– Это уже совсем ни в какие ворота не лезет! – вышел из себя Бесогонов и захромал в сторону доктора с явным намерением взять того за грудки. – Нет у нас никакой версии, Брут. Вы что-то там себе скумекали, но не соизволили поделиться, а теперь рассуждаете с видом профессора консерватории. Может быть, в клоповник я вас и не посажу, но ничто не помешает мне грубо и по-плебейски дать вам в глаз. Посмотрим, как вам помогут уже набившие оскомину аристократизм и язвительность.
– Но-но, давайте обойдемся без насилия. – Сэр Бенедикт отошел назад, замаскировав свой маневр намерением забрать у слуги цилиндр. – Вы же и сами могли догадаться, что исчезновение Аристарха Бредихина напрямую связано с подменой редких животных и дальнейшей их перепродажей. В этом обязательно должен быть замешан сотрудник зоосада. Можно было бы заподозрить самого Бредихина, но теперь исчез и неуловимый господин Бессмертный. Все сходится к тому, что глава криптозоологического отделения инсценировал свое съедение лламиги-и-дором, чтобы получить денек форы, пока он пересекает границу, к примеру, с Пруссией.
– А рассказать раньше не позволял обет молчания?
– Да полно вам. Поймаете. Тем более что все улики остались здесь. При должной сноровке еще и вытянете рыбу покрупнее. Право слово, Бесогонов, это не моя работа.
– Пока мы роемся в бумажках, ваша рыба уйдет в другой пруд, – с досады плюнул пристав.
– На этот случай у вас остался важный свидетель.
Порфирий Аверьянович так хмуро и требовательно посмотрел на криптозоолога, что тот счел за благо пояснить свою мысль без проволочек.
– Надеюсь, вы не забыли, что сегодня мы приглашены на спиритический сеанс?
– Вы шутите?
– Отнюдь. Нот ивэн э литл бит[35]. Вы просто поразитесь, сколько интересного иногда могут рассказать духи, – с легкой полуулыбкой заверил сэр Бенедикт.
– Мы и так в двусмысленном положении, – бурчал под свой сломанный нос пристав, отбиваясь от ховалы, протягивавшего к нему лапки с плеча криптозоолога. – Зачем вы еще с собой этого циклопа взяли?
Марусь не обиделся, но и отказываться от своих попыток добраться до Бесогонова не собирался, словно был взят для похода в спиритический клуб с единственной целью, чтобы доставать и без того взвинченного полицейского.
– Затем, что ваши держиморды работают медленно, а мой слуга имеет скверную привычку засыпать в самый неподходящий момент, и мне бы не хотелось, чтобы в мое отсутствие кто-то выкрал этого почтенного зверя. И потом, Порфирий Аверьянович, у вас в школе либо было плохо с литературой, либо совсем не преподавали математику: вы скверно считаете до одного.
– Не заговаривайте мне зубы.
– Я бы не посмел. Это, собственно, был ядовитый сарказм.
– Никак не могу взять в толк, что такого вы хотите там увидеть? Уж не надеетесь ли вы, что чучельники ходят по спиритическим сеансам?
– Я точно так же, как и все, намереваюсь увидеть Аристарха Бредихина.
– Но вы же рациональный человек, даже более меня. Какие призраки?
– Самые настоящие, Бесогонов. Бьюсь об заклад, в детстве вы находили рождественские подарки еще до Рождества.
– Угадали. А что?
– А то, что вы своим нетерпением лишаете себя очень многих впечатлений в жизни.
Как оказалось, клуб «Зов вечности» привечал публику самую разномастную. В преобразившемся при свете свечей зале собралось пять колоритных персонажей. Полный собственной значимости мужчина лет пятидесяти, с сытым, лоснившимся от достатка лицом и повадками крупного чиновника, сидел очень раскованно, но был в статском костюме, поэтому определить степень его сановности было сложно. Порой и канцелярские крысы на людях могут строить из себя птиц высокого полета. Чиновник держал веки полуприкрытыми и периодически всхрапывал – не понять, спит или бодрствует.
Рядом примостилась молоденькая барышня с брезгливой гримасой на лице, одетая дорого, но безвкусно, судя по всему, дочь какого-нибудь банкира или промышленника – купцы своих девиц на такие посиделки не пускают.
Далее, словно молодой терьер, соскучившийся по охоте, не сидел даже, а как-то нетерпеливо подпрыгивал над стулом явный представитель журналистской братии. В одной руке у него был остро заточенный карандаш (еще один такой же лежал наготове под локтем), в другой – блокнот. Около правой ноги громоздилась переносная камера – последнее слово техники.
Сухонькая старушка в выцветшем капоте, но с брильянтовой брошью на платье вязала что-то со стремительностью, превосходящей некоторые ткацкие станки. Рядом с ней мечтательно покачивался хрупкий юноша, бледный до почти полнейшей прозрачности, так что его уже сейчас можно было принять за вызванного духа.
И полицейский, и криптозоолог мигом оценили собравшуюся публику. Легко внушаемые, подверженные массовой истерии натуры были подобраны мастерски. В такой компании любой чих мог быть воспринят как глас небес, какой уж тут зов вечности. Пристав было попятился назад к двери, но сэр Бенедикт толкнул его зонтиком в спину и едва ли не под конвоем провел к столу. Порфирий Аверьянович опомнился, по-военному быстро провел рекогносцировку и… обнаружил весьма недурственный объект. Подкрутил усы, вытянулся во фрунт, щелкнул каблуками и браво представился:
– Порфирий Аверьянович Белоногов. Не женат.
Полицейский не забывался и намеренно опустил свой чин, а должность уж и подавно, да к тому же немного подправил фамилию.
Объект, ради которого был произведен весь спектакль, заход не оценил, посмотрел холодно и надменно. Пристав только удовлетворенно крякнул, свято уверенный, что порядочной девице положено глядеть на нового кавалера как на врага, развернувшего армию у ворот.
– Бенедикт Брут, криптозоолог, – неожиданно скромно сказал его спутник.
Отчего-то он всегда жутко не любил представляться самостоятельно, предпочитая, чтобы кто-нибудь вместо него сказал: «А это сэр Бенедикт, выдающийся специалист по чудовищам, первейшая на весь Князьгород знаменитость…» – и так далее и тому подобное, со множественными прилагательными в превосходной степени.
Неожиданно даже для самого себя пристав все же добился внимания, его оккупировала зажиточная помещица Варвара Ниловна Нежалеева.
– …и проявился-таки родненький, Налимушка. В зеркале то исть. Сам лицом темен, хмур, знать, не в райских кущах обретается на том свете. Я, конечно, слезу пустила, но не удивилась: покойничек-то, светлая ему, шельме, память, уж больно при жизни охоч до женского полу был, вот прям как вы, милсдарь.
Бесогонов, до того слушавший снисходительно, вдруг закашлялся.
– Ну я его и спрашиваю, значит: кому, мол, мне имение отписать? Яшке, этому стервецу языкатому, или Милке, распустехе недалекой, мож, с приданым хоть под конец жизни ее кто со двора-то и сведет.
– А он? – уже заинтересовался Порфирий Аверьянович.
Помещица выдержала паузу, возвела глаза к потолку, будто снова увидела призрак мужа, так что и пристав невольно взглянул вверх.
– А он… Аву-у-у-у-у…
– Что, простите?
– Завыл, говорю. Знать, и на том свете жаль ему имущества, сволочь прижимистая! Иной раз просишь-просишь у него шубу новую, соболью, а он смотрит так, будто я у него на глазах живую корову съела.
– Его б на каторгу, сразу бы перевоспитался! – рубанув рукой воздух прямо перед самым носом сэра Бенедикта, вмешался мужчина чиновничьего вида, некто Полуяров.
Молодой журналист что-то быстро строчил в своем блокноте и при этом ехидно ухмылялся. Бесогонов смотрел на него хмуро и отчего-то щупал несуществующие погоны на плечах, видно, представлял, как мерзко будет улыбаться этот тип, если узнает про его место службы.
– А что это у вас за чудища такая, позвольте полюбопытствовать? – Борзописец наконец задал интересовавший всех вопрос.
Первым неожиданно ответил пристав:
– Это, господин Малякин, новая порода, английская охранная болонка.
– Да что вы говорите? – пришел в замешательство журналист, ибо ховала своим видом даже близко не напоминал собаку.
Брут молчал и загадочно улыбался, глядя на то, как полицейский прибегает к изощренным мерам безопасности.
– Как, вы еще не слышали? – картинно удивился Бесогонов. – Хотя, впрочем, наверное, и не слышали… Заводчики только недавно вышли на наш рынок. Можно сказать, сэр Бенедикт – один из первых счастливцев. Ну так вы запишите, запишите! Не для рекламы, а как интересную новость. Изумительная порода! Вы только посмотрите, сколько глаз! Круговой обзор, быстрая реакция – лучшей охранной собаки для города и не придумаешь.
Журналист начал послушно писать, и каждая новая строчка в его блокноте рождалась под довольным взглядом пристава. Теперь, даже если в этой статейке появится упоминание о некоем полицейском чиновнике, присутствовавшем на сеансе, рядом с сообщением о выдуманной породе собак с двенадцатью глазами никто не воспримет его всерьез.
– Чушь! – воскликнула надменная девица, от которой Брут сел как можно дальше. – Это не может быть собакой!
Бесогонов довольно подкрутил ус, готовясь к долгой осаде сей прелестницы, но его планы нарушила хозяйка клуба, вместе с бесшумным и, к слову, весьма эффектным появлением которой погасла добрая половина свечей в и так затемненной комнате.
– Тише, – произнесла каким-то утробным голосом госпожа Выдра-Душеприказчикова. – Духи не любят громких звуков. Приветствую вас, господа, на уникальном сеансе.
Женщина торжественно уселась на свободное место и обвела выпуклыми совиными глазами всех присутствующих. Ховала заинтересованно подался в ее сторону и даже несколько раз дернул Брута за лацкан, чтобы тот обратил внимание на это диво, но криптозоолог со скучающим видом продолжал рассматривать помещение.
– Сегодня мы попытаемся связаться с душой нашего друга и единомышленника, Аристарха Бредихина, несколько дней назад покинувшего этот мир. Уверена, что он непременно нам ответит… и, может быть, даже расскажет об обстоятельствах своей гибели…