– Это ужасно! Боже, дети могут быть такими злыми. Я думала, что такое дерьмо творится в средних классах, но, похоже, чем они старше, тем хуже. Или, может быть, просто сплетни становятся все гаже и гаже.
– Дело вот в чем. – Я собралась с духом. Мне было неловко это делать, но ничего другого не оставалось. – Только вы трое – ты, Женевьева и Ингрид – знаете, что случилось с Эдом. Больше я никому не рассказывала.
Эмма замедлила шаг и взглянула на меня, но ее лицо наполовину скрывали огромные зеркальные очки.
– А Алекс могла кому-то сообщить? Может быть, кому-то в теннисной команде?
Я покачала головой.
– Не думаю, что она завела здесь друзей.
– Ну что ж. – Эмма начала ускорять шаг. – Я никому не говорила. Даже Марку, хотя в последнее время редко его вижу. Ингрид всегда сдержанна. А вот Женевьева…
– Да?
– Я люблю ее как сестру, но Женевьева и осторожность не совместимы. Я не удивлюсь, если она рассказала об этом Дафне. Знаю, они часто ссорятся, но на самом деле они очень близки.
– Я не очень хорошо знаю Дафну. – Я не стала добавлять, что все, что я успела о ней узнать, мне не понравилось. – Думаешь, она способна на нечто подобное?
– Да, – не раздумывая, ответила Эмма. – Дафна более чем способна на это. – Она вздохнула и покачала головой. – Понимаешь, я знаю ее с самого рождения. Шэй выросла вместе с ней. Конечно, она мне очень нравится. Однако… – Эмма резко замолчала.
Я подумала, что она сейчас продолжит, но несколько мгновений мы шли в тишине, пока не достигли вершины моста. Ветер усилился. Сидевшая на перилах скопа пристально смотрела на воду внизу. Когда мы приблизились, она внезапно расправила крылья и взлетела, описывая круги.
– Это не для посторонних ушей, – заговорила Эмма, – но когда родились девочки, мы заключили что-то вроде соглашения.
– Какого рода соглашение?
– Что наши дочери не вырастут жертвами. Что они станут сильными и уверенными в себе женщинами. Но, похоже, иногда Женевьева заходит слишком далеко.
– Никто не хочет, чтобы его ребенок стал жертвой, – заметила я.
– Конечно нет. Но у Женевьевы были тяжелое детство и трудная юность. Брекеты, очки, детская полнота. Ее все дразнили. И она поклялась, что ее дети никогда не испытают того, что пережила она.
– Мы все хотим защитить наших детей, – сказала я с намеком.
– Знаю, но, по-моему, Женевьева впала в другую крайность. Я люблю Дафну, но… – Эмма вздохнула. – Эта девочка способна на подлость. Жизнь для нее – прежде всего соперничество. Стремление к первенству – ее движущая сила. Вот почему она такая способная теннисистка и так хорошо учится в школе. Она всегда и во всем должна быть лучшей. Всегда и во всем. А значит, никто другой лучшим быть не может.
– Звучит довольно зловеще.
– Думаешь, легко, когда у тебя такая мать, как Женевьева? – Эмма всплеснула руками. – Не пойми меня неправильно, я тоже ее люблю. Но она очень сильно давит на детей. И на Дафну, и на Джонатана. Они должны быть не просто здоровыми, нормальными детьми. Они должны быть успешными – в учебе, спорте, во всем остальном. Они должны быть исключительными во всех отношениях.
– Это не оправдывает Дафну в том, как она поступила с Алекс.
– Я этого и не говорю. Но если она это сделала – а мы пока не знаем наверняка, – то это не в первый раз.
– Она так уже поступала?
– Ну, не совсем. – Эмма покачала головой. – Позволь мне привести пример. Когда девочкам было по двенадцать, Дафна запланировала вечеринку с ночевкой. Пригласила кучу подружек, но намеренно не позвала Шэй. Та была просто убита. Проплакала три дня подряд, а потом все же не выдержала и рассказала мне, что произошло.
Мы уже спускались, когда встретили другую пару, тоже двух женщин, которые поднимались вверх. Мы с Эммой отступили в сторону, чтобы они могли пройти.
– Спасибо вам! – сказала одна из дам.
– Не за что, – улыбнулась им Эмма и, немного подождав, спросила: – На чем я остановилась?
– Шэй расстроилась из-за того, что ее не пригласили на пижамную вечеринку у Дафны.
– Да. Так вот. В то время девочки вместе ходили на уроки танцев. Шэй они нравились, и она хорошо танцевала. Даже была лучшей в своем классе, что случается с ней нечасто. Она редко бывает лучшей в чем-либо. Но в танцах она была сильна. Лучше Дафны. Лучше, чем все остальные девочки. Когда тренеру пришло время выбирать состав для весеннего концерта, она выбрала Шэй на главную роль. А Дафна так разозлилась, что просто стала ее игнорировать. Сама с Шэй не разговаривала и других против нее настроила. Думаю, Дафна и ту вечеринку специально организовала, чтобы уязвить Шэй.
– Это ужасно. И что ты сделала?
– Рассказала Женевьеве о том, что происходит, и она поговорила с Дафной. Заставила ее извиниться перед Шэй и пригласить на вечеринку. Шэй пошла. Но… – Эмма замолчала и покачала головой.
– Что?
– На той же неделе моя девочка бросила занятия танцами. Наотрез отказалась возвращаться.
– И не выступила на концерте?
– Нет. И хотя Шэй отрицала это, и я, конечно, не могу ничего доказать, я всегда думала, что Дафна каким-то образом заставила ее это сделать. Например, поставила условие: мол, я буду с тобой дружить, если ты бросишь танцевать. Я даже пыталась уговорить ее завести других друзей, чтобы Дафна не имела на нее такого влияния, но Шэй меня не слушала.
Некоторое время мы шли молча. Я пыталась осмыслить рассказ Эммы. Для меня не было откровением, что девочки в таком возрасте бывают жестокими. Я лично испытала это на себе, когда училась в средней школе. Но в данном случае явно имела место манипуляция, которая усугубляла всю ситуацию. Если двенадцатилетняя Дафна смогла заставить свою лучшую подругу отказаться от занятий танцами, то на что способна семнадцатилетняя Дафна?
– Но почему Дафна ополчилась на Алекс? Она едва ее знает, – наконец проговорила я. Эмма беспомощно пожала плечами. Я видела, что ей неловко, что мои вопросы ставят ее в неудобное положение, и попыталась объяснить. – Я не хотела на тебя давить. Но последний год был тяжелым для Алекс. Для нас обеих. Я перевезла ее через всю страну, надеясь, что переезд поможет ей начать все сначала. Но то, что случилось здесь, ужасно. Мне нужно выяснить, кто в этом виноват.
– Я понимаю, к чему ты клонишь, но, Кейт… – Эмма резко остановилась и положила руку мне на плечо. – Пожалуйста, будь осторожна.
Я нахмурилась.
– Что ты имеешь в виду?
– Если за всем этим стоит Дафна, то разговор с ней может дать результат, противоположный тому, на который ты рассчитываешь, и тогда Алекс станет только хуже.
– Как может быть еще хуже?
Эмма посмотрела на меня, но глаза ее были скрыты зеркальными солнцезащитными очками.
– В том-то и дело. Всегда может быть хуже.
Глава 17Видеодневник Алекс Тернер
21 сентября
Алекс сидела на своей кровати, обхватив руками голые ноги. На ней была серая футболка большого размера с черной надписью «Найк» спереди.
Думаю, я облажалась. Сильно. Облажалась так, что уже не поправить.
Алекс прижала руки к лицу, на мгновение закрыв его от камеры.
Я записываю это на планшет. Через минуту объясню почему.
С тех пор как все узнали о моем отце, в школе стало совсем паршиво. Все так же, как было в Буффало после того несчастного случая. Люди бросают на меня странные взгляды, перешептываются, когда я прохожу мимо. Знаю, звучит параноидально, но что есть, то есть. Я снова та девушка, у которой умер отец.
Алекс покачала головой.
Никто не хочет со мной разговаривать, даже на тренировке теннисной команды. Я бы сказала – особенно на тренировке, потому что там заправляет Дафна. Она ясно дала понять, что я никому не нужна и никто не захочет рисковать и становиться ее врагом.
Сегодня было по-настоящему жарко. Тренер заставил нас пробежать спринт с ускорением, а потом выполнить упражнение «из стороны в сторону». И все с такой интенсивностью, что одну девушку даже вырвало.
Я наблюдала за Дафной и тренером, как делаю каждый день, чтобы понять, смотрят ли они друг на друга, стоят ли слишком близко. Но они почти не общаются. Это Келли всегда крутится рядом с тренером. Болтает с ним, шутит. В какой-то момент она даже стащила у него свисток и носила его на шее. Я подумала, не беспокоит ли Дафну то, что Келли флиртует с ним, но, похоже, она этого даже не заметила.
Наконец тренер, которому Келли вернула свисток, трижды коротко свистнул, дав сигнал к окончанию тренировки. Большая часть команды поспешила к выходу. Я же взяла корзину с мячами и осталась на корте, чтобы попрактиковаться в подаче. Во-первых, мне действительно нужно работать над этим приемом, а во-вторых, я не хотела идти в раздевалку, когда там собралась вся команда.
Поработав полчаса, я подумала, что все уже разошлись и, собрав мячи, отправилась за своими вещами в раздевалку. Но там меня ждал неприятный сюрприз. Дафна, Шэй и Келли сидели на деревянных скамейках рядом со шкафчиками и явно ждали меня. Я поняла это по тому, как они переглянулись и заулыбались, когда я вошла.
– Привет, Алекс, – поздоровалась Келли. – Мы видели, как ты отрабатывала подачу. Ты слишком напряжена.
Я не ответила ей и направилась прямиком к своему шкафчику. Мне хотелось только одного: убраться оттуда и как можно быстрее. Я открыла дверцу и вскрикнула от неожиданности. В моем шкафчике на крючке висел голый Кен с петлей из пряжи на шее. Его глаза были обведены черным маркером, и он раскачивался из стороны в сторону. Да, это была всего лишь дурацкая кукла, но меня она напугала. Я отскочила назад, споткнулась об одну из деревянных скамеек и чуть не упала.
Дафна, Келли и Шэй засмеялись. Громко, на всю раздевалку.
«Вы видели ее лицо?» – задыхалась Келли.
«О боже мой, – подхватила Дафна. – Это что-то».
«Как будто привидение заметила», – добавила Шэй. Под привидением она имела в виду моего папу. Так смешно, умереть можно.