Хозяина только жалко. Вон этот звереныш сейчас в кабинет крадется. Глазами зыркнул на Ватрушку – и к родительскому схрону шасть, пошебуршал с секунду, извлек оттуда тяжелую золотую луковицу на цепочке да спрятал в карман. Дракон даже не пошевелился, вступаться за хозяйское добро не стал. Пусть его, не в первый раз уже. Наиграется – вернет. Да и Хозяин эту вещицу не очень-то жалует, если и достает, то только тогда, когда со своей самкой по вечерам куда-то выходит.
Другое дело те шесть колесиков – фуцанлун любовно посмотрел на нижний ящик стола, – их его повелитель мог перебирать часами. Вставит в какую-то машинку, а та ну стрекотать что цикады. И становится Ватрушке от этого стрекота сразу как-то тепло и уютно. За них, за эти колесики, дракон хоть кому руку откусит.
Младший детеныш Хозяина Ватрушке тоже не нравился – болезненный какой-то, хлипкий, скулит то и дело. И все таскает с собой этого отвратительного кота, наглаживает. Тьфу! От шерсти мяукающей твари у дракона першило в горле, а выплюнуть на ковер при хозяйке ни-ни – враз чем-нибудь зашвырнет. Вот и приходилось фуцанлуну тайком пробираться в гардеробную и отхаркивать комки шерсти в детенышеву обувь – в этом случае бранили Маркиза, но швырять в него ничего не швыряли.
Первое время дракон все не мог понять, почему в этой стае так любят мохнатого? И на руки его берут, и за ухом треплют. У него, у Ватрушки, нет этого отвратительного волосяного покрова, кожа гладкая, блестящая, вся в изогнутых завитках – но рук к нему никто не тянет. Наоборот, обходят стороной. Подсмотрел, как Маркиз об ноги хозяйки трется, решил и сам попробовать – может, подобреет к нему стая. Выбрал нужный момент, подскочил к самке и провел своим замечательным твердым гребнем ей по нижним лапам, что она под блестящими шкурами прячет, – то-то крику было, то-то ору. Самка чуть потом его на улицу не выставила.
Одна и есть на свете радость – Хозяин. Он появился в жизни Ватрушки внезапно, когда несчастный фуцанлун уже потерял всякую надежду под палящим солнцем на шумном портовом рынке, куда дракона притащили выловившие его в джунглях мелкие желтокожие люди. Покупателей на приземистое некрасивое чудовище было маловато, да и те больше присматривались и норовили потрогать зуб.
Но вот подошел Хозяин, всплеснул руками и, обратившись к своему спутнику, сказал: «Погляди-ка, Филарет Пантелеич, какие у этой ящерицы на спине завитки чудные! По форме – ну точно как моя нянька, Господь упокой ее душу, ватрушки пекла». Так появился у Ватрушки новый господин и новое имя. Фуцанлун сразу понял, что купил его человек необычный, должно быть, вожак в своей стае, потому как ходил он всегда на шаг впереди других, а те ему кланялись или так нелепо вскидывали верхнюю лапу к голове.
Ватрушка, насмотревшись на такое поведение, сам попробовал поднимать переднюю лапу – выходило неловко, приземистый дракон едва не падал, но чего не сделаешь после одобрительного смеха Хозяина и его друзей: «А ты, пожалуй, не хуже любого пса будешь. Вернемся в Великороссию, в зоосад не отдам, оставлю дом охранять».
Что-что, а охранять дракон умел – у них, у фуцанлунов, это в крови.
Так Ватрушка поселился в кабинете своего господина. Поиграть удавалось редко, но тут уж ничего не поделаешь. Бывает, засидится Хозяин допоздна над какими-то бумажками, что и дракон рядом у его ног зевать начнет. А Альберт Марсельевич (это имя у Хозяина такое) бесстрашно сунет руку ему в пасть, хвать за язык: «Так-то ты свое сокровище охраняешь». И смеются оба: Хозяин – гулким басом, Ватрушка – вертя тупоносой башкой и будто бы отфыркиваясь. То-то хорошо!
Дверь скрипнула. Дракон лениво поднял голову, ожидая вновь увидеть нескладного детеныша, крадущегося, чтобы положить золотую луковицу на место. Но это был вовсе не хозяйский сын. Ватрушка встрепенулся, поднялся на лапы и глухо заурчал.
В драконье логово зашел высокий человек, которого фуцанлун не любил. Пахло от него как-то совсем иначе, чем от других, – чужаком. И опасностью… Вроде бы он должен был следить за детенышами хозяина, только вот в бывшей стае Ватрушки такие самцы ходили на охоту и дрались за право быть вожаками, а не приглядывали за гнездом.
Дракон инстинктивно чувствовал, что нельзя пускать это существо в хозяйский кабинет, и встал поперек дороги, угрожающе ощетинив подвижные пластины на хребте.
– Какой милый услужливый ящер, – рассмеялся человек.
За дальнейшими его движениями фуцанлун уследить не сумел – слишком быстро и ловко действовал чужак. В несколько секунд лапы дракона были оплетены ремнями так, что чудовище не могло двигаться.
– Постой пока на стреме, – похлопал его по спине воспитатель. – Ты же никому не скажешь?
Ватрушка завыл, хотя и знал, что в этом доме никто, кроме Хозяина, на выручку к нему не кинется. А Хозяин сейчас далеко… Уезжая утром, Альберт Марсельевич крепко обнял питомца, что делал только перед долгой отлучкой.
Чужак тем временем быстро прошел к столу, вытащил из кармана взятый невесть где ключ, открыл нижний ящик, достал оттуда драгоценные зубчатые колеса и засунул за пазуху.
– Ну вот и все. – Он подошел к дракону. – Сейчас я тебя развяжу, а ты веди себя как хороший мальчик.
Ватрушка и правда повел себя спокойно – не дергался. Но как только чужак убрал последний ремень, что есть сил боднул врага по ногам. Тот от неожиданности повалился на пол. Зубчатые колеса выпали и раскатились по комнате.
– Verdammte Scheisse![31]
Вот теперь самец был явно зол, но фуцанлун уже знал, как поступить: так же, как если бы кто-то превосходящий силой угрожал свежей кладке в гнезде. Дракон подхватил с ковра шершавым языком ближайшие колеса и с усилием проглотил. Зубцы царапали глотку (это вам не гладкая скорлупа яиц), но ради Хозяина можно было и потерпеть.
Чужак взвыл не хуже, чем недавно сам фуцанлун, и что есть силы рванул к последнему колесу, откатившемуся довольно далеко. Ватрушка и тут не оплошал: наступил злодею на переднюю лапу своей, закованной в костяной панцирь чешуи. И пока человечишко хрипел и извивался, ящер добрался до последнего колеса, чтобы поступить с ним так же, как с его собратьями. Затем дракон сел, обвил себя хвостом и удовлетворенно икнул, чтобы тут же не отрыгнуть проглоченное.
Чужак смотрел на него выпученными белесыми глазами и уже даже не пытался ругаться. Неизвестно, что бы он решился предпринять, но тут под окном кабинета послышался шум кареты. Это наверняка вернулась самка Хозяина – и злодей с белым перекошенным лицом был вынужден убраться за дверь.
Ватрушка планировал хранить колеса до возвращения Хозяина, а потом отрыгнуть их ему прямо на колени. То-то обрадуется! Поймет, что нет у него друга вернее и преданнее! Но судьба распорядилась совсем по-иному. Утром следующего дня в доме началась настоящая суматоха. Чужак и самка Хозяина затеяли вокруг дракона какие-то странные танцы: вскидывали руки и причитали.
– Генрих, вы уверены, что вам не показалось?
– Мальвина Фирсовна, вы мне не верите? Блестело у него что-то в пасти. Может, цепь. Вы нашли часы?
– Нет! – страдальчески выла самка. – Что же делать? Через неделю прием!
– Нужно резать. Нужно звать ветеринара, – бросался рублеными фразами опасный человек.
Фуцанлун понял не все, но, когда к нему привели странную черную человеческую самку, очень обрадовался происходящему. Не каждый день встретишь новое существо, да еще такое интересное!
Он не сразу и сообразил, что перед ним именно самка. Самки двуногих без длинных шкур не ходили. Но потом принюхался – и оказалось, что пахнет от нее родным гнездом и зверьем, а вовсе не человеком, и еще теми плотоядными цветами, запах которых носила на себе хозяйка, вот какая странная штука. И конечно, разве можно не пойти за таким дивом, ежели позовет? Любопытно же!
Логово у черной самки по имени доктор или сэр Бенедикт было маленькое, чудное и благоухало так, будто через него когда-то прошли все обитатели родных Ватрушкиных джунглей. Но опасаться было нечего, приехал сюда и один из хозяйских детенышей – тот, что постарше.
Сначала фуцанлун подумал, это для его сопровождения. А потом, после долгого разговора, который завела удивительная человечиха, понял: это не просто самка, а одна из самых старых человеческих самок (поэтому и шкура у нее темная, не рябит). Старые земляные драконы занимались обучением молодняка в стае. Вот и эта, хоть Ватрушка и не понял ни слова, преподала мелкому зверенышу важный урок.
– Итак, мой блистательный лицеист! «Честь, достоинство и разум!» – Черная самка как-то нелепо взмахнула длинными конечностями. – Никогда не учился в военном лицее, но всегда подозревал, что девиз его князьгородского отделения – всего лишь позолоченные буквы, купленные на деньги богатых родителей. Почему же я не должен резать вашего питомца?
Услышав это, детеныш сначала нахохлился, а затем покраснел, став багровым, как задница японской макаки, которую когда-то продавали вместе с фуцанлуном на одном базаре в порту.
– Просто не режьте его, и все! – воскликнул срывающимся голосом мальчишка. – Разве вам его не жалко?!
– Вопрос не в том, жалко ли его мне, а в том, жалко ли его вам… – Черная самка подошла к детенышу вплотную и уперла ему в грудь палец с длинным ногтем. – Неужели вам не досталось ни капли от крови отца, знаменитого правдолюба?
У мальчика из глаз потекла вода, и он стал отчаянно размазывать ее лапами по щекам.
– Не глотал он часы! – Всхлип, почти такой же, каким жалуются маленькие драконы, когда им холодно и одиноко. – Это я их взял!
– И что с ними сделали? Надеюсь, не продали? – Самка тут же успокоилась и с видимым отвращением отошла от сына Хозяина.
Ватрушке же, наоборот, стало его жалко. Разве можно быть равнодушным, когда маленький фуцанлун замерзает? Драконы никогда не бросают в беде даже чужих малышей, никогда не дают им плакать в отсутствие родителей. Ящер подошел к мальчику и положил ему голову на бедро, аккуратно потерся, чтобы не задеть выступающими гребешками, – научился уже, не без этого.