Джессин опьянела. У них ничего не было, кроме воды и постепенно оскудевавшего набора простых продуктов. Ни одна из модифицированных ими ягод не давала эйфориков и интоксикантов, хотя сейчас ей пришло в голову, что это можно было бы устроить. Стало бы веселее.
Но она опьянела и так. От облегчения – брат рядом, – от новых человеческих лиц. От длинного аристократического подбородка человека по имени Оллстин. От тени Лларена Морса – его все еще можно было узнать. Их присутствие – тот факт, что они были, – вызывало улыбку, от которой горели щеки и что-то поднималось в груди.
Лларен Морс стоял у окна, так, словно впервые вглядывался в небесный простор. Джеллит устроился между центрифугой и кухонным прилавком, вместе с ним туда втиснулись Рикар, Синния и Тоннер, только что не наступавшие друг другу на ноги. Джеллита с его перевязанной ногой усадили. Остальные походили на придворных, стоящих перед веселым и радостным королем. Джессин, Илси и Дафид расчищали место, сдвигая лабораторное оборудование, чтобы разместить троих новичков.
– И вот он я, да? – рассказывал Оллстин. – Раздели догола и поволокли на поводке, будто выбрали в жертву никуда не годного девственника, а по пути все галлантистские демоны разглядывают мое хозяйство, словно прикидывают, не приставное ли. Меня тошнит, голова кругом. Что будет – понятия не имею. У вас было так же?
– Нам оставили одежду, – сказала Джессин.
Дафид хмыкнул:
– Говори за себя. У меня если и была одежда, то не своя.
Оллстин покачал пальцем, наставленным на Дафида: «Мы с тобой пара».
– Вот оно как. И та здоровенная зверюга, чтоб ее, втащила меня в комнату к четырем другим, из которых один – декан моего факультета. И женщина, которую я знаю пятнадцать лет. Все к тому времени нарядились в местную униформу, один я – в чем мать родила. А зверь берется представлять нас друг другу. И та женщина – Меррол, вы с ней еще познакомитесь, – так вот, Меррол краснеет и смотрит мне в глаза, чтобы не видеть остального. А я – на нее. Встретились взглядами. Не знаю уж, с какой стати, но крошка Оллстин толкует это самым неправильным образом.
Илси захихикала, прикрывшись ладонью, и весело помотала головой:
– Не может быть. Боже мой, сочиняете!
– Спросите любого, – вставил Оллстин. – Все видели. Никак не скрыть. Ну вот, тот зверюга спускает меня с поводка, и я отправляюсь отмываться, потому что к тому времени был дикарь дикарем, а когда возвращаюсь – заметьте, уже одетый, – все держатся строго официально, будто я не махал им недавно чем пришлось, со связанными руками.
Дафид захлебнулся от смеха.
– Нормальная биологическая реакция! – крикнул из кухни Тоннер. – С тех пор, как возник первый вид, мужчина перед лицом смерти вспоминает о своем мужском начале.
– Любишь разбавить соль шутки занудством? – крикнул в ответ Кампар.
– Ну вот, – как ни в чем не бывало продолжил Оллстин. – Как я мог разбить лед, если уже показал им лучшее, что имею?
Его хитрая улыбочка была еще забавнее ударной фразы, и Джессин оперлась на стену, чтобы отдышаться. Она и раньше знавала людей вроде Оллстина. Прирожденные артисты, которые всегда и везде будут в центре внимания. Обычно такие действовали ей на нервы, только не теперь. Не в этот день.
В кухонном уголке Джеллит взял в руки последнюю недочерепаху, выданную им на прокорм. Остальные послужили для анализа белкового состава или умерли с голоду, пока группа была занята другим. У этой, последней, на нижней челюсти была багровая полоска. В другой эволюционной картине она могла бы что-то значить. А здесь была просто украшением. Несущественным.
Тоннер, судя по жестикуляции и долетавшим до Джессин словам, наскоро вводил Джеллита в курс многомесячных экспериментов и выдвинутых ими теорий, а тот старался показать, что понимает или хотя бы интересуется. Какой вежливый!
Джессин размякла. Расслабилась. Словно утихла боль, которую она уже перестала замечать. Лларен отвернулся от окна и тяжело шагнул к тем четверым. На его лице было написано смутное изумление. Многомесячный плен не пощадил Лларена. В прошлый раз Джессин видела его на Анджиине, когда он рассказывал с экрана о появлении загадочных объектов. С тех пор его кожа поблекла. Появилась клочковатая бородка. От худобы заострились скулы. Он походил на больного, но, наверное, все они выглядели так. Наверняка никто не остался таким, каким был.
– Здесь красиво, – сказал Лларен Морс. – Никому из наших не давали таких квартир.
– Вы про окно? – спросила Илси, заговорщицки подмигнув Дафиду.
– Я невесть сколько времени не выглядывал наружу, – ответил Лларен. – Меня держали в тюремной камере.
– Как и всех нас, – сказала Илси. – Даже если откуда-нибудь открывается хороший вид.
В улыбке Лларена – неподдельной, но задумчивой, – было что-то неуловимое, непонятное для Джессин.
Дафид тихонько хмыкнули поднял руку, как школьник на уроке.
– Тот каррикс, что отвел вас в рабочую группу… Не знаете, это был наш библиотекарь или нет?
Вопрос предназначался для Оллстина, но ответил Джеллит:
– Откуда нам знать? Он не нашел времени, чтобы поболтать с нами. Свел нас вместе, велел применять протокол наблюдений Морса для гелиосферы к местным данным и скрылся.
– А вы не пробовали его найти?
Оллстин хихикнул и хлопнул Дафида по плечу:
– Прежде надо бы вооружиться, а?
Тоннер в большой комнате что-то сказал, Рикар рассмеялся в ответ. Удивительное дело: они поладили. Джеллит, почесав в затылке, что-то спросил – она не расслышала. Тоннер ответил пространно, делая жесты, обозначавшие то ли строение белков, то ли эволюционную схему – или просто дополнявшие его слова.
Лларен, прокашлявшись, добился всеобщего внимания и сказал:
– Разрушать воссоединившуюся семью прямо сейчас мы не станем, но нам с Оллстином надо возвращаться.
– Я с вами, – отозвался Тоннер; пожалуй, слишком поспешно. – Джеллит может занять мою комнату.
На лице Илси что-то промелькнуло – смущение, раскаяние или стыд. Тоннер слишком явно стремился оказаться подальше от нее и ее нового любовника.
– Я тоже хочу посмотреть, как вы устроились, – сказал Рикар. – Позвольте упасть на хвост?
– Ого! – воскликнул Кампар. – Ночуем у друзей, только без бухла и танцев.
– Может, еще потанцуем, – ответил Оллстин. – Никогда не знаешь. Троих я могу взять. Место теперь свободно.
Заметив, как помрачнел Лларен, Джессин задумалась о том, почему освободились места в рабочей группе Джеллита. Предположительно, по той же причине, что и спальня Иринны. Вскоре Тоннер, Кампар и Рикар направились к широкой входной двери следом за Оллстином, как первоклассники за учителем. Ночь спустилась давно, но до рассвета было далеко. Они передвинули приборы, устроили на полу круг из пуфиков и постельных подушек и стали болтать, как в молодости. Будто в мире еще осталась радость. Впрочем, так оно и было – в эти часы.
Джеллит и Лларен Морс рассказали о себе. В целом все было знакомо, но тем больше значили мелкие подробности. Этих двоих перевозили вместе, и они рассказывали, перебивая друг друга: о том, как кто-то вздумал убивать других пленников, о женщине, которой мерещились призраки из другого пространства и времени, о группе, которая коротала время в аду за хоровым пением. Потом им дали помещение и такую же нишу для работы, только в ней стояло астрономическое оборудование и установка для дифракции одиночных фотонов, а еще имелись базы астрономических наблюдений, реальные или вымышленные.
Дафид с Синнией рассказали о попытке прорыва, о лопнувшем инопланетянине, что забрызгал людей тошнотворной жижей, о том, как Дафиду пришлось лежать много дней под изорванной розовой ночнушкой. Если Джеллит с Ллареном Морсом и переглядывались или вели себя так, будто знали все подробности, Джессин тогда не заметила этого.
Все это должно было ужасать и ужасало, но рассказы, песни и смех – все это вызывало у Джессин ощущение, будто они совладали с ужасом.
– Как вы умудрились нас вынюхать? – спросил Лларен Морс. – Я уже перестал искать.
– А я – нет, – вставил Джеллит.
– Верно. Джеллит был готов искать до судного дня. Установил связь с тремя другими группами – сам, без помощи.
– И сколько нас здесь? – спросила Джессин.
– Мы нашли пару дюжин групп, – ответил Джеллит. – Но их больше. Во всяком случае, я на это надеюсь.
– Но-но-но! – со смешком сказал Морс. – Я все еще жду ответа. Как вы нас нашли?
– Это Дафид.
Илси тронула его за руку. Молодой человек тактично покраснел. Джессин поведала о войне с пьющими ночью и об их мирном предложении. Брат и Лларен Морс слушали ее рассказ, как эпическую поэму, но Лларен под конец начал выглядеть озадаченным.
– Но ведь это… не в обиду ему, но это же не Дафид? – заметил Джеллит. – Похоже на то, что вы все поучаствовали.
– Я подключился потом, – сказал Дафид. – Устройство дало нам возможность поговорить с другими заключенными, а не просто глазеть на прохожих.
– Это Дафид додумался спрашивать, не попадался ли им человек, пахнущий как Джессин.
– Ну, – с излишней горячностью принялся оправдываться парень, – я прикинул, что они состоят в близком родстве друг с другом, а многие анджиинские животные – с обеих ветвей жизни – лучше ориентируются по хеморецепции. Так что в расспросах был смысл.
– Невольно задумаешься, не поэтому ли красный очиститель в душевых меняет наши запахи, – сказала Джессин. – Может, в спектре человеческих запахов есть то, что воздействует на хеморецепцию других видов.
– Или самих карриксов, – вставила Илси.
– А раз карриксы подготовили эту красную плюху к нашему прибытию, значит они уже знали об этом осложнении, – продолжила Джессин, – и нашли решение.
– Интересная мысль, – поддержала ее Илси.
– Вы не даете мне закончить, – сказал Джеллит. – Главное, что это сработало.
Однако Лларен Морс посерьезнел.
– Только вот… мы теперь говорим о доме в прошедшем времени. Как будто его больше нет.