— что этот Кенмур и был твоим отцом?
— Если захочу, я могу заставить себя в это поверить.
Милочка Мэгги подумала: «Ах, потратить столько лет жизни впустую!» Но вслух сказала:
— И теперь тебе больше не нужно никуда ехать.
— Я больше никогда не уеду, — тут же подтвердил он.
Но Клод тут же ощутил укол тоски. Никогда больше не жить в обожженной солнцем глинобитной хижине на Юго-Западе… никогда больше не испытать восторга от знакомства с очередным величественным мегаполисом. Никогда больше не увидеть вечных гор в необъятном небесном просторе… ни бескрайних миль колосящейся на солнце золотой пшеницы… ни ослепительной синевы великого Тихого океана. Никогда больше… никогда.
— И ты счастлив — теперь, когда ты все узнал?
— Маргарет, я не знаю. Если бы мы с тобой были моложе, я бы захотел завести детей. Теперь, когда я знаю, мне кажется правильным самому стать отцом. Но я двадцать пять лет прожил в странствиях и в поисках. Теперь, когда с этим покончено, я не знаю, как жить по-другому.
«Нет, — подумала Милочка Мэгги, — он не знает, как жить по-другому. Но почему вдруг, ни с того ни с сего, он решил себе в этом признаться? Я поняла! Боже мой, его силы на исходе, и он знает, что жить по-прежнему больше не сможет. Он сказал, что теперь, когда он знает, он хочет детей, что ему кажется правильным завести детей. Неужели он имеет в виду… Почему раньше это было неправильно? Может быть, он, как и все мужчины, которые не хотят остепеняться, не хотел связывать себя детьми? Или он хотел сначала выяснить, кем был его отец?»
Милочка Мэгги вдруг почувствовала странную неловкость в присутствии мужа — словно тот был незнакомцем, с которым у них не было ничего общего. Она чувствовала себя в чем-то ниже его, словно неграмотная крестьянка. Потом она вспомнила, что, в последний раз, вернувшись домой, он так и не спросил ее о том, чем она занималась летом.
«Раньше он наполнял свою жизнь моей жизнью. Теперь ему это больше не нужно. Я стала ему для этого не нужна. Ах, зачем он мне все рассказал!»
И она сказала вслух:
— Клод, в каком-то смысле мне жаль, что ты мне все рассказал.
Глава пятьдесят девятая
Шли дни, Клод сидел у окна, и Милочка Мэгги сидела рядом с ним, и им было практически не о чем говорить. Время от времени он протягивал руку, и она брала ее в свои, и говорила ему, что любит его. Иногда он спрашивал у нее, скучает ли она по детям. Чуть поколебавшись, она отвечала, что нет, ведь теперь у нее есть он…
Примерно неделю спустя Денни воспользовался перерывом и заглянул к ним на обед. Он поделился новостями. Новый магазин в Хемпстэде был готов, и они с женой собрались перебраться туда в начале марта. Они уже уведомили арендодателя.
— Тесси смирилась с переездом? — спросила Милочка Мэгги.
— Ну, — немного уклончиво ответил Денни, — я заставил ее поверить, что так будет к лучшему.
Денни восторженно рассказывал о новом магазине. Он описывал его оборудование, планировку, экзотические виды мяса и сыров, которые уже успели доставить, и…
Пока Денни говорил, Клод вдруг застонал. Внезапно его лицо перекосило от резкой боли.
— Голова! — хватал он ртом воздух. — Как больно… сделайте… что-нибудь… Маргарет… пожалуйста… это невыносимо…
— Ах, милый… дорогой… дорогой мой! — Милочка Мэгги бросилась в ванную.
В шкафчике с медикаментами не было ничего от головной боли, только жестяная коробочка аспирина. Она знала, что это не поможет. Милочка Мэгги бросилась обратно на кухню. И заговорила с мужем, словно с ребенком:
— Ну же, дорогой. Маргарет что-нибудь тебе найдет, а пока меня нет, Денни побудет с тобой, и я тут же вернусь, — она поцеловала его и выбежала на улицу.
К счастью, доктор был дома. Он обедал в кругу семьи.
— Как часто у него бывают головные боли?
— За все годы, пока мы женаты, у него никогда не болела голова.
— Я выпишу вам рецепт…
— Доктор, это будет слишком долго. А он так ужасно страдает! Он едва может говорить, и…
— Мне лучше его осмотреть, — согласился доктор.
Они вернулись обратно на его автомобиле. На крыльце их ждал Денни. Он выглядел ужасно подавленным и постоянно хватался руками за голову.
— Доктор, случилось что-то ужасное. Что-то страшное…
— Это инсульт, — коротко изрек врач. И утешил как мог: — Если ему было суждено умереть, то лучше, что это случилось именно так. Он страдал всего несколько секунд.
Милочка Мэгги находилась в таком глубоком шоке, что не могла воспринять то, что ей говорили.
— Но он сказал, что больше никогда не уедет, — все повторяла она. — Он обещал!
— Если вы его любили, то поймете, что так было к лучшему. Вы же не хотели бы, чтобы он мучился и умирал по дюйму с каждым инсультом.
— Но он сказал, что больше меня не покинет, — сказала она с детским недоумением.
— Миссис Бассетт, я сейчас сделаю вам укол, чтобы вам было легче справиться с шоком, — доктор отломил кончик ампулы и наполнил шприц.
Когда Милочка Мэгги очнулась, Клода уже не было. Дом был полон народу. До нее донесся голос Анни, которая говорила, что обо всем позаботится.
Милочка Мэгги вышла из комнаты, и все голоса тут же стихли. Она вошла на кухню. Анни успела загрузить плиту по полной. Она взбивала тесто для сладкого пирога и уже почти поставила в духовку жаркое из говядины. На столе дожидались своей очереди картошка с другими овощами. Анни знала, что тем, кто придет на похороны, понадобится еда.
— Анни, он ушел.
— Тебе лучше поплакать, liebchen[72].
— Но он обещал…
Милочка Мэгги пошла в гостиную.
— Папа, он говорил, что больше не уедет… он обещал.
— Ах, Милочка Мэгги, бедная моя Милочка Мэгги!
Денни протянул сестре стакан с розовой жидкостью.
— Доктор сказал, чтобы ты это выпила.
— Я не хочу.
— Ты должна! — Денни разрыдался. — Доктор сказал, что я должен заставить тебя это выпить.
— Хорошо, — успокаивающе согласилась она. — Не плачь. Я выпью.
— Милочка Мэгги, — обратился к дочери Пэт, — дочка, дорогая, тебе нужно взять себя в руки. Нам нужно решить, как быть с похоронами.
— С похоронами? Но у меня совсем нет денег.
— У меня немного отложено. Я за все заплачу.
— Но муженек! — Милочка Мэгги только что заметила миссис О’ Кроули. — Муженек, дорогой, разве не лучше будет, если Мэгги сама заплатит за похороны?
— Я сказал, что похороню его сам, и я похороню. Черт побери! — Пэт ругнулся без всякой на то причины.
Врожденная заботливость Милочки Мэгги пробилась сквозь шок.
— Миссис О’Кроули, это не будет дорого стоить. У нас есть свой участок на кладбище, и его можно будет похоронить вместе с мамой и дедушкой. И я все верну папе, как только смогу.
— Он не будет лежать в земле, — заявил Пэт. — Он хочет, чтобы его кремировали, а прах развеяли по ветру там, где летают птицы.
— Нет! — вскрикнула Милочка Мэгги. — Нет!
— Он мне это сказал, когда я в последний раз сюда заходил, и я пообещал ему, что так и сделаю.
— Я этого не позволю! Это против нашей веры.
— Может быть, против его веры в этом ничего нет.
— Но, папа, — Милочка Мэгги чуть успокоилась. — У меня есть право голоса, и я этого не допущу.
— Послушай, Милочка Мэгги, — сказал Денни. — Ты всегда давала Клоду все, чего он хотел. Ты изо всех сил старалась выяснить, чего он хотел, и он это получал. Ты позволяла ему уезжать, когда ему вздумается, и никогда не возражала против того, что он делал или хотел. Так почему ты отказываешь ему в последнем желании? Я бы не захотел ничего подобного, — он поежился, — но он так захотел.
— Да, Денни, — тихо ответила Милочка Мэгги. — Ты прав.
— Конечно, — отозвался Пэт. — И я обо всем позабочусь. Обо всем.
— Спасибо, папа, — Милочка Мэгги наконец-то пришла в себя. — Миссис О’Кроули, спасибо, что зашли. По-моему, Анни сварила кофе. Не хотите зайти на кухню и выпить чашечку?
— Спасибо, зайду, — ответила жена Пэта.
Милочка Мэгги повернулась к отцу:
— Папа, еще раз спасибо. Попросишь Мик-Мака зайти? Мне хочется его повидать.
Когда отец с женой ушли, Милочка Мэгги пошла на кухню.
— Ах, Анни, ты так мне помогла.
— Не благодари. Может быть, когда-нибудь ты сделаешь для меня то же самое. Люди должны помогать друг другу.
Милочка Мэгги надела пальто.
— Куда ты собралась, Мэгги?
— Я хочу поговорить с отцом Флинном.
— Значит, ты зайдешь в церковь? Да?
— Да, зайду.
«Может быть, там она поплачет», — подумала Анни.
Милочка Мэгги не пошла на кремацию. На ней присутствовали только Пэт с Денни, и никого больше. Пэт принес дочери дешевую урну, предоставленную крематорием.
— Я подумал, что, может быть, ты захочешь пока оставить это у себя.
— Папа, ведь будет ничего, если мы похороним его прах в маминой могиле, да?
— Я дал ему слово развеять его прах по ветру. Я дождусь нужного дня и приду за ним, и мы поедем на пароме туда, где летают птицы, и там я это сделаю.
— Хорошо, папа, — послушно согласилась она.
Для Милочки Мэгги было просто ужасно, ужасно оказаться в одиночестве, не иметь рядом никого, о ком можно было бы заботиться. По пустому дому носилось эхо. Комнаты на втором этаже никто не снимал. Денни уехал, отец уехал, детей у нее забрали. А теперь и Клода тоже.
Милочка Мэгги ходила из одной пустой комнаты в другую, стеная: «Как мне жить? Как мне жить одной? Здесь всегда кто-то был. А теперь никого».
Денни знал, каково было сестре, и переживал за нее. Именно он пришел ей на помощь.
— Я не поеду управлять магазином в Хемпстэд. Мы с Тесси все решили. Мы хотим снять у тебя комнату на втором этаже и жить там.
— Правда, Денни? Правда? — на глаза Милочки Мэгги навернулись счастливые слезы.