— Это ты убила Карлоса?
— Разумеется.
— Почему?
— Он мучился. Для чего я, по-твоему, работаю? Чтобы помогать людям. Мне хотелось прекратить его страдания. Кроме того, я не желала, чтобы он кому-нибудь рассказал обо мне.
— Значит, было что рассказывать?
— А ты не дура, Эмма. Хочешь меня разговорить, чтобы потянуть время и придумать способ спастись? Номер не пройдет. Даю тебе пять минут на прощальное письмо. Повторяю, пять. Это ровно на пять минут больше, чем я дала Карлосу. Он не заслуживал милости. Предал меня. Причем не один раз. А ты относилась ко мне по-доброму. Вот и я с тобой поступлю по-людски.
Даже страшно представить, что ты со мной сделала бы, относись я к тебе плохо.
— Скажи, Фейт, если я относилась к тебе по-доброму, зачем тогда меня убивать?
— Не зови меня Фейт. Я ангел. Ангел смерти. Я пришла помочь тебе.
— И как ты мне поможешь, убив меня?
— Прекращу твои страдания. Ты старая. Жирная. От тебя ушел муж. Дочь тебя ненавидит. Ты одна-одинешенька. Зачем так жить? Ради чего? Ради работы? Так тебя там тоже ненавидят. Я просто-напросто хочу тебе помочь.
Какое-то дурное дежавю. Она говорит точь-в-точь как моя мать. И хуже всего, что обе они правы. Для полноты картины не хватает одного: я еще и алкоголичка.
— Как мило с твоей стороны, ангел. А тебе не пришло в голову сначала спросить, чего хочется мне самой?
— Нет. Люди сами не знают, что им нужно. Они непроходимо глупы.
Эмма кивнула. Подобные мысли часто посещали и ее. Но, в отличие от Фейт, Эмма не давала им волю и гнала от себя. Ах да, не Фейт. Ангел смерти.
— Осталась минута, — напомнила девушка, переминаясь с ноги на ногу. Она стояла напротив, прислонившись к стене. Эмме было до нее не достать.
— А потом что? — спросила Эмма.
— Потом я помогу тебе уйти. Отправлю тебя за радугу. Ты снова встретишься с теми, кого любишь.
Я бы так не сказала. Все, кого я люблю, за исключением Винсента, еще живы.
— Пора.
Фейт двинулась к ней, держа наготове нож с длинным лезвием, достаточно узким, чтобы вырезать из рыбы филе.
— Хороший нож, — заметила Эмма.
— Ага, мне он тоже приглянулся. Острый и легкий.
— Мне бы не помешал такой на кухне. Ты, кстати, умеешь готовить?
— Не особенно. Так, могу поджарить тосты и яичницу. Готова?
— Даже не знаю. Как, по-твоему, я должна к такому приготовиться?
Фейт разозлилась:
— Я дала тебе время. Это было щедро с моей стороны. Теперь все кончено.
— И что? — спросила Эмма.
Фейт приблизилась с поднятым ножом и наклонилась за дневником Тейлор.
Эмма качнулась назад, подобрала ноги и ударила со всей силы Фейт под коленки. Медсестра завалилась на Эмму, выставив перед собой нож. Эмма подняла правую руку, чтобы прикрыть горло. Лезвие, на которое Фейт давила всем своим весом, вонзилось ей в руку. Эмма рванулась. Раздался треск — громкий, как звук выстрела. Нож сломался, и часть лезвия застряла в гипсе Эммы.
Она повернулась всем корпусом влево, свалилась с кресла на пол и перекатилась.
Фейт рванулась к ней, подхватив с пола обломок ножа.
Эмма попыталась сесть, но левая рука ее подвела. Женщина повалилась обратно на пол.
Фейт придавила противницу всем своим весом.
— Сказала же, без фокусов. Я с тобой по-хорошему. А ты ни в какую. Тебе, как всегда, больше всех надо. Могло бы выйти так просто. Для тебя и для меня. Один удар — и готово. А теперь тебе придется помучиться. Сама виновата! — Она занесла руку с обломком ножа и вонзила его Эмме в грудь.
Брызнула кровь. Боль была такой, что потемнело в глазах. Обломок чиркнул по ребру.
Эмма попыталась спихнуть с себя сумасшедшую. Ничего не получилось.
Тогда она изогнулась и попробовала перекатиться на левый бок, подмяв под себя Фейт.
Сработало! Эмма вдавила загипсованную руку в горло медсестры прямо под подбородком. Нажала изо всех сил. Очаровательное личико Фейт побагровело.
Обломок лезвия впился Эмме в спину. От боли перехватило дыхание.
Эмма не ослабляла давление на горло Фейт. Девушка захрипела и задвигала сломанным ножом меж ребер Эммы, силясь достать до легких.
Эмма сразу почувствовала, когда медсестре это наконец удалось. Вспышка невыносимой боли, как горящая шутиха, ослепляла, захлестывала, лишала сил и возможности дышать. Будто раздавленная бабочка, Эмма повалилась на пол и скорчилась.
Все кончено. А ведь она могла бы прожить жизнь и получше. Быть лучшим человеком, лучшим врачом, лучшей матерью. Поздно. Эмму охватила острая тоска по всему тому, что ей не удалось сделать. Звон разбитого стекла. Где-то далеко.
Фейт с улыбкой на лице навалилась на Эмму.
— И зачем было сопротивляться, а? Вечно ты все усложняешь. Иначе не можешь? И какой в этом смысл? — Она снова занесла обломок ножа и вонзила его Эмме в грудь.
До сердца она не достала: помешали ребра.
Фейт отбросила нож и схватила Эмму за горло. Большие пальцы легли на сонные артерии.
В глазах у Эммы потемнело. Сознание помутилось.
Вот и все. Мне конец.
Боли не стало. Она растворилась в накатывающей мгле. Внезапно окно распахнулось.
Давление на горло прекратилось. Эмма сделала глубокий вдох, и в голове прояснилось.
Фейт закричала.
Эмма открыла глаза.
Гиннесс оттаскивала от хозяйки девушку, вцепившись ей в горло.
Фейт больше не кричала, не стонала, не хрипела. Она вообще не издавала больше никаких звуков и не подавала признаков жизни.
— Пусти! Пусти ее! — выдавила из себя Эмма. Она не узнала свой сдавленный голос.
Гиннесс послушалась.
Собака разжала челюсти и выплюнула Фейт, словно мячик. Та рухнула к ногам Эммы.
Гиннесс посмотрела хозяйке в глаза, облизала ей лицо: «Я же говорила тебе: что-то не так. Ну зачем ты закрыла дверь на кухню?»
По щекам Эммы заструились слезы, и овчарка принялась их слизывать.
Глава 84
Сначала приехала скорая. Парамедики быстро оценили обстановку. Один направился к Фейт, неподвижно лежащей на полу. Второй, повыше, взялся за рацию и запросил помощь.
Затем он опустился на колени возле Эммы. Нахмурился.
— Доктор Стил?
— Привет, Джо. — Голос Эммы напоминал хруст ручной кофемолки.
Первый парамедик, Рой, занимавшийся Фейт, повернулся к хозяйке дома. Узнал ее. Ахнул.
Увидев ужас на их лицах, Эмма рассмеялась и тут же сморщилась от боли.
Ну и видок у меня сейчас. Несколько ножевых ранений, вся в крови, еле дышу. Они-то привыкли лицезреть меня совсем в другом обличье. Я даже на человека не похожа. Да и не чувствую себя человеком. Зато жива. Благодаря тебе, дорогуша. Эмма положила левую ладонь на голову Гиннесс, приютившуюся у нее на ноге. Собака не двигалась с места с тех пор, как разжала челюсти на шее Фейт. Эмма почесала овчарку за ухом.
Фейт… Ангел. Ангел отправился к ангелам.
Хотя, если подумать, вряд ли. Она ведь играла совсем за другую команду.
Затем подтянулась полиция. Один из полицейских, незнакомый плотный мужчина, попытался ее допросить. Эмма едва ворочала языком, да и легкие отказывались слушаться. Ей казалось, что болит буквально каждая клеточка тела. Дышать получалось с огромным трудом.
— Требуется госпитализация. Немедленная, — заявил Джо.
Полицейский явно колебался.
Дверь снова распахнулась, и в комнату ворвался Виктор.
— Я думал, это какая-то ошибка! Когда услышал об отправке скорой помощи на твой адрес, я был уверен, что диспетчер просто перепутал. — Виктор встал перед бывшей женой на колени и развел руки, чтобы заключить ее в объятия. Окинув взглядом ее израненное тело, он передумал и просто погладил ее по щеке.
— Эмма, — всхлипнул он.
— Ей надо в больницу, доктор Сторм, — кашлянул Джо.
Виктор отодвинулся в сторону.
И снова открылась дверь, на сей раз впустив Загаряна.
— Эмма! Ты как? Я услышал переговоры по рации. Сказали, что бригада выехала на твой адрес! На место преступления! Я ушам не поверил!
Как же давно они с ним не виделись! Несколько месяцев назад у них едва не закрутился роман, но Эмма дала детективу от ворот поворот и перестала отвечать на его звонки.
И вот он снова перед ней — как всегда, сама безупречность. На фоне Загаряна в идеально сидящем сером костюме Виктор в своих джинсах и мятом пиджаке смотрелся потрепанно.
— У меня… у меня все в порядке, — промямлила Эмма, хотя это было ой как далеко от истины.
— Неужели?
Она пожала плечами, но тут же застонала от боли, пронзившей спину.
— Ясно. — Загарян подошел к Фейт, присел и пощупал пульс на шее. Его не было. — Я так понимаю, незваная гостья?
— Долго объяснять.
Джо уже терял терпение:
— Ее нужно срочно в больницу. Немедленно.
— Когда мы тут закончим, дом придется опечатать, — произнес полицейский-крепыш. — Это ведь как-никак место преступления.
Эмма кивнула. Парамедики уложили ее на носилки на колесах. Гиннесс встала, всем своим видом выражая готовность следовать за хозяйкой.
— Прости, моя хорошая, тебе со мной нельзя. Завтра вернется Тейлор.
— Не переживай, я позабочусь о собаке. — Виктор наклонился к носилкам, поцеловал Эмму в лоб и потрепал Гиннесс по голове.
— Спасибо.
— Собака поедет с нами, — вмешался полицейский.
— Только попробуйте ее хоть пальцем тронуть, — повернулся к нему Виктор.
— Она загрызла человека. Мы ее забираем.
— Не трогайте собаку. Она спасла жизнь моей жене.
Загарян подошел поближе и небрежно заметил:
— Она вам не жена. Вы в разводе.
Виктор поднял на него взгляд. Они познакомились в феврале, вместе искали преступника, чтобы снять подозрение с Эммы. Мужчины уставились друг на друга.
Виктор сделал шаг назад.
— Я возьму собаку себе, — упрямо повторил он.
Загарян кивнул.
— Ее зовут Гиннесс, — проговорила Эмма, когда носилки уже выкатывали из комнаты.