Казалось, как только сэр Бенедикт ступил в прихожую своего дома, то вместе со своим старомодным шелковым цилиндром снял и ту чопорность, которую надевал на выезд к пациентам. Респектабельный (или старавшийся казаться таковым) доктор вдруг схватил с крючка на стене вешалку от пальто и, размахивая ею, припустил по коридору с криком:
– Я проткну тебя своим крюком!
Следом весело поскакал Ватрушка, попутно сбив подставку для зонтиков.
Лутфи и генеральчонок только ошарашенно переглянулись и поспешили за ними. В гостиной они обнаружили криптозоолога, стоявшего на кресле, как заправский мальчишка. Вокруг нарезал круги ошалевший от столь необычной игры дракон.
– Ну что вы на меня так смотрите? Вы, Кусаев, ладно… Но молодой человек, как же так? – возмутился доктор, будто чем-то предосудительным занимались его слуга и клиент, а не он сам. – Вы не читали Барри? Крюк? Крокодил? Проглоченные часы?
Полный разочарования, что сценка не удалась, Брут слез с кресла.
– Вы, Кусаев, конечно, можете и дальше считать меня сумасшедшим, а можете взять крайнюю книгу со второй полки книжного шкафа и начать свой путь к просвещенному человечеству. Вы же, молодой человек, пройдемте со мной в кабинет. Вашим воспитанием придется заняться лично.
Неизвестно, что подразумевал под воспитанием сэр Бенедикт, но через полчаса генеральский сынок выскочил из кабинета с красным лицом и заплаканными глазами. Обстоятельство крайне странное, ибо такой субъект, как Брут, вполне мог использовать розги в воспитании детей, но обращаться так с сыном клиента – никогда! Тем более с сыном генерала!
– Кусаев!
Будь сэр Бенедикт некромантом, а не криптозоологом, призыв подобной мощи мог бы поднять всех мертвых с окрестных кладбищ – тугоухим не прикинешься. Лутфи вздохнул и с неохотой поплелся на голос хозяина. Доктор еще ладно, но находиться в одном помещении с в буквальном смысле точившей на него зуб монстрой очень не хотелось.
– Я уж думал, что вы опять валяетесь где-нибудь под дверью, – разыграл приятное удивление сэр Бенедикт. – Пора начинать осваивать азы профессии, если собираетесь быть моим ассистентом… А вы собираетесь, Кусаев, не надо делать скучного лица. Вы собираетесь быть моим ассистентом, потому что я вынужден терпеть неудобства в таких обыкновенных вопросах, как бритье и управление лошадьми.
Лутфи бы поспорил по поводу равнозначности замены, если бы была надежда, что его мнение затронет хотя бы самую тонкую струнку в черствой душе криптозоолога.
– Держите склянку. – Брут протянул только что изготовленную смесь. – Я открываю пасть, вы выливаете в нее микстуру. Все ясно?
Прежде чем молодой человек успел себя остановить, у него изо рта вырвалось:
– Чью пасть, барин?
Осознав ошибку, Лутфи съежился, готовясь вытерпеть поток язвительного красноречия, но сэр Бенедикт на редкость елейным голосом произнес:
– Драконью, Кусаев, драконью.
Доктор показательно погладил Ватрушку, который все это время беззаботно пофыркивал, переводя страшноватые, навыкате, глаза с одного человека на другого. Внезапно Брут зажал фуцанлуну ноздри левой рукой, а правой немного приоткрыл нижнюю челюсть. Слуга на удивление ловко залил содержимое склянки прямо в горло чудовищу.
– Вот и умница. – Сэр Бенедикт отпустил дракона и похлопал его по холке, будто обыкновенного пса. – Лутфи, вы умеете делать массаж?
– Массаж – это когда тело разминают? Эт я могу. – Кусаев щелкнул суставами жилистых пальцев и представил, как сейчас пройдется по мышцам хозяина, припоминая все незаслуженные обиды. Где ж это видано, чтобы тело промять, да без синяков? – Скидайте сюртук, барин!
– Не мне – ему. – Брут указал на своего пациента.
Юноша в полном недоумении взглянул на покрытого костяной чешуей дракона: Ватрушка умиротворенно икал после влитой в него микстуры.
– Если вы не уверены в своих силах, я покажу. – Голос доктора стал еще более мягким и ласковым, и это внушало Луту какие-то неясные подозрения.
Сэр Бенедикт продемонстрировал слуге круговые движения, которыми требовалось массировать шишкообразные выступы на шее монстра, а сам вышел из кабинета, бросив с порога:
– Позовите меня, когда закончите.
– А как я пойму, что закончил?
– Поверьте мне, вы поймете.
Как только дверь за хозяином закрылась, Кусаев начал массаж и обратился к дракону:
– Да вы с ним будто из одного яйца вылупились… но ты дружелюбнее…
Ватрушка рыгнул в знак согласия, обдав проявившего бунтарский дух слугу запахом свежепереваренных куриных тушек.
– Уф, вонища-то какая! Небось все же не травкой питаешься.
Дракон с видимым удовольствием рыгнул второй раз, и до Лута наконец дошло, что имел в виду сэр Бенедикт, – но было уже поздно.
Вместе с третьим звуком чудовищной отрыжки молодой человек получил прекрасную возможность воочию убедиться, что фуцанлуны питаются отнюдь не травкой.
От неожиданности юноша вскрикнул, и на этот звук словно по волшебству в проеме двери появилась голова криптозоолога. Губы доктора оставались твердо сомкнутыми, хотя было видно, что душа улыбалась до ушей.
– Прекрасно, Кусаев, прекрасно! Вот видите, можете, когда захотите! А теперь быстренько приберите помещение – все найденные предметы отмыть и мне на стол. А потом идите мыться сами – дальше я управлюсь без вас.
Молодому человеку ничего не оставалось делать, как только осуждающе поцокать языком. В следующий раз он ни за какие коврижки не сунется к пациентам чудовищного доктора без кожаного фартука и в новехонькой одежде. Пусть даже светлейшему сэру Бенедикту придется подождать.
К своему удивлению, Лутфи действительно нашел на грязном полу пару предметов, которые так и не смог переварить этот глупый дракон. Но были это вовсе не часы. То, что слуга протянул довольному криптозоологу двадцать минут спустя, больше походило на детали какого-то механизма.
– А как же часы? – не удержался Кусаев, ибо размер шестеренок в его руках говорил о том, что всеядный ящер проглотил чуть ли не настенные с кукушкой.
– Часы придут позже, – неопределенно махнул рукой сэр Бенедикт, пряча находку в стол. – А как придут, пошлите сразу ко мне.
Эта фраза вконец сбила с толку и так недоумевавшего слугу. Каково же было удивление парня, когда спустя где-то час на пороге действительно появился генеральский сынок, зажимавший в руках золотую луковицу отцовского брегета.
– Отлично-отлично, возвращение блудного сына. – Криптозоолог весело раскачивал императорский подарок на пальце. – Ну что, молодой человек, будем каяться и получать законную порку или разыгрывать комедию дальше?
Мальчишка покраснел до корней волос.
– All the world’s a stage…[29] Вери вел, мне тоже будет приятнее, если вы сможете сидеть, а я – получить полный гонорар. Не беспокойтесь, завтра я вручу вашей родительнице часы, а потом еще день буду притворяться, что забочусь о здоровье перенесшего операцию фуцанлуна. Вот видите, какой я добрый и отзывчивый дядька – самому тошно. А теперь отправляйтесь-ка домой, господин Кайманов, а то как бы вас родственники не хватились. Опять обвинят какое-нибудь несчастное чудовище. У них к этому склонность.
Когда пристыженный мальчишка скрылся в дверях, перекрывший вентиль своему красноречию сэр Бенедикт некоторое время пристально рассматривал генеральский брегет, а затем вынул из кармана брюк выплюнутые драконом шестеренки и взвесил оба предмета в руках.
– Лутфи, у вас нет, случайно, знакомого кузнеца половчей? – внезапно спросил он.
– Есть, а как же, – добросовестно признался молодой человек и сверкнул щелочками глаз, готовый выторговать какую-нибудь работенку для своих многочисленных родственников. – В Железной слободе – дядька, брат троюродный в Игнатинской, кум у сестры артель целую держит, да племяшей немерено. Вам какого, собственно, надо, барин? Враз сыщу.
– Целый клан Кусаевых держит в руках Князьгород? – усмехнулся Брут. – Скажите, а все ли ваши родственники в ладах с законом?
– Мы честные люди. – В голосе слуги впервые за долгое время мелькнула настоящая обида.
– Это прекрасно! Я и не сомневался! Разве что совсем чуть-чуть… Знаете, Кусаев, к примеру, в Италии есть такие семьи, которым лучше не переходить дорогу… Я даже на секунду ужаснулся: может быть, мне следует быть с вами предусмотрительнее… Счастлив, что нет препятствия для нашего естественного общения…
– Ну так что с кузнецом-то? – несколько бесцеремонно вклинился Лутфи, уже понявший на собственном опыте, что на отвлеченные темы сэр Бенедикт может разглагольствовать бесконечно.
– Ах, с кузнецом… Вечно меня сбивают с темы праздные болтуны. С кузнецом вот что, Кусаев: возьмите сейчас эти шестеренки и попросите кого-нибудь из своих многочисленных, но добропорядочных родственников сделать с них копии, только не точные, а чтобы одного какого-нибудь зубчика или впадинки обязательно не хватало. Все ясно?
– Да, барин. – Молодой человек взял в руки железные детали. Неясно было только одно: что затевал этот странный доктор.
Все следующее утро Брут оставался в приподнятом настроении: насвистывал себе под нос и одевался с особенной тщательностью, каковая воплотилась в пышной манишке и брильянтовых запонках с завитками в виде свернувшихся саламандр. Дымчато-розовые очки добавляли образу некоторую инфантильность и светскость. Было видно, что сэр Бенедикт нравится самому себе как никогда.
К дому генерала они подкатили с шиком, по ступеням взошли с достоинством и с мягким снисхождением встретились с его нетерпеливыми обитателями.
– Ах, доктор, ну что?! – бросилась к ним навстречу генеральша, заламывая руки, как в дешевой пьесе.
– Нет никаких причин для беспокойства. – Криптозоолог не менее картинным образом вытянул золотой брегет из кармана и покачал им перед носом дамы.
Генеральша ловко сцапала часы.
Складывалось впечатление, что эти двое сбежали из одного театра.