На стикере, приклеенном к кофемашине, значилось: «Сварили в 9:30». Карлос глянул на часы. Четверть первого. Он пожал плечами и плеснул кофе в чашку. Он уже почти допил, когда дверь комнаты отворилась и вошла Бренда. Увидев его, девушка улыбнулась.
— Привет, Карлос, как дела?
— Неплохо. А у тебя?
— Я слышала, что вы с Фейт…
— Ага. Расстались.
— Говорят, она теперь встречается с Беном.
— Мало ли что говорят.
— Ну, тут уж ничего не поделаешь. Слухи по отделению разлетаются быстро, просто глазом не успеваешь моргнуть.
Карлос допил кофе и сполоснул чашку.
— Карлос?
Он уже успел взяться за дверную ручку, но остановился и обернулся.
— Может, сходим в бар после работы?
— Извини, у меня после смены еще дела.
— А завтра?
— Я записан к врачу.
— А на следующей неделе?
Карлос глубоко вздохнул. Ему отчаянно не хотелось обижать Бренду, но девушка не оставляла иного выбора. Беда в том, что Бренда была ему не нужна. Как и любая другая женщина. Ему была нужна только Фейт. Но страсть к ней стала его проклятием, его болезнью.
— Прости, Бренда, но я сейчас не готов к отношениям. Пока не готов.
Улыбка исчезла с лица девушки.
— Я что, не в твоем вкусе?
— Ты очень красивая, — глухо произнес Карлос, разглядывая свои туфли.
— Но не в твоем вкусе. Предпочитаешь белых, да?
Карлос почувствовал, как закипает. Он стиснул кулаки, но сдержался и спокойно ответил:
— Извини, Бренда, но я не собираюсь обсуждать с тобой свою личную жизнь.
— Ты и сам-то не больно белый. Хоть и ведешь себя как они. — Медсестра выскочила из комнаты и захлопнула за собой дверь.
У него потемнело в глазах от ярости. Что за ерунда? Почему она так со мной разговаривает?
Когда он достаточно успокоился для того, чтобы вернуться к работе, из динамиков донеслось:
— Доктор Стил, немедленно пройдите в пятнадцатую палату.
Я ведь как раз туда и собирался проведать пациентку.
Но он опоздал.
Глава 39
Поговорив с дочерью старушки из пятнадцатой палаты, Эмма отправилась в четвертую проведать пациента, жаловавшегося на боль в груди. Чисто внешне с ним все было в порядке. В одиннадцатой палате лежал ребенок, которого укусила собака. Все оказалось проще простого, даже швы накладывать не понадобилось. Укус промыли и вкололи антибиотики. Неужели так сложно объяснить ребенку, что не надо хватать собаку, когда она ест? Это ведь не высшая математика!
Затем Эмма снова заглянула в пятнадцатую. Дочь куда-то делась. Больная выглядела гораздо лучше. Ну что ж, превосходно. Правда, пальцы у старушки были такими холодными, что замерить сатурацию не получилось. Она оставила записку Джорджу с распоряжением сделать скрининг сатурации и взять кровь на анализ газового состава, после чего отправилась к следующему пациенту.
Пятая палата. Мальчик трех лет. Упал. В комментарии, оставленном бригадой скорой помощи, сказано: «Родители требуют КТ головного мозга».
Эмма отправилась в пятую палату. На койке сидела плачущая женщина, которая прижимала к груди голосящего ребенка с раной на лбу. Мужчина в белой майке-алкоголичке мерил шагами палату. Эмма улыбнулась и представилась. В ответ ей никто не улыбнулся.
— Откуда он упал?
— Вывалился из магазинной тележки, — отрывисто произнес мужчина.
Их снедает чувство вины. Поэтому они ведут себя агрессивно.
— Он заплакал сразу?
— Да, — всхлипнула женщина.
— Его рвало?
— Нет.
Если не считать гематомы на лбу, ребенок был в полном порядке. Тихо напевая, чтобы успокоить малыша, Эмма тщательно его осмотрела.
— Мы проверим ножку — ап! Мы проверим ручку — ап!
Мальчик рассмеялся.
— Ну а где же наш животик? Вот он! Тут не болит. Тут тоже не болит. Зато ой как щекотно!
Теперь уже смеялись и родители.
Это все потому, что я пою. Да, лучше не буду отказываться от дневных смен.
Сошлись на том, что компьютерную томографию пока делать не будут, а просто понаблюдают за состоянием ребенка. Что ж, сэкономим пару тысяч долларов на анализах и убережем малыша от облучения.
Когда она уже выходила в коридор, в динамиках прозвучало:
— Доктор Стил, пройдите в пятнадцатую палату!
Она бросилась бегом. Джордж уже делал искусственное дыхание. Дочь с воем кинулась на Эмму:
— Это вы! Вы ее убили!
Обогнув ее, Эмма прорвалась к старушке. Проверила пульс. Его не было.
Джордж, делавший искусственное дыхание, отрывисто принялся отвечать на вопросы заведующей:
— Ничего не знаю. Пошел в шестую палату. Дал лекарства. Потом отлучился на перерыв. Когда вернулся, она уже была вот такая.
— Вы ее убили, сукины дети! Она умерла!
Умерла, это точно. Тут не поспоришь.
— Я подам на вас в суд! Вас всех поувольняют! К чертовой матери! Будете у меня гнить в тюрьме! Твари! Убийцы!
Пришлось вызвать охрану, и дочь вывели.
Адреналин, искусственное дыхание, интубация — они перепробовали всё.
Тщетно. Пациентку вернуть к жизни не удалось.
Глава 40
Эмме очень хотелось взять паузу и хорошенько подумать. Разобраться в случившемся. Скончалась еще одна пациентка весьма преклонного возраста. Пятый случай. Почему она умерла? Что стало причиной смерти? Пока на эти вопросы ответов не было. Одно можно сказать точно: она, Эмма, попала в переплет. Пятая по счету внезапная смерть. Ну а дочь покойной вряд ли станет кидать слова на ветер, так что теперь с должностью заведующей точно можно попрощаться.
К счастью, у Эммы не было времени себя жалеть. Пока ей не указали на дверь, надо выполнять свои обязанности. Она открыла базу и посмотрела, есть ли новые пациенты.
Четырнадцатая палата. Мужчина тридцати восьми лет. Спутанное сознание.
По дороге она перебирала в голове возможные диагнозы. Если пациент пожилой, то подобным жалобам удивляться не приходится. Спровоцировать дезориентацию может что угодно: хоть воспаление легких, хоть инфекция мочевыводящих путей, хоть не принятые вовремя лекарства или, наоборот, принятые по ошибке два раза подряд. Но больному тридцать восемь. Тут что-то другое. Алкоголь? Инсульт? Наркотики? Энцефалит? Придется прогнать его через целую кучу анализов.
Однако анализы не понадобились. Диагноз она поставила прямо с порога, как только увидела пациента. Хоть фотографируй и в учебники помещай. Типичный случай цирроза печени. Желтый раздутый живот, «голова медузы»[7]. Метаболическая энцефалопатия.
Эмма улыбнулась и представилась. Они с мужчиной обменялись рукопожатиями.
— Итак, на что жалуетесь?
— У меня что-то не в порядке с головой. Наверное, аммиак подскочил.
Эмма рассмеялась:
— Вот было бы здорово, если бы все мои пациенты со спутанным сознанием могли объяснить, что с ними не так. Сколько времени удалось бы сэкономить! А денег!
— Просто я здесь уже не в первый раз. Меня в этой больнице уже обследовали вдоль и поперек. Превратили меня в подушечку для булавок. Хотели даже сделать спинномозговую пункцию. Я уже был готов подписать отказ от дальнейшей госпитализации.
— В вашем состоянии вы не имеете права выписываться.
— Знаю.
— Когда в последний раз употребляли алкоголь?
— Уже полгода не пью. С тех пор как узнал, что у меня цирроз, ни капли во рту не было.
— Это вы молодец. Чем вызваны жалобы на спутанное сознание?
— Не чем, а кем, — поправил мужчина, кивнув на полную пожилую женщину, вошедшую в палату. — Доктор Стил, позвольте представить вам мою тетушку. Это она утверждает, что я теряю рассудок.
— Здравствуйте. Доктор Вера Толпегина, — представилась дама.
— Рада с вами познакомиться. В какой области специализируетесь?
— Ох, простите, вы меня не так поняли. Я не врач. Я доктор биологических наук.
— Как занятно, — соврала Эмма.
— Оно и видно. У вас аж глаза загорелись.
Эмма рассмеялась.
— Ну да ладно, — махнула рукой Вера. — Меня беспокоит его состояние по вечерам. Может, это «синдром заходящего солнца»[8]? Он становится рассеянным, когда разговаривает, часто не состоянии закончить начатую фразу. Утром все прекрасно, а вечерами — настоящая беда. А вдруг у него очередное кровотечение в желудочно-кишечном тракте?
— Мы проверим.
Эмма направилась к выходу, но Вера ее остановила.
— Мы стали невольными свидетелями того, что творилось в соседней палате. Эта женщина вела себя просто ужасно.
— Она была расстроена, — вздохнула Эмма.
— Она просто мразь. Злобная мразь.
Эмма открыла рот, потом закрыла его. Мужчина рассмеялся:
— В этом вся Вера. Терпеть не может миндальничать. Политкорректность ей чужда. Она русская, хоть и говорит без акцента. А русские на редкость прямолинейны.
— Да брось ты, Борис! Ты такой же русский, как и я. И столь же прямолинейный. — Она повернулась к Эмме: — Какая разница, русская я или нет? Важно кое-что другое. Я вхожу в попечительский совет этой больницы. Если вам понадобится помощь, можете на меня рассчитывать. Например, с той мерзавкой, закатившей скандал.
— Спасибо, доктор Толпегина, я крайне вам признательна.
— Просто Вера. Я, кстати, совершенно серьезно. — Она протянула Эмме свою визитку. — Вы, ребята из неотложки, пашете как лошади, а это мало кто ценит.
— Спасибо… Вера.
— Хватит любезничать! Меня кто-нибудь осмотрит или нет? — подал голос Борис.
Эмма принялась за дело.
— Все в полном порядке, — произнесла она, когда закончила. — Не вижу смысла в госпитализации.
— Благодарю вас.
— Не за что.
— Кстати, вы не замужем? — спросил Борис. Желтушное лицо с широкой улыбкой напоминало фонарь из тыквы на Хеллоуин.
— Думаю, это не имеет никакого значения, — рассмеялась Эмма.
— Это еще почему?