— Придумай что-нибудь.
— Придумаю… Непременно придумаю…
Их голоса стихли.
Карлос, почувствовав очередной приступ слабости, растянулся на полу.
Фейт и Бен.
Вдвоем. Против него.
Глава 44
Эмма позабыла о вине. Порода: любая. Размер: любой. Регион: Северо-Восток. Возраст: любой. Окрас… Окрас?! Что за вздор? При чем здесь окрас? Я же не парик себе выбираю.
Тейлор моя затея с собакой явно не вдохновила. Ну что ж, тем хуже для нее.
Эмма обожала собак — начиная с дворняжки, жившей у нее в детстве, и заканчивая болонками-бишон Тельмой и Луизой. При разводе Виктор забрал себе собак, а ей оставил Тейлор.
Ишь, умный какой.
Все, теперь она сама заведет питомца. Собственного. С ним Эмма будет делиться радостями и горестями. Мне нравится осознавать, что по мне кто-то скучает. Да, пожалуй, это эгоизм. И все же чисто ради разнообразия будет здорово, если в моей жизни появится хоть кто-то, кому будет меня не хватать. Лично меня, Эммы, а не тех благ, которые можно от меня ожидать.
Она открыла интернет-страницу поисковика с изображениями щенков. На душе тут же потеплело.
Надо взять собаку из приюта. Их всегда так жалко. Сидят взаперти и надеются, что кто-нибудь за ними придет и возьмет к себе. Они имеют право на любовь. Как и все мы.
Но… дело в том, что Эмме всегда хотелось завести немецкую овчарку. Прекрасные животные: сильные, преданные, красивые. Как раз эти качества ей и нравились в собаках. Как, собственно, и в мужчинах, которых, увы, в приютах не содержали.
Почему бы не взять из приюта немецкую овчарку? «Приют, немецкая овчарка», — набрала она в поисковике.
Щенятки. Такие очаровашки, ну просто умиление: черно-коричневые, толстоногие, с мохнатыми висящими ушками…
Но у нее нет времени возиться со щенком. Она едва успевает чистить зубы. Щенок требует любви, внимания и терпения. С такой нагрузкой она попросту не справится. Эмма набрала: «Взрослые овчарки, приют».
С экрана на нее смотрели янтарные глаза. Ссылка на объявление в «Фейсбуке». Вытянутая морда. Длинная шерсть. Темный окрас. Хозяин скончался. Собака ищет новый дом без кошек и маленьких детей. С другими собаками уживается плохо. Новый владелец должен быть опытным собаководом, готовым уделять время дрессировке. В доме обязателен двор, обнесенный забором.
Объявление висело уже три месяца. Приют находился за сотни километров. На фото — очаровательная собака в железной клетке. Длинная темная шерсть. Белые острые зубы. Затравленный взгляд.
Какой у нее несчастный вид.
Эмма набрала номер.
— Нет, ее пока никто не забрал, — отозвался на том конце линии скучающий голос. Мужчина явно не в первый раз отвечал на этот вопрос. — Если хотите взять, придется подписать бумаги. Что вы принимаете на себя ответственность за возможные последствия. Укусы там, травмы, причинение смерти…
Смерти?
Денег в приюте за собаку не требовали. Рекомендации тоже не понадобились: Эмма была уже четвертым по счету человеком, пытающимся взять овчарку. Ее бывший владелец завещал кое-какие деньги на ее содержание. Нового хозяина подбирали уже который месяц, и деньги подходили к концу. Если в ближайшее время собаку не возьмут, ее придется усыпить. Да, Эмма может приехать за ней завтра утром.
У нее как раз выходной впереди. Если отправиться в путь прямо сейчас, она будет на месте к утру, а к ужину уже вернется домой. Эмма открыла холодильник. Пусто: Тейлор все съела. Эмма заглянула в морозилку. Итак, что у нас есть? Хлеб. Мороженая цветная капуста. Консервированные спагетти болоньезе с фаршем и чесноком. И всё. Ничего, спагетти сгодятся.
Эмма ехала много часов под проливным дождем, глаза устали, и она пропустила поворот. Плюс один час к дороге. К тому моменту, когда она добралась до цели, уже начал разгораться рассвет. Эмма остановила машину на обочине, перелезла на заднее сиденье и свернулась там калачиком.
Проснулась она поздно. Жадно допила остывший кофе. Хотелось в туалет и почистить зубы. Негде, да и времени нет.
Будут ворчать из-за того, что припозднилась? Ну и наплевать!
Она схватила банку со спагетти и с трудом выбралась из машины. Попыталась разогнуться. Что-то я совсем разваливаюсь. Мне бы сейчас ибупрофена.
Окончательно выпрямившись, она подошла к двери приюта и нажала на дверной звонок.
— Чего опаздываете? — буркнул открывший ей толстяк. Маленькие свинячьи глазки идеально сочетались цветом с его розовой гавайской рубашки.
— Простите, я уснула.
Толстяк окинул ее оценивающим взглядом.
— С собаками раньше дело имели?
— Вроде того.
— А с полицейскими собаками?
— Нет.
— Тут дело особое.
— И в чем уникальность?
— Это полицейская собака. Во время одной из облав на наркоторговцев словила пулю. Так окончательно и не оправилась. Говорят, у нее посттравматическое стрессовое расстройство. Одним словом, ее списали.
— А как она очутилась у вас?
— Брату понадобилась сторожевая собака. Вот он ее себе и взял, когда полиция решила от нее избавиться.
— И что с ним случилось?
— Погиб.
— Каким образом?
— Его застрелил деловой партнер.
— То есть собака не смогла защитить своего хозяина?
— Она, конечно, тварь быстрая, но пули все равно быстрее. Зато она успела загрызть убийцу.
Эмма содрогнулась.
— Что, желание посмотреть на собачку еще не пропало?
— Нет.
— Тогда прошу. — Он показал на дверь в конце коридора.
— Как ее зовут?
— Гиннесс.
Эмма уставилась на закрытую дверь. Она добиралась до приюта всю ночь. И теперь у нее есть выбор: либо она разворачивается и уезжает домой, либо открывает дверь. Отсутствие страха — это не храбрость, а глупость. Храбрость — это способность преодолеть страх и сделать то, что собирайся. Или это тоже глупость, просто иного рода? Она открыла дверь. Из окна ударил в глаза свет утреннего солнца, отчего показалось, что в комнате темно. Эмма приставила ладонь козырьком ко лбу.
— Гиннесс?
Пара немигающих желтых глаз в дальнем углу.
— Привет, Гиннесс.
Эмма переступила порог и опустилась на табурет у двери. Желтые глаза внимательно следили за ней.
— Как поживаешь?
Никакой реакции.
Похоже, она не настроена на разговор.
Эмма пыталась придумать следующую фразу, но, как назло, ничего не приходило в голову. Тело затекло, ужасно хотелось есть. А еще в туалет. Она ехала сюда целую вечность, а впереди обратная дорога. Собака не проявляла к ней ни малейшего интереса.
— Жизнь — отстой. — Эмма прислонилась затылком к стене. — Мне надо ехать домой. Путь неблизкий. Так что лучше сперва заскочить куда-нибудь перекусить. Заодно и в туалет схожу.
Собака слушала, свернувшись калачиком и положив голову на лапы, покрытые шерстью с бронзовым отливом. Она понимает!
— Сочувствую, если и у тебя жизнь не сахар. Мне тоже несладко. Дочь меня ненавидит до судорог. Моему бывшему мужу наскучила его молодая красавица-жена. А еще, кажется, у меня в отделении завелся маньяк, который убивает больных. Что, думаешь, тебе тяжелее? — Эмма глянула на часы. — Завтра мне снова на дежурство. А с дочерью хлопот больше, чем с новорожденным щенком, — Она посмотрела собаке в глаза: — У тебя были щенки, Гиннесс?
Собака даже не моргнула. Эмма пожала плечами.
— Ты не много потеряла. Дети — это настоящая заноза в заднице. Стоит только родить, и жизнь уже никогда не будет прежней. Ты уж мне поверь.
Эмме показалось, что в глазах собаки промелькнуло сомнение.
— Ну да, правильно. Почему ты должна мне верить? Приперлась какая-то чужая тетка и разговаривает тут с тобой. Наверное, скучаешь по своему хозяину. Владельцу! — Эмма презрительно фыркнула. — Что за нелепость? Как вообще можно кем-то владеть? Даже собственными детьми толком распорядиться не можешь. Кстати, хочешь, анекдот расскажу? Одной женщине надоели ее дети, и она решила их продать на «Ибэй». Ну и делится планами со своей подругой. А подруга ей и говорит: «Ты с ума сошла их на „Ибэй“ продавать! Вы же с мужем их сделали сами, их надо выставлять на „Итси“[9]!»
Рассмешить собаку не удалось.
Наверное, у нее немецкое чувство юмора.
Эмма закинула одну ногу на другую. Мне нужно в туалет. Нет, она могла бы, конечно, спросить у свиноподобного смотрителя, есть ли в приюте сортир, но ей не хотелось пользоваться одним с ним туалетом.
Часики тикают. Собака не проявляет ко мне интереса. Даже шуток моих не понимает.
Эмма встала. Размяла плечи.
— Ладно. Пойду я. Извини, что у нас не срослось. Не переживай, у тебя все будет в порядке. Тебя не усыпят. Пока еще остались деньги на твое содержание. Если только их не прикарманит смотритель. Вот тогда уж точно будет полный отстой.
Собака даже не моргнула.
Красивая какая. Вся черная-черная, только ноги бурые. Мудрые золотистые глаза.
— Прости. Я была бы рада помочь, но… — Она подняла с пола сумку. Тяжелая. Она вспомнила о банке спагетти. — Кстати, тебе нравится итальянская кухня? Там в еду добавляют кучу базилика. А еще чеснока. Чеснок, между прочим, отличное средство от глистов. Это такие червяки, которые живут у собак внутри. Нет, я не хочу сказать, что у тебя глисты, просто сообщаю, чем полезен чеснок.
Она придвинулась поближе. Собака внимательно следила за ней. Эмма открыла банку и поставила рядом с миской, наполненной водой.
— Удачи, моя хорошая.
Эмме очень хотелось погладить собаку, но та, судя по виду, была не настроена на ласки. Ну что же, чужие желания надо уважать. Эмма вышла не оглядываясь и залезла к себе в машину. В глазах предательски щипало. Шестое чувство, тоже мне. Гроша оно ломаного не стоит. И я не буду плакать. Плачут только неженки. Так говорила мама. Она включила навигатор, выбрала пункт назначения «дом» и тут вспомнила, что ей хочется в туалет. Вздохнув, Эмма переставила навигатор на ближайший «Макдоналдс». Глянула в боковое стекло.