Дэвид остался стоять один, уставившись на горящую красным цветом надпись "Выход" над задней дверью, пока кто-то не тронул его за плечо. Он испуганно обернулся и увидел перед собой беспокойные голубые глаза Маргарет Армстронг.
– Ты здоров? – спросила она.
– Да... ничего страшного, – ответил он, не пытаясь скрыть резкость в голосе.
– Дэвид, я чувствую себя такой виноватой за все, что произошло здесь. Если бы я знала, как вцепится в тебя лейтенант Докерти, я ни за что не допустила бы такого поворота событий. Он сказал, что ему важно знать спонтанную реакцию отдельных людей. Ты угодил в их число. Но тебя занесло, и у меня не было никакого шанса... – ее объяснение повисло в воздухе. – Послушай, Дэвид, – после паузы продолжала она, – я к тебе очень хорошо отношусь. С самого первого дня, как ты пришел сюда. Откройся мне, пожалуйста, что у тебя на душе. После того, что случилось с тобой, я понимаю, как тебе тяжело, но, прошу, скинь камень с сердца. Я хочу помочь.
Дэвид посмотрел на нее, подавил гнев и кивнул.
– Тогда через час у "Пучеглазого"? – она тепло и искренне улыбнулась.
– Хорошо, у "Пучеглазого", – сказал Дэвид, беря куртку. Два новых союзника вместе покинули больницу.
У "Пучеглазого", местной достопримечательности, в течение почти тридцати лет доктора и медсестры делились друг с другом житейскими невзгодами. Над входом в бар неоновая вывеска, краса и гордость заведения, изображала движущиеся персонажи из комиксов, преследующие вора, стянувшего булочки с рубленым бифштексом. Когда они вошли, то Дэвид заметил четырех сестер, присутствовавших на дознании. Ни Дотти Дельримпл, ни Кристины среди них не было.
– Много лет не была здесь, – сказала Армстронг, когда они уселись за дальним столиком. – Мы с мужем в молодости захаживали сюда. Ничего не изменилось, если не считать этой крикливой рекламы.
Дэвид отметил, что у нее нет обручального кольца.
– Ваш муж жив? – спросил он.
– Арн? Нет, он умер восемь, хотя нет, девять лет назад.
– О да, как глупо с моей стороны, – спохватился Дэвид, припоминая, что он, как и все в бостонской больнице, знали, что она вдова Арна Армстронга, нейрофизиолога с мировым именем и вероятного претендента на Нобелевскую премию, доживи он до окончания своей работы. – Извините.
– Не говори глупостей... – проговорила доктор Армстронг, останавливаясь на полуслове, когда к ним подошла взять заказ фигуристая блондинка в черной мини-юбке и красном свитере в обтяжку. – Мне пива из бочки... А моему "кадру"?.. – она улыбнулась Дэвиду.
– Кока-колу. Большую порцию со льдом.
Официантка ушла, а Армстронг взглянула на Дэвида. – Невзирая на то, что сегодня случилось с тобой?
Она знала. Конечно, она знала. Но она не провоцирует его. В ее голосе он уловил даже восхищение.
– Вот уже почти восемь лет ни капли алкоголя... или наркотиков. Чтобы взяться за прежнее, нужно, черт возьми-, нечто посильнее, чем выпады Докерти. А пока что я боюсь только одного – как бы мои зубы не застыли от ледяной кока-колы, – задумчиво сказал он, вспоминая Джона Докерти, смотрящего на него, и всех других неприятных людей, с которыми он был вынужден встречаться в течение тяжелых лет, прошедших с того дня, как были убиты Джинни и Бекки.
Как бы прочтя его мысли, Армстронг сказала.
– Дэвид, знаешь, я в курсе многого, что произошло с тобой в прошлом. – Он молча кивнул. – Ты также должен знать, что и лейтенанту Докерти это известно. Я, правда, не понимаю, каким образом он так быстро все раскопал, но думаю, что в своем деле он специалист. Впрочем, сам знаешь, наша больница – большая коммунальная квартира. Каждый норовит залезть в твою жизнь, а то, о чем люди не могут сплетничать, они обычно додумывают.
– Я был центром насмешек и раньше, – усмехнувшись сказал Дэвид. – Я точно знаю, что вы имеете в виду. На этот раз, однако, это не простые инсинуации. Я никогда никого не обижу, а тем более не способен на убийство.
– Мне не надо объяснять, – сказала она. – Я тебе доверяю. Как я уже говорила, лейтенант Докерти работает очень тщательно и очень эффективно. Я уверена, что он желает тебе добра. Он, кажется, не похож на тех, кто останавливается прежде, чем полностью не раскроет дело.
Принесли напитки, и Дэвид с радостью ухватился за возможность прервать разговор. Напившись, он проговорил:
– Может быть, мне добровольно выйти из штата, пока все не уляжется?
Армстронг с силой ударила кружкой по столу, расплескав пиво и заставив оглянуться на них пару, сидевшую рядом. – Черт возьми, молодой человек, я в жизни не встречала большего врага себе, чем вы. На основании того, что я слышала сегодня вечером, и того, что я считаю правдой, нашему лейтенанту придется предъявить самые серьезные изобличающие доказательства, прежде чем я отстраню кого-либо, включая и тебя, от работы. И если ты считаешь, что я не обладаю такой властью, следи за тем, как будут развиваться события.
Впервые за вечер Дэвид широко улыбнулся:
– Спасибо, – сказал он. – Большое спасибо.
– Пожалуйста, – она посмотрела на часы. – Этой старой птичке завтра вкалывать весь день в офисе, поэтому предлагаю на сегодня все закончить. Поговорим завтра. А тем временем советую тебе расслабиться. Будь терпеливым. Людям, вроде лейтенанта Докерти и твоего друга, Уолласа Хатнера, нельзя рассказывать много. Пусть сами до всего докапываются. – Она разгладила пятидолларовую бумажку на столе и, не дожидаясь сдачи, направилась вместе с Дэвидом к своей машине.
Когда она села за руль и опустила боковое стекло, Дэвид сказал:
– Как бы ни было у меня паршиво на душе, а мне паршиво почти все время... спасибо. Более подходящих слов я не знаю. Спасибо.
– Следи за собой, Дэвид, – сказала она, – и постарайся пройти сквозь это достойно. Для меня это будет лучшей благодарностью.
Он проследил за тем, как ее машина скроется за углом, затем медленно побрел к соседней стоянке, где находилась его тачка. Желтый "сааб", купленный им год назад, покоился на ободах. Все четыре шины были изрезаны вдоль и поперек. На лобовом стекле красной краской из аэрозоля было намалевано: УБИЙЦА.
"Коммунальная квартира", – пробормотал Дэвид, глядя на бессмысленную жестокость. – Кажется, так вы сказали, леди. Паршивая коммуналка с дикими зверями.
Глава XIII
Барбара Литтлджон не прождала и минуты на аэровокзале, как к ней подъехало такси. Но и за столь короткое время нахождения в сырой и промозглой Новой Англии холод проник сквозь ее одежду, сковав руки и ноги, обжигая кожу. Перелет из Лос-Анджелеса сам по себе испытание, подумала она, а тут еще... Она все еще продолжала дрожать, когда машина миновала дорожную заставу и втиснулась вместе с другими машинами в туннель, пропитанную сыростью и выхлопными газами бетонную трубу, соединяющую восточные районы Бостона с самим городом. К тому времени, когда они вырвались из плотного потока машин, направляясь к центру, пошел дождь.
Барбара настояла на том, чтобы водитель как можно ближе подъехал к входу отеля "Копли". Она стремительно вбежала в фойе, недоумевая, почему всегда считала погоду Новой Англии на редкость прекрасной.
Это была привлекательная женщина лет сорока, высокая, загорелая и почти такая же стройная, как во времена, когда она работала моделью. Клерк, сидевший за столом, моложе ее лет на десять, раздел ее глазами.
– Я из фонда Дональда Найта Клинтона, – произнесла она, игнорируя его наглый взгляд. – У нас здесь намечено заседание совета директоров.
– О, да, мадам. В восемь. Номер один – тридцать три. К вашим услугам лифт. Это на втором этаже. – Он взглянул на ее вечернюю сумку. – Вы остановитесь у нас на ночь? – снова плотоядный взгляд.
– Нет, спасибо. Я остановлюсь у друзей, – она отошла, оставив молодого человека наедине со своими фантазиями.
Две женщины, одна из Далласа, вторая из Чикаго, заметили Барбару, когда она шла по коридору и перехватили ее у лифта. Краткий, но теплый обмен словами, и затем все трос вошли в лифт.
Был понедельник: не прошло и двадцати четырех часов с момента дознания в бостонской больнице. Женщины, всего шестнадцать, в срочном порядке, пересмотрев свои графики дежурств, прибыли на заседание в "Копли" со всех уголков страны – Нью-Йорка, Филадельфии, Сан-Франциско, Майами. Они прибыли потому, что так велела Пегги Доннер, а также потому, что являлись региональными руководителями "Союза ради жизни".
Номер 133 был обит зеленым, как лес бархатом, на стенах которого висели литографии длинных и стройных лошадей, принимавших участие в скачках 1862 года; в центре стоял конференц-стол, поодаль от него сервировочный столик, а у окна – кушетка из мягкой кожи.
Барбара обменялась рукопожатием с ранее прибывшими и быстро сосчитала их. Двенадцать. Четверка из Бостона, включая Пег, опаздывала.
– Кофе нет? – спросила она, ни к кому в частности не обращаясь, одновременно раскрывая "дипломат", вынимая из него толстую папку с тиснением "Фонд Клинтона" и усаживаясь во главе сверкающего стола, отделанного под орех.
– Старший санитар только что был здесь, – ответила одна из женщин. – Он сказал, что вот-вот прибудет каталка. – Ее юмор только на короткое время разрядил обстановку. Экстренное заседание было беспрецедентным, и из присутствующих только Барбаре было известно о его назначении. Она взглянула на свои часы. Восемь десять. Их обычные ежеквартальные совещания редко начинались так поздно. Но тон задавал Бостон, и хотя у нее есть другие дела, придется подождать.
Разбившись на кучки, женщины приглушенно обменивались семейными и служебными новостями. Они прибыли из миров, где каждая обладала положением, властью и влиянием. Сюзан Бергер, координатор младшего обслуживающего персонала из больничного консорциума города Сан-Франциско, весело болтала с Джун Улльрих, администратором практических исследований из крупнейшей в Америке фармацевтической фирмы. Они отдавали себе отчет в том, что своим высоким положением обязаны принадлежностью к "Союзу ради жизни". Действуя легально через "Фонд Дональда Найта Клинтона", движение каждый месяц издавало свой бюллетень, в котором постоянно уточнялся статус различных филантропических проектов "Союза" и перечислялись самые престижные вакансии для медицинских сестер, которые рассматривались в особом порядке.