Доли каррикса, помимо прочего, – великая защита. Вы завоевали для своего вида спокойствие и безопасность во враждебной вселенной. Таким образом, вы – спасители своего народа. Продолжайте.
Что есть, есть.
– Таким образом, – сказал новый библиотекарь, – вы – спасители своего народа. Продолжайте.
Он потер друг о друга кормящие конечности, и его глаза нацелились поочередно на каждого из тех, кто сидел в общей комнате среди проводов, приборов и старых, потертых стульев и кушеток, – они были новыми, когда люди попали сюда. Снаружи, среди зиккуратов, плавали тонкие слоистые облака, другие облака смягчали цвет неба над их вершинами. Дафид ждал. На большее у него не осталось сил.
– Что есть, есть, – произнесла коробочка.
Это звучало как обещание и как угроза.
– Вас заберут отсюда, когда для вас подготовят место, – заключил библиотекарь.
– Всех вместе? – спросила Джессин.
Библиотекарь помедлил.
– Это маловероятно. – Затем он обратился прямо к Дафиду: – Развитие людской доли меняется. Прежде ваши люди имели доступ к своему библиотекарю. Это прекратится. Вы признаны годным инструментом и будете использованы согласно своим способностям.
– Хорошо, – сказал Дафид. И, чуть замявшись, добавил: – Я не понял, что это означает.
– Отныне все сообщение вашей доли со мной будет поддерживаться через тебя, как ваша связь с Карриксом – через меня. За их потребности отвечаешь ты, и поддержание дисциплины среди них – твоя обязанность. Они будут говорить с тобой, ты будешь говорить со мной. Таким образом, мое общение с животными минимизируется. Те, чьи обязанности приведут их в меньшие миры, также будут докладывать тебе, хотя эти обязанности потребуют наличия у них других животных, за которых будут отвечать они. Любой человек, обратившийся ко мне помимо тебя, будет убит.
– Я непременно передам это всем, – начал Дафид и вдруг издал слабый, приглушенный смешок. В вязкой каше его разума кипели и булькали возражения и тревоги. Он словно начинал пробуждаться после беспокойного, не приносящего отдыха сна. – Мне необходимо знать, кто они такие. Я не знаю, где те люди и их рабочие группы. Я ничего не знаю.
– Это будет обеспечено.
– И чего вы от нас ждете.
Библиотекарь помедлил, словно эта мысль оказалась для него неожиданной. Дафид не понял, что означала эта заминка.
– Я буду давать вам указания, – произнес он. – Вы займетесь их исполнением.
Получи Дафид такие возможности раньше, он мог бы без потерь предотвратить восстание Остенкура. Он сумел бы доказать, что есть другие варианты, помимо открытого бунта и полной покорности. Погибло бы меньше друзей. Осталась бы в живых Илси. Для нее и для Синнии было уже поздно. А для остальных еще не было. Его мысли двигались извилистыми путями, как ручеек под снегом. Надо будет изложить все это своим с большой осторожностью. Все они изранены, измучены, опустошены, как и он. Если окажется, что именно он придал всему смысл, хотя бы небольшой…
– Можно спросить? Прежний библиотекарь. Тот, которого убили. Почему это сделали?
– Из-за вас, – сказал каррикс.
– Из-за бунта? Он не раскрыл вовремя планов Остенкура и был наказан за это?
– Он не наказан. Это не наказание. Ему оказана великая честь – его коснулась Совран. Но он был спасен животным. В долях нет места карриксу, спасенному животным. Ты понимаешь?
– Начинаю понимать.
– Хорошо.
Библиотекарь затопал в коридор на тяжеловесных передних лапах; задняя часть семенила следом, как спешащий за хозяином слуга. Широкая дверь закрылась за ним, и они остались одни в своем временном доме. В общей тюрьме.
Пока библиотекарь держал речь, они бессознательно сбились в кружок, как слушающие сказку дети. Дафид оглядел молчаливых сотоварищей. Кампар – широкоплечий, с большими руками, всегда полный шуток и смеха, а теперь совсем опустошенный. Тоннер Фрейс, прежде такой заносчивый – и не без основания. Теперь он унижен, оставшись гением. Он – по-прежнему тот, кто разгадал головоломку карриксов. Джессин, предавшаяся насилию, и Джеллит рядом с ней. Рикар с его яростью. И сам Дафид. Странная компания изломанных людей.
А еще здесь были призраки. Илси с ее шпионом. Иринна. Ньол и Синния. Пустые места в строю.
– Команда, развеянная по ветру, – не слишком похоже на победу, – сказал Кампар. Дафид наклонился вперед и соединил пальцы в замок. Здание вокруг них тикало, за окном посвистывал ветер. Над далекой вершиной зиккурата поднялось что-то большое и темное. Военный корабль карриксов расправлял крылья, готовясь к новому сражению, к новому Анджиину, к новой волне вековечной войны, уже поглотившей людей. Следом за ним поднялся другой, затем третий.
Перед глазами Дафида разворачивались бесконечные сцены насилия, подчинения и борьбы. Сопротивление. Последовавшая за ним чистка. Смерти, смерти, смерти. Странно было найти в этом покой, но покой пришел. И не только покой – ясность, которая проникла глубоко в сознание, перестроив его. Его пронизало чувство освобождения, которое, думал он раньше, придет лишь с предсмертным вздохом. Когда конец уже неизбежен. Как же удивительно, что это чувство может прийти и в начале чего-то.
– Понимаете, идет война, – сказал он.
– Идет, – согласился Джеллит.
– А где война, там и враг. Враг, который желает карриксам смерти.
– У него отменный вкус, – заметил Кампар. – Если они собирают пожертвования, я скинусь со своего жалованья.
– Я начинаю понимать карриксов, – сказал Дафид. – Понимать, как они мыслят. Не вполне, но отчасти. В достаточной мере.
– Не знаю, чем тут хвастаться, – фыркнул Рикар. – По мне, они свора кровожадных монстров.
– Вовсе нет. Они другие. У них другие понятия и аксиомы. Они иначе понимают такие вещи, как свобода воли и личность. У них не те слепые пятна, что у нас. Но кое-что я понял. Я кое в чем похож на них. Или могу стать похожим.
– И опять же, – бросил Рикар, – хвалиться нечем.
Джеллит подался к нему и осторожно тронул за руку. Тоннер хихикнул, за ним – Джессин. В их смехе Дафид расслышал гнев, и боль, и еще теплоту. Они стали как братья и сестры – близость, которая больше любви и ненависти. Образовали сложное единство. Он ощущал присутствие Илси, словно она была с ним здесь, в комнате, а не только в памяти.
– Так что? – заговорил Кампар. – Будем ждать, чего они от нас потребуют?
– Нет. Не знаю, – ответил Дафид. – Если мы стали частью их огромной машины, то можем оказаться и камешком между шестернями.
– Ты заговорил, как Остенкур, – сказал Джеллит.
– Я терпеливее его. Я терпелив. Остенкур не ошибался, он просто слишком спешил. Он рвался в последнюю битву без надежды на успех, – сказал Дафид, соображая на ходу. Подбирая слова для нового откровения.
– Стало быть, нас всех разошлют черт знает куда, а ты тем временем будешь терпеливо вести свою войну? – осведомился Рикар. – Ты теперь верховный жрец человечества?
Все уставились на него. Рикар был прав. Карриксы назначили его верховным жрецом – единственным, к кому прислушивается злое, капризное божество. Что же, придется пророчествовать.
– Я не знаю, что с нами будет, – заговорил Дафид. – Но пока мы еще здесь, пока мы вместе, я хочу сказать, что найду способ с ними покончить. – На лицах сидевших в кругу было написано трезвое сомнение – но и отчаянное желание верить. – Я все о них узнаю. Разберусь, что творится у них в головах. А потом убью их всех и выжгу дотла их сраные башни. Теперь это моя война.
Рой в полном смятении.
Отчасти из-за природы его нового тела. Он впервые испытывает когнитивные искажения от насыщенной тестостероном среды: едва перехватив управление, он перекрыл поступление гормона, но все же мозг и тело уже получили некоторые отличия. Новый носитель активнее сопротивляется смерти, его ярость и отчаяние имеют иной вкус. Иногда рой чувствует, что почти теряет контроль над ним. Разумеется, не так, как теряли контроль прежние носители. Его невозможно убить или вытеснить. Дело скорее в том, что привычки и связи Джеллита угрожают преобразить рой, стоит ему отвлечься.
Он смотрит в окно на широкие, угловатые строения карриксов – смотрит новыми глазами. В теле Илси Янин, при всех изменениях, крупных и мелких, внесенных в него роем, исподволь проступало нечто общее с ним, роем. Джеллит видит все иначе. Рой сдвигается по спектру, отмечая его сенсорные возможности. Он находит уходящие высоко в атмосферу силовые линии, тепловое мерцание далеко на земле, проблески на ультрафиолетовых частотах. Все это тело Джеллита воспринимает несколько иначе. Как если бы два разных танцора исполняли один танец.
– Ты в порядке? – спрашивает Джессин.
То, что осталось от мужчины, вопит, рвется и бьется, но лишь метафорически, поскольку у него нет тела, способного вопить, рваться и биться. Другие – две мертвые женщины – наблюдают за ним с сочувствием.
– Просто задумался, – говорит рой.
– Если уходить… может, нас отправят вместе.
Рой улыбается и берет ее за руку. Его снедают противоречия, бушующие внутри Джеллита. Душераздирающая любовь к сестре, злоба на обстоятельства, в которых он снова обязан ее поддерживать, ярость и ужас от того, что ее пальцы обнимают рой.
– Может быть, – говорит рой. – Может быть.
И у него рвется сердце.
Правильнее было бы уйти. Правильно было бы хотеть уйти. Если рой сумеет попасть в колонизированный мир, на захваченную планету, где охрана не так строга, как в мире-дворце, он передаст все, что узнал. Он прошепчет нужные его стороне секреты в ожидающее их огромное радиоухо. Ради этого он здесь. За это погибли люди, которыми он был. Ради этого они принесли своих близких на алтарь Каррикса.
Он не хочет уходить.
Рой влюблен.
«Фигня, – говорят останки Эмир. – Его любит Илси. Ты просто следуешь ее привычке».
«Я любила его уже мертвой, – отвечает Илси. – Я не бывала с Дафидом при жизни. И поцеловала его впервые уже мертвой». Она хочет сказать: «Это не моя вина». Как будто можно выделить источник одного намерения в том вареве, которым сделались их объединенные сознания. Рой пытается игнорировать отвлекающий хаос их голосов. Разум, принадлежавший Джеллиту, вопит. Рой предпочитает игнорировать и его.