– Бредихин, ко мне.
– Завтракать изволят, – тихо, в сторону, пробормотал сторож и подмигнул Аристарху из-под кустистых бровей: – Молодой кровушки с утра пораньше захотелось.
Господина Бессмертного в зоосаде не любили, оттого и сочиняли различные байки о происхождении фамилии начальника. То у него игла в сейфе хранится, то он на полную луну воет. Да чего уж там, сам Аристарх не далее третьего дня собственноручно подкинул на стол гонителю связку чеснока. Сие бесчинство было проделано с полного одобрения почтенного Маруся, ибо, как известно, едой с соплеменниками надо делиться, а уж делать подарки вожаку и подавно.
Так что в кабинет Бессмертного подопечный ховалы проскользнул с тяжелым сердцем – не иначе прознал бес про чесночное подношение – и тут же затараторил скороговоркой, чтобы сбить строгое начальство и ускользнуть от кары.
– Обманули нас, господин заведующий, с арысью-то! Кошку лесную подсунули. Я вчера у знакомых чучело настоящей видел. Так у нее шерсть зеленая, глаза – во, уши – во!
– Да тихо ты! – вдруг испуганно прошипел начальник. – Не ори так, не на базаре. И дверь прикрой. Где, говоришь, чучело видел?
Тут уже Аристарх стушевался.
– В клубе…
– Дорогой небось клуб-то? – неожиданно спросил заведующий.
– Недешевый, – осторожно ответил молодой человек.
– Вы, Бредихин, вот что, про чучело помалкивайте. Не вашего ума это дело. Тут интересы таких людей замешаны, что, коли сунетесь, недолго и самому на стене оказаться вместе с той арысью. Вам ясно? – Бессмертный посмотрел на подчиненного таким немигающим взглядом, будто и впрямь в полнолуние нет-нет да попивал кровушку невинных душ.
– Я-асно, – протянул, заикаясь, Аристарх.
– А ежели ясно, так подработку я вам подкину. Рук замарать не побоитесь, будете при деньгах – и на клуб хватит, и на ресторацию… Этот зверь, кстати, как бишь его?
– Ховала.
– Почему не в клетке?
– Так выбирается, к-как ни запирай, – все еще заикался молодой человек. – Но из зоосада не уходит.
– И в клетки к другим криптидам лазит? – оживился Бессмертный.
– Бывает…
– И к лламиги-и-дору?
Аристарх кивнул.
– Отлично, – кровожадно потер руки начальник. – Вы идите и помните о моем предупреждении, а я все организую.
Аристарх вышел из кабинета сам не свой.
– Эк с лица-то спал! – посочувствовал сторож. – Молочка не хочешь для кроветворения?
Бредихин только отмахнулся.
Марусь обеспокоенно заерзал на плече паренька. Что за лихо приключилось с подопечным? Чем помочь?
– Тихо сиди, не высовывайся, – положил ему руку на седую голову названый сынок. – А то тоже на чучело пойдешь.
И так приуныл малахольный, что в первом же вольере едва не угодил в лапы к буньипу. Впервые Марусь не смог докричаться до приемыша, чтобы предупредить, – пока за ухо не прикусил, ни за что этот беспечный отрок отрываться от своих мыслей не хотел.
Думал ховала, поест болезный и лучше ему станет. Куда там! К обеду все только еще больше запуталось, ибо объявился другой соплеменник сынка – опасный, с такими не шути!
Как определил болотный зверь эту опасность – бог весть. Посторонний глаз ни за что бы не углядел никаких странностей в неприметном субчике, что подошел к Бредихину, взял его за плечо и всего-то секунд двадцать продержал. Ведь не мог же Марусь и в самом деле понять смысл слов, продавленных сквозь желтые от табака зубы:
– Слышь, паря, ты роток-то на замок закрой. У тишайших жизнь долгая, у громких – короткая. Смекаешь? Завтра в это же время к тебе подойдет человечек, ты ему эту тварь пучеглазую передай. Не боись, после отблагодарим, уж не обойдем.
Как похолодел приемыш от этих слов, Марусь почувствовал даже сквозь его рабочую куртку, но ободрить никак не успел.
– День добрый, Аристарх, как там ваша поддельная арысь поживает? – К сыночку подошла знакомая девушка, и ховала приветственно закурлыкал: само собой, самочки за малахольным не бегали, так что эту единственную надо было привечать. – Ты почему такой бледный? Тебе плохо? Аристаша, а что это за странный господин сейчас подходил?
А Бредихину действительно стало нехорошо: парень он был хоть и невидный, но сообразительный.
– Пропал я, Акулина Никифоровна! – с чувством вскричал он, хватаясь за голову. – Не бывать мне больше у вас на вечерах!
– Да что ты говоришь такое? – испугалась девушка.
И парень уступил настойчивости темных вопрошающих глаз, рассказал все, что с ним приключилось с самого начала дня.
– В полицию надо! – решительно заявила Акулина.
– Прирежут, ей-богу прирежут, – убивался несчастный.
Девушка задумалась лишь на секунду, в силу своеобразной профессии ум ее был гибок, скор и заточен на поиски неординарных решений для неординарных проблем.
– Тогда пускай полиция придет сама, но по другому вопросу, – улыбнулась чаровница, поглаживая довольного ховалу по серебристой шерстке.
Задумка Акулины отличалась детской простотой и легкостью исполнения. Требовалось лишь выбрать клетку с достаточно опасным хищником, да желательно еще с тем, которого ушлый Бессмертный уже успел продать и подменить. На худой конец могла сгодиться та же арысь. В клетку бросить немного мяса, завернутого в одежду незадачливого смотрителя Аристарха Бредихина, а затем спрятаться и ждать, пока кто-то не поднимет панику и не вызовет полицию.
Молодого человека смущал только один момент:
– А вдруг полиция не разгадает махинаций Бессмертного?
– Так мы им подскажем! – не смутилась Акулина и протянула сообщнику прямоугольную карточку. – Вот!
Карточка оказалась фотографией, да не чьей-нибудь, а самой милой заговорщицы. Аристарх перевернул ее: «Каждый вечер с нетерпением жду вас в клубе. Акулина».
– Господа полицейские обязательно к нам нагрянут, а уж мы ваш мнимый дух призовем честь по чести. Сами все им и расскажете!
– Акулина Никифоровна!
– Что? Вам не нравится? – вдруг растерянно забеспокоилась девушка.
– Не в этом дело! – тут же уверил ее Аристарх. – Фотография! Вы заранее ее принесли и подписали!
Милая обманщица зарделась, словно школьница. А пылкий юноша уже схватил ее тоненькую ручку и притянул к своему сердцу:
– Смею ли я надеяться, Акулина Никифоровна?
Ах, молодость! Даже не разумеющему человеческую речь ховале было понятно, что смеет, и еще как.
Афера была осуществлена той же ночью. Вот только пожалел Аристарх зоосадовых криптид, не стал вешать ни на кого свое мнимое убийство. А ну как полиция застрелит бессловесную тварь с перепугу? Выбрал пустую клетку, где вместо несуществующего животного были установлены одни свистелки. Теперь, зная о деятельности начальства, Бредихин не сомневался, что деньги на эти свистелки были взяты из бюджета в таком количестве, будто покупалось одно из самых редкостных чудовищ. Про подлог знали не все, только смотрители, занимавшиеся уборкой. А завтра с утра как раз смена новенького Булкина – вот уж лучшего человека для наведения паники не придумаешь.
Беспокоил только ховала…
А ховалу беспокоил малахольный приемыш. Мало того что заявился посреди ночи, так еще и какие-то кровавые ошметки в пустую клетку таскает. Марусь ворчал и неодобрительно перебирал лапами на плече у сынка.
– Ты вот что – спрячься и к людям не вылезай, пока я за тобой не приду. Еды я тебе оставил.
Ховала заворчал сильнее, прикрыл веки, а когда открыл, из глазниц ударил такой яркий оранжевый свет, будто в каждой было по лампе.
– Тише-тише-тише, не сердись, – тут же засуетился Аристарх, не зная, как прикрыть все двенадцать глаз зверя всего двумя человеческими ладонями. – Ты меня так сейчас с головой выдашь!
Марусь, может быть, и послушался бы приемыша – вылезать к людям он ой как не любил, – вот только на следующий день случилось знаменательное событие. В зоосад наконец-то пожаловал человек старше двадцати лет, с четырьмя глазами, одна пара которых (о диво!) была совсем такая же оранжевая и круглая, как у ховалы. Человек шел в окружении остальных двуглазых, и Марусь сразу проникся к нему уважением: следить за такой толпой молодняка было непросто. Зверь скакал по веткам, кустам и оградам, неприметно следуя за чудом, но, когда четырехглазый зашел в вольер, где приемыш оставил окровавленное тряпье, не утерпел – шмыгнул следом.
– Это ты тут у нас, что ли, в роли ужасного дрекавака? – только и спросил сэр Бенедикт (ибо четырехглазым человеком мог быть только он), когда любопытная мордочка ховалы показалась из-за скалы. – Ну-ка, посвисти.
Марусь ничего не понял, но выглянул смелее.
Криптозоолог, отметив, что зверь к нему явно расположен, решил показать пример и тихонечко посвистел. Ховала понятливо закурлыкал в ответ, очевидно приняв звуки, издаваемые доктором, за вполне определенный вопрос, скрылся в ближайшей расщелине искусственных скал и тут же вынырнул обратно, держа в цепкой лапке какую-то трубочку.
– Так-так-так… – протянул Брут.
– Так-так-так, – застрекотал Марусь и, прибавив характерное посвистывание, протянул находку четырехглазому.
– Вот спасибо, сам бы я еще минут двадцать тут лазил. Ну что, помощник, со мной пойдешь? – Криптозоолог похлопал себя по плечу.
Два раза Маруся приглашать не надо было – стар-то он стар, а любопытства растерять еще не успел.
Когда дивное четырехглазое создание вылезло за пределы вольера, ховала получил возможность как следует разглядеть его спутников.
Ай-ай! У маленького и узкоглазого поранены руки – непорядок. Почему старший не лечит? А у высокого шерсть на голове вылезает – причем странно, двумя бороздами. Никто-то за вами, молодшенькими, не посмотрит, никто не направит. Вот третий был хорош: кругл, упитан и с глазами что утиное яйцо – сразу видно, у матки первое дитя.
Все выказали Марусю должное уважение – рассматривали его внимательно и пристально, с почтительного расстояния. Потом долго спорили, перебирали какие-то вещи приемыша и наконец забрали ховалу в странный дом, в котором сильно пахло плесенью и пылью.