, если им это суждено. Даже магия отступает и ждет – из почтения к великой силе, зарождающейся в человеческих душах… Вы же решили вмешаться и поторопить события, подыграть себе же. Таких уловок волшебство не любит. Вы унизили его своим мелким мошенничеством!
– Неправда! Неправда! – голос феи срывался на визг, она металась по гостиной, словно стены дома давили на нее, лишали последних сил.
– Вам не стоило покидать старый яблоневый сад! – продолжала Маргарета. – Здесь вам не место! Но и назад не вернуться – теперь вам предстоит стать духом без роду без племени, скитающимся по миру. Так мне сказали ваши сестры – и я передаю вам их слова в точности. Позор и бесчестье на вашу голову, сударыня!
Фея взвыла от бессильной злости, но ни Ашвин, ни Эли, ни уж тем более Маргарета не испугались ее крика; а тетушка Беренис, которую не смутило бы и появление всего божьего воинства, со злорадством усмехнулась: быть может, она и не понимала, о чем идет речь, но уж о том, что ее враг слаб и уязвлен в самое сердце, догадаться не составляло труда.
Господин Эршеффаль, оробевший больше прочих, растерял добрых две трети своей обычной величественности, наблюдая за удивительным зрелищем, и прошептал Одерику:
– Должен заметить, что манеры вашей супруги, гм-гм… весьма властны и суровы!
– Обычно она сама кротость и доброта, – вполголоса ответил Одерик, которому тоже было слегка не по себе от перемен, случившихся в Маргарете. – Но, знаете ли, моя почтенная теща… С ней порой… э-э… трудно сладить. Возможно, какие-то ее черты всё-таки передались по наследству и ждали нужного времени, чтобы проявиться…
Фея тем временем, завывая и шипя, бросала в Маргарету заклинание за заклинанием, но та даже бровью не вела – то ли магии в них было вовсе мало, то ли сестрицы-феи предусмотрительно наделили свою посланницу нечувствительностью к проклятиям, то ли в самой Маргарете таились силы, о которых доселе мало кто догадывался. Позже она не раз говорила, что ради спасения дочери выдержала бы и не такую боль, – следовательно, что-то она да чувствовала… Но сколько бы ее ни расспрашивали, что за проклятия посылала напоследок фея дерзкой смертной, – Маргарета так никому и не призналась.
– Сударыня фея, – только и сказала она, – поберегите силы! Отныне вам предстоит довольствоваться их остатками, а вместе с магией из вас рано или поздно уйдет и сама жизнь.
– Ах так?! – закричала фея-изгнанница, задохнувшись от возмущения. – Думаешь, я поверю хоть одному твоему слову, жалкая смертная? Мои сестры ни за что бы не опустились до того, чтобы говорить со мной через человека! Я не лишусь своих сил, мой мир не отречется от меня! Это все какое-то жульничество, обман…
– Не стоит искать всюду отражение своих пороков, – коротко ответила Маргарета, и ответ этот взбесил фею так, что она взметнулась до потолка, простирая свои черные руки-крылья. На мгновение показалось, что силы и впрямь вернулись к ней, – но спустя мгновение тьма вздрогнула, еще и еще, покрываясь рябью. А затем мерцающий и дрожащий сгусток черноты попросту лопнул, точно мыльный пузырь. Брызги тьмы вперемешку со звездной пылью разлетелись во все стороны, заставив присутствующих отвернуться и зажмуриться – никому не хотелось попробовать угасающее волшебство еще и на вкус.
Когда люди – юные и постарше – всё же решились посмотреть на то, что осталось от феи, их взглядам предстала крохотная румяная старушка в черном, круглому сморщенному лицу которой совершенно не шел злой острый взгляд.
– Да что же это? – пискнула она чуть надтреснутым голосом, в ужасе потрясая маленькими ручками. – Мне предстоит жить в человеческом облике?!
И вновь на ее вопрос могла ответить одна лишь Маргарета.
– Вы пришли в человеческий мир, покинув собственный, несмотря на извечные законы, – сказала она. – Неудивительно, что ваша природа изменилась. Сестры хотели предупредить вас об этом, да только вы и слушать их не стали. Что ж, при вас остались ваши знания, немного магии… Если вам подвернется еще один уединенный домик среди старого яблоневого сада – годы ваши продлятся на зависть прочим смертным.
На этот раз фея не стала спорить с Маргаретой, хотя ее новое лицо исказилось, показавшись одновременно гневным и затравленным.
– Что ж… – пробормотала она, о чем-то размышляя. – Не все потеряно! Не так уж плохо я знаю извечный закон – в нем всегда было полно лазеек… Мы еще посмотрим, кто кого! А ты, глупая Маргарета, не слишком-то радуйся моему падению. Уж не знаю, что там наболтали тебе мои сестры, но проклятие твоей дочери действует – оно сотворено во времена моей полной силы, освидетельствовано туманами и звездами честь по чести и питается не моими силами, а всей сущностью Иных миров. Ей осталось недолго! Такова твоя пустая победа, смертная дочь Лесного Края. Не думай, что, побывав посланницей у фей, ты теперь представляешь собой что-то особое!
И она, визгливо расхохотавшись, взмахнула рукой, рассыпая вокруг себя какую-то черную пыль, от которой чесались глаза и першило в горле. Мгновение – и комнату заполнили клубы едкого дыма, а переродившаяся фея исчезла, шустро юркнув к двери – точь-в-точь быстрая черная крыса. Впрочем, и Маргарете, и Одерику показалось, что перед тем старушка успела склониться к Ашвину и что-то ему быстро прошептать на ухо, отчего и без того измученное лицо юноши помрачнело.
Но в тот миг несчастным родителям было не до того: не сговариваясь, они бросились к едва живой Эли, невольно оттеснив в сторону Ашвина. Он замер рядом с ними, не желая мешать воссоединению семьи, и, надо сказать, немногим людям, только что узнавшим о своем праве на трон, приходилось чувствовать себя при этом настолько одинокими и ненужными.
Глава 25
Последовать примеру феи хотела и госпожа Беренис, но тут уж господин Эршеффаль был начеку: со старой приятельницей иметь дело ему было куда привычнее, чем с волшебным созданием. Стоило только тетушке тронуться с места, как мужчина громким окриком остановил ее.
– Куда это вы направляетесь, сударыня?! – вскричал он, преграждая ей путь и напоказ держась за эфес своей шпаги. – Хоть я и не ожидал вас здесь увидеть, несмотря на весьма подробные и достоверные описания любезной госпожи Маргареты, однако теперь полон желания услышать объяснения. Как вышло, что вы очутились здесь, вдали от нашей милой родины, да еще в компании каких-то головорезов и, да простят меня боги, проклятого бесовского создания?!
– Не вашего ума дело, – окрысилась тетушка. – Не одному вам позволено бывать в соседних королевствах! Я прибыла сюда по делу, а теперь вижу, что пора возвращаться домой. А вы оставайтесь и ждите, по своему обыкновению, пока кто-то вместо вас загребет жар руками!
– Вы отступили от своего слова и предали высочайшее доверие, сударыня!
– Тому слову уж минуло шестнадцать лет! – отмахнулась госпожа Беренис. – А из-за вашей чрезмерной осмотрительности и осторожности, того и гляди, мы бы не дожили до лучших времен! Вы сбежали, когда запахло жареным, а я осталась, посчитав, что сумею увернуться и ударить в ответ. И посмотрите-ка, кто оказался прав в итоге? Если бы вы согласились тогда со мной и не отослали мальчишку в лесную глушь, в чужое королевство, то я бы его короновала на следующий же день после смерти старого узурпатора…
– Которого вы же и отравили, не так ли? – голос господина Эршеффаля зазвенел сталью. – Ох уж эта ваша торопливость, ох уж непомерные амбиции! Не зря я поспешил тщательнее укрыть Ашвина… Его следовало спрятать как можно лучше – и от слуг узурпатора-злодея, и от ваших цепких кровавых рук!
– То, что вы называете торопливостью и амбициями, – горделиво произнесла Беренис, расправляя плечи, – на самом деле орудие справедливости! Я отомстила за смерть истинного короля, которому мы с вами некогда присягали на верность! Фальшивый правитель заслуживал смерти за содеянное, – и будь вы решительнее, то это случилось бы куда раньше.
– Не так-то просто убить одного короля и посадить на его место другого! – вспылил господин Эршеффаль. – Когда узурпатор был в силе…
– Был!.. – вскричала Беренис насмешливо. – То-то и дело, что был! И я ясно видела, что его время уходит! Один точный удар способен уничтожить слабеющее единство всех его былых сторонников – отчего бы не нанести его? И что же вы сделали?! Объявили, что спрячете наследника по соседству так, что ни вы, ни я не будем знать об его убежище, а затем и сами сбежали, понадеявшись, что в здешнем королевстве у вас достаточно друзей и покровителей. Разве это не такое же предательство честного слова? Его отец, наш славный король, – она ткнула пальцем в сторону бледного Ашвина, молчаливо наблюдавшего за их спором, – поручил младенца нашему попечению. И мы – мы вдвоем, сударь! – должны были решать его судьбу. Но раз уж вы решили поступить по-своему, то и я поступила по-своему! И предложила, кстати, нашему маленькому принцу куда больше благ, чем он до сих пор получил от вас…
– Я бы вернул ему трон!
– Пока вы собирались с силами – я сделала что должно! – прошипела интриганка, и в тоне ее было столько яростной уверенности в своей правоте, что ее собеседник заметно смутился.
– Довольно препирательств, – прозвучал тут ледяной голос, показавшийся на долю секунды незнакомым и Эршеффалю, и тетушке Беренис. Они, вздрогнув от неожиданности, дружно повернули головы в сторону говорившего и с удивлением обнаружили, что слова эти произнес Ашвин.
– Довольно! – повторил Ашвин чуть громче, но все так же бесстрастно и властно. – Я услышал все, что хотел бы знать. Благодарю вас за это, господа попечители. Обещаю, что никогда не забуду о вашем участии в моей судьбе.
Господин Эршеффаль и тетушка Беренис невольно переглянулись, на мгновение забыв о распре, – и любой бы понял по этим взглядам, что дружба их когда-то была такой же крепкой, как нынешняя вражда: уж слишком хорошо эти двое умели понимать друг друга без слов! «Как заговорил этот мальчик… Никогда прежде не замечал в нем столь явной королевской стати!» – было написано на удивленном и чуть обеспокоенном лице Эршеффаля. «Он и впрямь хорошо запомнил все, что тут было сделано и сказано. Осталось мало времени, прежде чем он войдет в силу…» – думала тетушка, но при этом растягивала тонкие губы в сухой улыбке, показывая, что согласна отступить на время – раз уж боги удачи сегодня ей не покровительствовали.