Ближе к семи в домах престарелых делают обходы и находят тех, кто умер за ночь. Часов в восемь к неотложке стекаются страдающие от похмелья, чтобы выклянчить больничный. А с девяти начинается привычный рабочий день.
Эмма почувствовала, что ей не хватает воздуха. Она остановилась перевести дыхание, но притворилась, будто просто затягивает шнурки на ботинках.
Лучше б я вместо этого записалась к мастеру на педикюр. Впрочем, уже поздно сокрушаться. Ничего, переход небольшой. Километра полтора, может, меньше. Неужели будет еще тяжелее?
Фейт терпеливо ее ждала.
— У тебя есть дети? — спросила Эмма, чтобы завязать разговор.
Девушка покачала головой. По щеке сбежала слеза.
Браво, Эмма, какую удачную тему ты выбрала. О чем же еще с ней поговорить? О родителях? Да это будет прогулкой по минному полю. Точно так же, как и разговор о Карлосе.
— Все о них только и мечтают, а на самом деле зря. Если хочешь убедиться, можешь забрать себе мою дочь.
Фейт широко раскрыла глаза цвета незабудки и рассмеялась:
— А чем вам не угодила дочь?
— Я бы тебе с удовольствием рассказала, но на это уйдет весь день. А ты хочешь детей?
— Всегда об этом мечтала. А вот Карлос детей не хотел. Как и… как и другие мужчины, с которыми я встречалась. — Фейт пожала плечами. — Так обидно. Я ведь знаю, что из меня получится отличная мама. Но зачем рожать от мужчины, который не хочет ребенка? Какой из него отец? Мне и моего детства хватило.
— Очень тебе сочувствую. Мое детство тоже не назовешь счастливым.
— Из-за отца?
— Нет. — Эмма покачала головой. — Он умер, когда я была еще совсем маленькая. А мама страдала от психического расстройства.
— Везет же! — выпалила Фейт.
Эмма усмехнулась, и девушка тут же покраснела.
— Простите, я совсем не это имела в виду, — смущенно произнесла она. — Я хотела сказать, что вам зато не пришлось испытать на себе, каково это — когда с вами дурно обращается родной отец.
— Получилось все равно забавно, — покачала головой Эмма. — А почему твой отец был таким суровым?
— Свихнулся на религии. С его точки зрения, все следовало делать по Библии. Даже микроволновку нельзя включить просто так, сперва необходимо помолиться.
— Я и не знала, что в Библии говорится о микроволновках.
— В Библии моего отца говорилось. Кстати, именно он решил назвать меня Фейт[4]. А был еще вариант Юдифь.
— Тогда тебе повезло. Фейт — хорошее имя.
— Пожалуй.
Каменистая тропа становилась все круче. Теперь она больше напоминала частично осыпавшуюся каменную лестницу, которая вела прямо к небу. Эмма едва переставляла ноги, а сердце билось быстрее с каждым шагом. Она задыхалась, ей не хватало воздуха. Казалось, вот-вот она потеряет сознание.
Пришлось снова остановиться передохнуть и хлебнуть воды. Фейт терпеливо ждала.
Эмма вскинула взгляд на тропу: словно лестница в небо. Она посмотрела вниз. Меж ветвей кустарника где-то далеко внизу блеснула голубая гладь озера.
— С вершины открывается совершенно потрясающий вид, — ободряюще произнесла Фейт.
Еще не факт, что я до нее доберусь.
— Как думаешь, сколько нам идти?
— Мы отмахали где-то половину, но к вершине тропа делается круче.
— Так всегда. — Эмма сплюнула.
— Ну да, — рассмеялась Фейт. — Как и ночь чернее всего перед рассветом.
— Ты уже поднималась на эту гору?
— Прошлой зимой. Карлос обожал прогулки на свежем воздухе. Мы с ним и в походы ходили, и на велосипедах катались, и на байдарках сплавы устраивали. И в Нью-Гемпшире, и тут, пока…
— Я слышала, что в Нью-Гемпшире очень красиво. Никогда там не бывала, — поспешно вставила Эмма, чтобы сменить тему разговора.
— Вы и вправду думаете, что Карлос вернется?
У Эммы перехватило дыхание. Она не могла подниматься в гору и одновременно разговаривать. Либо одно, либо другое. Я вот-вот сдохну, а она щебечет себе, словно мы прогуливаемся по бульвару. Впрочем, она на десять лет моложе и в потрясающей форме. Не то что я.
— Правда. Иногда людям нужно время, чтобы разобраться в себе. Они уходят, возвращаются. Их швыряет из стороны в сторону. Трудно поладить с другим человеком, но и расстаться тоже трудно. Вопрос в другом: правильно ли ты поступишь, если примешь его обратно?
— Одной очень сложно.
— Это я и сама знаю. Тебе с ним было хорошо?
— Когда он был трезвым. Но когда выпивал, он…
— Дурно с тобой обращался?
— Да все они одинаковые. Разве нет? — В ясных глазах Фейт мелькнула тень. — Ну почему мне вечно попадаются одни грубияны?
— Фейт, ты просто еще очень молоденькая. И такая красивая, полная жизни! Ты непременно найдешь мужчину, который будет тебя достоин. И детей нарожаешь, сколько захочешь.
— Я ведь любила Карлоса.
— А сейчас?
— Даже не знаю. С ним было хорошо. Я чувствовала себя как за каменной стеной. Без него дома неуютно. — Последний десяток шагов даже Фейт дался непросто, и ей самой пришлось сбавить темп. — Меняться очень тяжело, — тихо произнесла она.
Эмма кивнула. Она была слишком измотана, чтобы говорить.
— Но меняться нужно, — продолжила Фейт. — Точно так же, как сталь закаляется в горниле, человек должен пройти через испытания, чтобы стать тем, кем он хочет, — заявила она.
Эмма настолько устала, что ее уже мало волновали слова девушки. Едва переставляя ноги, она вскарабкалась вслед за Фейт на вершину. Далеко-далеко внизу в лучах утреннего солнца серебрилось озеро. Окружающие его склоны гор поросли еловым лесом и казались темно-синими, только шапки снега белели на вершинах. Бескрайнее небо отливало ослепительно-голубым цветом. От такой потрясающей красоты у Эммы затрепетало сердце.
Она достала телефон, собираясь поснимать, и, не глядя под ноги, сдвинулась чуть в сторону, чтобы в кадр не попала ветка.
Камень, на который Эмма поставила ногу, качнулся и покатился вниз. Она потеряла равновесие, и тут же соскользнула вторая нога. Сползая вниз по склону, Эмма протянула руку, чтобы ухватиться за ветку. Промахнулась. Упала на землю, продолжая соскальзывать. Впереди пустота. И озеро. На расстоянии полутора километров.
Бездна улыбалась ей.
Я могла быть матерью получше. И врачом получше. И вообще человеком.
Бездна манила.
Эмма попыталась ухватиться за землю. Камни катились вниз вместе с ней.
Бездна засасывала.
И вдруг движение остановилось.
Ее ухватила Фейт. Держась одной рукой за капюшон Эммы, а другой за ветку, девушка вытащила спутницу обратно на тропу.
Где-то далеко внизу блестела гладь озера. Склоны гор купались в лучах солнечного света. Будто бы ничего не случилось.
Ничего и не случилось.
— Спасибо, Фейт.
Медсестра улыбнулась. Ее глаза были ярче синего неба.
— Не за что. Для чего еще нужны друзья?
Хорошо, когда они есть.
Глава 16
Карлос решил забрать свои вещи. Фейт сейчас в больнице. Он просто заедет, возьмет свое барахло, и дело в шляпе.
Он поднялся по старой пологой лестнице и отпер дверь. Идеально чистая кухня показалась ему чужой. Радуется, небось, что больше не устраиваю тут бардак. Ну и ладно. Надо убраться поскорее, прежде чем она вернется. Он толкнул дверь ногой. В прихожей заметил туфли Фейт. Это он их ей купил. Еще до того, как…
Карлос помотал головой, отгоняя мысли, от которых начинало ныть сердце. Его вещи были сложены в коробки в одной из комнат. Подхватив сразу две, он отнес их в машину. После трех ходок в салоне не осталось свободного места.
За остальным заеду позже.
Он огляделся по сторонам. Выцветший розовый халатик Фейт, висящий на дверном крючке. На кофейном столике — раскрытое «Учебно-практическое пособие по оказанию неотложной помощи». Шлепанцы, повторяющие форму ее ступней. Ничто не напоминало тут о Карлосе, разве что фотография, на которой он целовал Фейт. Девушка улыбалась и смотрела на кольцо — тогда он только что сделал ей предложение.
Интересно, куда она дела кольцо. Оно по-прежнему у нее?
Карлос направился было к двери, когда вдруг она распахнулась и в квартиру вошла Фейт. Как всегда, он обомлел от ее красоты: пушистых золотистых волос, румяных щек, синих глаз, в которых плясали искорки. Она улыбнулась.
Нисколько не удивлена.
— А я тебя ждала, но думала, что ты сначала позвонишь.
— Не хотел беспокоить.
— Какой ты у меня заботливый. Я тебя совсем в последнее время не вижу. Давай-ка, присядь.
— Мне уже пора.
— И куда это ты торопишься? — Фейт встала в дверях, преградив ему путь.
Карлос вздохнул.
— Так вот как ты обходишься со старыми друзьями? Являешься ко мне как вор и уходишь не попрощавшись? Да что с тобой, Карлос?
— Ты прекрасно знаешь сама, Фейт. Со мной как раз все в порядке.
— То есть ты считаешь, что проблема во мне?
— Хватит, Фейт, перестань. К чему бередить старые раны?
— По-твоему, в этом нет смысла? Ошибаешься. Я по тебе скучаю.
— А я по тебе нет. И ты врешь. Ты не по мне скучаешь. Ты скучаешь по своему бывшему!
— И по нему тоже. Но его нет, а ты тут!
Карлос покачал головой и попытался отодвинуть ее в сторону, но Фейт обняла его, прижалась всем телом, потянулась полными чувственными губами к его губам. Карлоса окутал аромат ее духов: мед, жасмин и влажная земля. У него ослабли колени.
Он попытался вырваться, но она лишь сильнее вцепилась в него. Ноги у Карлоса подогнулись, и оба повалились на пол. Губы девушки накрыли его рот, проворный язычок скользнул между зубов, и Карлос позабыл, что собирался сопротивляться. Фейт принялась медленно расстегивать пуговицы его рубашки. Осыпала поцелуями лицо, втянула в рот мочку уха, обожгла дыханием шею. Ее рука легла ему на пах, и Карлосу показалось, что у него плавится мозг.
Он позабыл обо всем: о Дике, о машине, припаркованной у тротуара, о Джордже, с которым договорился выпить пива. Позабыл обо всем, кроме Фейт. Его сводил с ума ее дурманящий аромат, ее губы, нависшие над его расстегнутой ширинкой. Он застонал от наслаждения. Они снова были вместе, а все остальное утратило смысл.