе, Грейси, что вы хотите отправить мать в дом престарелых. И не говорите мне, что ей будет лучше с ее свер… свер… с людьми ее возраста. Пусть она останется в доме, где была так счастлива с Тимми, где все напоминает ей о нем настолько, что кажется, что он все еще там.
— Но, Мэгги, — осторожно возразила Грейси, — мы о ней волнуемся. Она может заболеть и умереть в одиночестве. И это нечестно, что нам приходится о ней волноваться. У нас есть собственные дети и…
— Вот и волнуйся, — с горечью сказала Милочка Мэгги. — Тебе будет полезно поволноваться о ком-нибудь для разнообразия. Когда я вспоминаю, как ваша мать взяла на себя все заботы о близнецах, пока Уидди был на войне, а ты болталась без дела…
Милочка Мэгги заставила Уидди с Грейси пообещать, что они будут навещать Лотти каждый день. Сама она навещала ее дважды в неделю — если ей удавалось уговорить Пэта посидеть несколько часов с детьми.
Однажды Лотти показалась ей сильно расстроенной.
— Тимми весь вечер искал фарфоровую собачку со щенятами и не нашел. Наверное, ее кто-нибудь украл.
Навещая Лотти следующий раз, Милочка Мэгги тайком поставила фарфоровую собачку обратно на каминную полку.
Глава сорок восьмая
Денни было почти шестнадцать, когда он закончил второй класс старшей школы. Он покинул старшую школу Восточного района, ни разу не обернувшись и не сохранив о ней никаких теплых воспоминаний. Он был рад, что со школой покончено.
Денни начал работать. Он нашел работу у аптекаря, у которого уже пару лет подрабатывал на летних каникулах. Он мыл склянки из-под магнезии, которые возвращали в обмен на залог в пять центов, наполнял их снова из больших четырехлитровых бутылей, доставлял лекарства, изготовленные по рецепту, выставлял на полки готовые формы, продававшиеся без рецепта, выметал мусор и делал другую работу по мере надобности.
Когда в первый субботний вечер он пришел домой, отец сказал ему:
— Давай сюда свое жалованье.
Мальчик отдал отцу двенадцать однодолларовых купюр. Пэт вернул ему два доллара, а десять отдал Милочке Мэгги.
— И это все? Я все-таки целую неделю надрывался как собака, и…
— Это все. И, если по мне, так и этого многовато.
— Зачем тогда работать? — прежде чем отец успел ответить, Денни вышел, сильно хлопнув дверью.
Денни продержался на своей работе три недели. Он пришел домой и сказал Милочке Мэгги:
— Я уволился.
— Но почему, Денни? Почему?
— Я подумал, ради чего все это. Пахать за гроши? За два доллара карманных денег! — презрительно ответил тот.
— Но, Денни, когда тебе будет восемнадцать, ты сможешь оставлять себе половину жалованья. А в двадцать один — все целиком.
— Я подожду.
— Но, Денни, ты должен работать.
— Назови хоть одну вескую причину.
— Все должны работать, чтобы покупать еду и платить за жилье.
— Папа не работает.
— Твой отец отработал без роздыху тридцать лет подряд. Теперь он получает пенсию. Он по-прежнему приносит в дом деньги.
— Клод не работает. Но я против него ничего не имею, — быстро добавил Денни.
— Когда Клода здесь нет, он зарабатывает себе на хлеб, где бы он ни был. Когда он возвращается домой, он приносит деньги… иногда. И он всегда работает первое время по возвращении.
— Но он ведь не кладет жалованье на стол каждую субботу в году, верно?
— То, что дает мне Клод, значит много больше, чем постоянное жалованье. Он дает мне целый мир… Ах, Денни, когда-нибудь, когда ты станешь мужчиной и соберешься жениться, я все тебе расскажу.
— Я хочу сказать еще раз: против Клода я ничего не имею. Он мне нравится.
— Почему нравится? — тихо спросила Милочка Мэгги.
— Потому. Ну потому что с ним я чувствую себя кем-то… кем-то важным. С другими я чувствую себя земляным червяком.
Милочка Мэгги с нежностью улыбнулась. Она словно услышала себя, сказавшую много лет назад: «…потому что с тобой я чувствую себя принцессой».
Некоторое время спустя Денни нашел работу на Манхэттене, посыльным в брокерской конторе. Он зарабатывал двадцать долларов в неделю, и Милочка Мэгги выдавала ему пять. Денни это устраивало. Ему нравилось работать в большом городе, и он хотел бы там жить. Сама работа ему тоже вроде бы нравилась.
Денни отработал на новом месте пару месяцев, когда узнал, что другой посыльный получает двадцать пять долларов в неделю. Он пошел к начальнику и попросил прибавки.
— Посмотрим, — ответил мистер Барнсен.
Денни подождал три дня. Потом он снова пошел к начальнику и спросил, несколько непочтительно:
— Мистер Барнсен, вы уже посмотрели?
Мистер Барнсен как раз собирался повысить жалованье Денни до двадцати двух долларов. Но передумал. Ему не понравился гонор Денни.
— Да, посмотрел. И увидел, что мне не нравится твой гонор.
— А что еще вы увидели? — ухмыльнулся Денни.
— Что фирма может прекрасно без тебя обойтись.
— То есть я уволен?
— Мы предпочитаем говорить «освобожден от должности».
— Почему? Ну почему? — спросила Милочка Мэгги, когда Денни рассказал ей о происшедшем.
— Он сказал, что ему не нравится мой гонор, что бы это ни значило.
Глава сорок девятая
По воскресеньям после обеда Денни и еще несколько парней околачивались у газетного киоска на углу кондитерской. У Денни был номер, целью которого было посмешить приятелей. Статистками в номере были проходившие мимо девушки. Денни намечал очередную жертву. Когда та проходила мимо, он выдавал что-то вроде: «Ах, малышка с томным взглядом». Девушка, вздрогнув, останавливалась и вскрикивала что-нибудь вроде: «Грубиян!» Парни ржали.
Со следующей прохожей Денни использовал новую вариацию. Он показным жестом снимал шляпу и с поклоном произносил: «Как у вас дела…» Когда девушка удивленно останавливалась, он продолжал: «…со шляпой? Трюкачить научились?» И раскручивал шляпу на указательном пальце. Смех из толпы.
Однажды Денни увидел, как к нему приближается миловидная девушка. Фигура у нее была тоже ничего. Когда девушка проходила мимо, он сказал: «Привет, красавица!» Когда она повернулась, чтобы бросить на него негодующий взгляд, Денни сказал: «Ты что, шуток не понимаешь?» Вместо того чтобы втянуть голову в плечи и идти своей дорогой, девушка подошла прямо к нему.
— Деннис Мур! Тебе должно быть за себя стыдно, шатаешься по углам, как бродяга, и девушек оскорбляешь, у тебя же такая милая сестра, и дом приличный, и все остальное.
Девушка отчитывала Денни минут пять. Он был очарован ее сверкающими глазами и то и дело проступавшим на щеках румянцем. Ему стало жаль, что она ушла.
Один из парней назвал ее красоткой и сказал, что она живет в его квартале и ее зовут Тесси Вернахт.
Деннис подумал, что уже слышал это имя из уст сестры. И откуда этой девушке известно, как зовут его?