– Как – что? – отозвался Аполлон, уверенно соскакивая на дорогу. – Здесь состоится матч!
– Но почему здесь? – возмутился криптозоолог, инстинктивно вцепившийся в сиденье.
– Что, мадам Брюшкова ревновать будет? – усмехнулся банкир. – Я ведь сначала, грешным делом, разыграть тебя надумал, но потом услышал от горничной про хозяйку…
– К-какая еще мадам Брюшкова?
– Ну жена твоя…
– Да с чего ты взял? Я не женат!
– Ясно, у полюбовницы квартируешь… Так даже лучше… Неужели не читал про матч? Напечатано во всех вчерашних газетах!
Криптозоолог, проведший предыдущий день в тренировках и самоистязании, обреченно помотал головой.
– Мы играем против женской команды! Наш генерал-губернатор решил убить двух зайцев одним выстрелом. Сделать реверанс в сторону феминистического движения, которому, кстати, благоволит его жена, а заодно пристроить десяток холостых чиновников. Ибо феминистки феминистками, а семейственность на первом месте. Ну и кто в здравом уме будет всерьез играть с женщинами в крикет? Так, по питчу погоняем прогрессивных барышень. Ты только вообрази, если они выйдут на поле в штанах! Вот будет скандал!
Волевым усилием, достойным титанов, Брут взял себя в руки (в трясущиеся руки) и стал вылезать из моторвагена.
– Скандал разразится, если мы проиграем, – сухо отрезал он.
Пути назад не было, хотя при мысли о том, что половину трибуны на этом матче займут девицы разных возрастов, у доктора сводило желудок.
К счастью, спортивная площадка, предназначенная под игру, пока пустовала: несколько игроков-мужчин с одного края и парочка перетянутых в талии фигурок на другом конце поля, рядом с шатрами, предназначенными для отдыха женской команды. Сэр Бенедикт немного выдохнул, ибо расстояние до источников предположительного беспокойства было вполне приемлемым.
Но вот острый глаз криптозоолога выцепил на краю питча знакомые усы и их хозяина в незнакомой полосатой рубахе. Встреча была настолько поразительной, что Брут без зазрения совести бросил своего спутника и припустил вперед.
– Бесогонов, откуда вы здесь? Как умудрились стать судьей? – в полнейшем удивлении воскликнул сэр Бенедикт, на секунду даже позабыв о головокружении и собственных страданиях. – Вы же ничего не смыслите в крикете!
– Чего только люди не сделают, чтобы угодить приставу. Не удивлюсь, если однажды мне доверят крестить младенцев и сочетать узами брака, – усмехнулся Порфирий Аверьянович в пшеничные усы, которые в этот раз были подстрижены с особой тщательностью. – Ну и еще, конечно, неофициальная просьба генерал-губернатора помогла. Призван надзирать для предупреждения всякого рода непотребств…
– Черт с ними, с непотребствами, но это же крикет!
– О, я обещаю судить честно, если только какой-то прелестнице не вздумается строить мне глазки. Боже, Брут, вы только поглядите, какой дерьер! – Пристав беззастенчиво указал на женскую фигуру, повернувшуюся к ним спиной и делавшую наклоны, чтобы разогреться перед матчем.
То, чем восхитился любвеобильный полицейский чиновник, действительно было размеров впечатляющих, особенно для юной девушки… Спортсменка разогнулась, повернулась к наблюдателям профилем и оказалась девушкой в летах, да к тому же в ранге судьи.
– Кхм, – крякнул Бесогонов, дернул шрамированной бровью, но затем опомнился, галантно приподнял кепи, отсалютовал даме и с неистребимым оптимизмом сообщил своему другу: – А ведь в молодости, пожалуй, была ой как недурна. Ловите, Брут, мгновение, пока ваш характер окончательно не испортился и вы все еще в силах найти себе жену.
При упоминании о том, что они находятся на территории, где безраздельно властвуют исключительно будущие жены, Брут снова начал зеленеть, но все же нашел в себе силы выдавить:
– А что не так с моим характером?
– Любой здравомыслящий человек, послушав ваши речи хотя бы пять минут, удивится, как вы при своем ядовитом языке умудряетесь сохранять целость физиономии. Другого и за половину произнесенных гадостей били бы через каждый десяток шагов. Подозреваю, что в детстве многие дети не хотели с вами играть и бежали к своим нянькам с криками: «А он обзывается!»
– Неправда, я был ангельским ребенком!
– Пока вас не выкрала и не воспитала стая волкодлаков?
– Между прочим, я здесь по приглашению своего однокурсника.
– Если он знает о вашем отношении к женскому полу, то это доказательство скорее в мою пользу, нежели в вашу. Ну-ну, не стоит так стремительно бледнеть… А вот и наши прекрасные спортсменки! Ох уж эти курсисточки и прогрессивные барышни!
Из большого белого здания, находившегося за полем, действительно парами стали выходить девушки в длинных белых платьях.
– Можно я постою с вами рядом? – взмолился бедный криптозоолог.
Барышни все выходили и выходили. Похоже, посетить разминку собиралась не только женская крикетная команда, но и все старшие классы лицея в полном составе. Каких девиц тут только не было: и худые, и пышечки, и румяные блондинки, и томные брюнетки, даже одна огненно-рыжая вся в золотистых веснушках.
– Бросьте, Брут, не могу же я весь матч держать вас за руку! Я же судья, в конце концов!
Сэр Бенедикт не внимал увещеваниям и выказывал твердое намерение простоять за сильным плечом пристава хоть до конца дня, если понадобится.
– Хорошо, вспомните упражнение для тех, кто боится выступать перед публикой.
– Какое? – обнадеженно пролепетал доктор.
– Представьте их всех голыми! – гаркнул Бесогонов и загоготал, чем вызвал не только катастрофическое изменение цвета лица своего приятеля, но и красноречиво угрюмый взгляд второго судьи.
– Ну же, Брут, пойдемте знакомиться, – тянул криптозоолога за рукав Порфирий Аверьянович. – Зря, что ли, вы сегодня такой красивый, весь в белом? Вон ваш однокурсник не теряется, словно соловей в цветнике.
И действительно, пока женская крикетная команда дисциплинированно вышла на поле разминаться, в рядах мужской, не зная снисхождения и жалости, орудовала диверсионная группа. Выпускной класс лицея на правах хозяек поля решил поприветствовать гостей. И приветствие начинало выходить из-под контроля, становясь все оживленнее и заинтересованнее. Аполлон был окружен аж тремя лицеистками, словно тремя грациями в легких и светлых (по случаю теплой погоды) нарядах.
Пристав завистливо застонал, бросил рукав сэра Бенедикта, как обузу, и решительным шагом направился в сторону барышень. Именно в этот момент из-за подола рыжей грации вдруг высунулась крупная кошачья морда с миндалевидными зелеными глазами и душераздирающе зевнула, показав клыки размером с перочинный ножик.
Кто-то из гостей вскрикнул от неожиданности, кто-то угрожающе перехватил биту, Аполлон и вовсе отпрыгнул на три шага, оставив своих новых поклонниц на растерзание неведомому зверю. Зверь, впрочем, никого терзать не спешил, уселся на землю, и впрямь оказавшись гигантской кошкой, и стал приглаживать медную проволоку усов.
– Мадемуазель Локоткова, вы и сюда притащили это чудовище! – завопила вторая судья, оттирая Бесогонова с дороги так поразившим его дерьером. – Сил моих нет!
– Варвара Силовна страсть как не любит мою Дусю, – пояснила рыжая барышня и хозяйским жестом погладила кошку.
– Это же сфинга! – вскричал за спиной Порфирия Аверьяновича пораженный криптозоолог.
– Что? – переспросил пристав, профессиональное ухо которого услышало «финка».
– По-вашему сфинкс, – пояснил сэр Бенедикт. – Вернее, андросфинкс! Подумать только!
– Это то существо, которое загадывает загадки?
Порфирию Аверьяновичу в кои-то веки удалось блеснуть своими познаниями в криптозоологии, но, как назло, доктор его не слушал, а смотрел на чудовище таким взглядом, что не всякий влюбленный изобразит.
– Лучше бы вы на его хозяйку так смотрели, – проворчал пристав.
– Мадам, не подскажете, а откуда у вашей воспитанницы такое диво? – Криптозоолог подкрался к женщине-судье и задал интересующий его вопрос вежливым голосом самого примерного ученика в классе.
– Батюшка мадемуазель Локотковой в Египет с посольством езживали, так вот привезла после каникул на нашу голову. Помяните мое слово, однажды чудище искусает пол-лицея!
– Это вряд ли, – сказал сэр Бенедикт, глядя на то, как образовавшееся вокруг рыжей барышни пустое пространство вновь наполняется заинтересованными кавалерами. Один только Аполлон отчего-то мешкал в сторонке.
В темной же душе криптозоолога боролись два желания: быть поближе к сфинксу и подальше от мадемуазель Локотковой. Пока хозяйка столь ненасытного, по мнению гранд-дамы, чудовища щебетала перед командой соперников, пытаясь при этом оборотиться выгодным ракурсом сразу ко всем десяти игрокам, криптозоолог подкрадывался к монстру. Он уже почти добрался до этого златошерстного красавца, вернее красавицы, что явствовало из деликатного абриса морды и ушей, когда откуда ни возьмись сбоку вынырнул неуемный Аполлон и схватил доктора за плечо.
– А вот и наш Венечка! Вы только, Эвлалия Витальевна, осторожнее, не будьте с ним слишком обходительны!
– Это отчего же? – вскинула медные бровки заинтересовавшаяся кокетка.
– Он не терпит женского общества, прямо весь цепенеет и способен даже лишиться чувств, такой впечатлительный наш Венечка. Зато свою чудищу можете доверить ему безбоязненно, всех четвероногих тварей он просто обожает.
Если таким образом банкир хотел одним махом вывести из игры под названием «флирт» нежелательного соперника, то сильно промахнулся, ибо, хоть и мнил себя сердцеедом, в женской психологии разбирался слабо. Какой же охотнице не захочется заполучить в свою коллекцию такой сложный, можно сказать ускользающий, трофей?
Мадемуазель Локоткова вся прямо встрепенулась от внезапного сообщения, тем более (пора уже это признать), облаченный в светлую спортивную форму, сэр Бенедикт оказался хорошо сложен и весьма недурен собой.
– И чем же вас так пугают дамы? Мы вас вмиг излечим! – проворковала она, настигая бедного доктора с той решительностью, с какой пума настигает лань.