– Нет, оставил в залог. – Снова шмыганье и всхлип. – Я думал, что успею вернуть, прежде чем заметят. А тут этот Генрих Франсович! Я не хотел, честно! Но Аполлошка говорит, раз нет денег, давай часы, пока не расплатишься! Я больше в карты играть не буду, вот вам крест! Хотите святыми поклянусь? Только не режьте отцову ящерицу!
– Смотри-ка, какой выдающийся защитник ящериц, – ухмыльнулась черная и вытянула из кармана какие-то бумажки. – Вот, пойдите выкупите эти злосчастные часы, и чтоб к вечеру они были у меня! Да стойте, стойте, господин Кайманов! Не так шустро! Вон там рукомойник в углу – умойтесь сначала, а то на смех поднимет вас ваш Аполлошка.
– Хочешь, скажу, как я догадался? – ласково заворковала самка, любовно протирая ворсистой тряпочкой завитки на шкуре фуцанлуна. Ватрушке было неинтересно, но тряпочка приятно скользила по шкуре, и он от удовольствия полуприкрыл тяжелые веки: пусть ее болтает, все они, самки, до болтовни большие охотницы. – Сначала меня удивил рисунок девчонки: на нем и генерал, и его сын были изображены с золотой луковицей часов в кармане. У детей, конечно, фантазия особенная, но на такие мелочи не распространяется. Значит, пигалица не раз видела, как ее брат надевал часы Кайманова либо очень похожие на них. Я подумал, что это странно: у такого сопляка, пусть даже и генеральского сыночка, своих золотых часов быть не может, да и родитель вряд ли позволяет ему носить императорский подарок. Вывод: паршивец таскает их без спросу. Ну а уж когда я сказал, что тебя придется резать и, возможно, операции ты не переживешь, выражение лица выдало мальчишку с головой. Вот умница!
Говорливая человечиха почесала дракона за ухом в последний раз и, отойдя к столу, стала смешивать какие-то жидкости, не закрывая пасти:
– Резать я тебя, конечно же, не буду – слава богу, имею некоторое понятие о физиологии фуцанлунов. Но вот одну микстурку выпить все же придется, надо же мне узнать, что за вещь у тебя в зобу и почему до нее так хочет добраться тот подозрительный гувернер. – Темная фигура загремела склянками. – Тебе он тоже не нравится? Скользкий тип. Выправка военная, хоть и пытается сутулиться, чтобы это скрыть. Языки знает отменно – чистейший русский, без акцента, не менее безупречный английский – поверить, что такой подался в няньки, пусть и к генеральским отпрыскам, довольно сложно. А вот что подался в няньки к самому генералу… Взгляд у него цепкий. Подобный человек должен знать о каждом шаге своего воспитанника, в том числе и о махинациях с часами, я в этом уверен. Тогда вопрос: если он знает, что часов ты не глотал, то почему молчал, когда заговорили об операции? Могу только предположить, что он видел, как ты проглотил нечто другое. И это другое ему очень нужно. Я прав, ваша чешуйчатость?
Ватрушка, естественно, не ответил, и старая самка повернулась к нему спиной, начав смешивать в стеклянной колбе дурно пахнущий раствор.
Если бы фуцанлун знал, что это такое, ни за что не стал бы глотать горькую гадость. И детеныш у черной самки тоже хорош – еще и шею ему массировал. «Нет, – решил дракон, обиженно свернувшись в самом дальнем углу комнаты, – иметь дело с человеческими детенышами категорически нельзя».
Что забрали зубчатые колеса – ладно. Поиграют и отдадут. Безошибочное чутье подсказывало ящеру, что в таких вопросах самке можно было доверять.
После неприятной процедуры она положила шестеренки на середину стола, посмотрела на них с секунду и, не удовлетворившись слишком доступным местом для такой ценности, снова взяла в руки, убрала в ящик стола и заперла на ключ. Задумчиво погладила замок.
– Все слишком просто, – пробормотала старая и покосилась на угрюмого фуцанлуна. – Пожалуй, ты отдохнешь в другом месте, а за тебя покараулит Кусаев.
Почувствовав, что к нему обращаются, дракон нехотя поднял голову с лап.
– Нет-нет, даже не возражайте, ваше драконье величество. Мой слуга будет безмерно рад такой возможности.
К счастью, Ватрушка был существом отходчивым. Да и черная самка, казалось, чувствовала за собой какую-то вину, потому что посреди ночи, когда дракону не спалось в чужом незнакомом доме, вдруг позвала фуцанлуна гулять в сад.
Ватрушка хотел сначала повредничать для приличия, цапнуть ее пару раз за непривычно худую ногу. Но сдался, стоило коварной соблазнительнице распахнуть окно. Оттуда повеяло такой свежестью и ароматом ночных цветов, что фуцанлун, будто завороженный, перемахнул через широкий подоконник, хотя сроду ни на что выше ступеней не залезал. В доме Хозяина его не так-то часто выпускали гулять, да еще по ночам.
Самка потушила в логове свет, а затем перелезла за ним следом, держа в руках темное одеяло и свою палку. Оказалось, что дракона звали вовсе не гулять.
– Как вы относитесь к ночевкам на свежем воздухе, о величайший из драконов? – почтительно спросила старая.
Ватрушка относился прекрасно. Он уже и позабыл, каково это – спать на улице, слушать ночные шорохи, стрекот насекомых и уханье птиц. Правда, в городе ночь была совершенно другой – откуда-то издалека доносился стук копыт по асфальту, а за соседским забором сдавленно хихикал женский голос и что-то шептал мужской.
Черная самка выбрала кусты погуще, завернулась в одеяло и подтянула к себе под теплый бок дракона.
– Ну-ну, не надо об меня тереться, что еще за нежности? – тихим шепотом возмутилась она, когда фуцанлун решил показать ей свое удовольствие от происходящего. – Ваша чешуйчатость, что же вы ластитесь ко мне, будто я самка? Погоди-ка… Нет… Не может быть!
Дракон ничего не понял, но лег поближе, чтобы было теплее, а неугомонная завертелась вновь, будто блохи ее кусали.
– Ну вот посмотри, у меня кадык и щетина. И… хотя, впрочем, этого тебе я показывать не буду… Выдумал тоже – самка! На вот хорошенько понюхай.
Самка зачем-то сунула Ватрушке под нос свою длинную конечность. Старая и костлявая, наверное, мерзла. Дракон вздохнул и в благородном порыве положил на конечность голову, подышал, согревая дыханием.
Человечиха протяжно застонала, видно от благодарности и облегчения, и успокоилась. А Ватрушка почти сразу уснул.
Спустя какое-то время чуткий сон фуцанлуна прервал легкий толчок в бок.
– Не храпи, о сотрясатель земной тверди. Гостей спугнешь, – прошептала черная.
И впрямь, помимо них в саду кто-то был. Дракон подслеповато пригляделся, но тщетно. А когда принюхался – сразу опознал. Чужак это! Больше никто так резко не пахнет мылом. Вот он поковырялся чем-то в щели между рамами, растворил их почти бесшумно и скользнул внутрь.
– Приготовься: как полезет обратно, надо его попугать. Пусть лицо покажет, чтоб уж наверняка. Я захожу слева, а ваша чешуйчатость справа.
Самка достала из одеяла палку, раздвинула ее у того конца, на котором была вырезана собачья голова: сверкнул узкий тонкий клинок. Но когда чужак полезет обратно, они так и не дождались, потому что из дома послышался шум и какие-то невнятные голоса.
– Ах ты ж, богатырь былинный! – выругалась человечиха.
Она вылезла из кустов, в три огромных скачка достигла распахнутого окна, подпрыгнула и тоже скрылась внутри дома. Ватрушка за такой резвостью ну никак не мог поспеть. А когда подошел к окну, оказалось, что еще и внутрь самостоятельно залезть не в состоянии.
Вот что у них там происходит?
От беспокойства он издал два или три протяжных трубных рева, но, когда его голос подхватили все окрестные собаки, решил, что этим делу не поможешь. Да и ждать пришлось недолго: спустя всего несколько минут из окна вывалился чужак. Вот тут Ватрушка не оплошал – с разбегу врезался ему толстым лбом в ногу. Уж как недостойный потом хромал до калитки – любо-дорого посмотреть.
А на следующий день черная самка повезла Ватрушку обратно. Сперва дракон упрямился, не очень-то и хотел ехать, потому как у доктора в гнезде ему понравилось, несмотря на вредного детеныша и какой-то мелкий комок шерсти, который с грозным кличем постоянно щекотал его рогами. Но тут самка совершила скверную шутку: чуть не подожгла ящеру хвост. Вот и доверяй после этого человекам!
Ватрушка сначала, конечно, испугался и залез в коляску, но потом насупился – так и лежал на сиденье, прикрыв морду лапами, пока не подъехали к хозяйскому дому.
Еще издали фуцанлун уловил знакомый запах, приподнялся, забыв об обиде, и, не обращая внимания на то, что за ним на поводке мертвым грузом тащится вредная самка, во весь дух припустил по лестнице вверх. Ворвался в прихожую, сбив с ног дворецкого, пролетел через парадную залу, напугав горничную, и шмыгнул в хозяйский кабинет – минуты не прошло. Мог бы и еще быстрее, но черная самка по пути столкнулась с расписной вазой в коридоре, колонной и второй горничной, так что это все ее вина.
А в кабинете уже сидел Хозяин… Ватрушка бросился к нему, но, не добегая шага, припал на брюхо.
– Ах вот ты где! Чего ж хозяина не встречаешь? – обрадовался Альберт Марсельевич. – Или позабыть уже успел?
Какое позабыть! Обижаешь, повелитель! Ватрушка преданно облизал протянутые к нему руки и даже за палец немного прикусил – нечего на верных друзей наговаривать.
Но тут Хозяин заметил черную самку и отстранил дракона:
– А вы, сударь, кто? И по какому вопросу?
– Бенедикт Брут, криптозоолог, – слегка поклонилась человечиха, уже успевшая привести себя в порядок после эдакой гонки. – Пришел вернуть вам вашего питомца и еще одну небольшую, но очень ценную пропажу.
– У меня ничего не пропало. Все на месте.
В голосе Хозяина послышалась тревога, и Ватрушка подошел ближе, чтобы защитить в случае опасности. Но никакой опасности не было. Старая лишь достала из кармана платок, развернула его и протянула те колесики, которые недавно отрыгнул фуцанлун.
– Кто вы такой? На какую страну работаете?! – зазвенел голос Хозяина, как когда-то в шторм на корабле. – Британский шпион?
Альберт Марсельевич полез к себе в стол и извлек сначала железную штуковину, которой дракон всегда побаивался, потому что она была способна извергать огонь, а затем точно такие же колесики, как те, что проглотил фуцанлун.