а, но от съемочной группы явился только Серхио. Ее влюбленность в Патрика лишь расцвела за последние двадцать четыре часа: она отправила ему несколько эсэмэсок из школы, и он сразу же ответил, сказав, что ее фотографии так же хороши, как и она сама. Мысленно она уже видела, как они вдвоем берут Нью-Йорк штурмом – перспективный фэшн-фотограф и его девушка-супермодель.
Отец Ханны выразил отдельную благодарность Джереми, и тот смиренно склонил голову. Он воспел серенаду Изабель – благодарю-за-то-что-прошла-со-мной-огонь-и-воды. Жесть. Изабель внимала с блаженной улыбкой, и в ее глазах стояли слезы. Ханна поморщилась, когда увидела проступающие у нее сквозь юбку линии трусиков.
Приглушили свет, и на стене вспыхнул экран телевизора. Мистер Марин стоял перед зданием суда Роузвуда – шикарный в своем голубом костюме, красно-белом полосатом галстуке и с американским флажком на лацкане пиджака. Кадры его встреч с жителями города, истово и жадно пожимающими ему руки, чередовались репортажами о посещении строительных объектов и просветительских беседах с детьми о вреде алкоголя. Фоном звучала вдохновляющая оркестровая партитура, а диктор твердым голосом настаивал на том, что Том Марин – правильный выбор для Пенсильвании. Ура, ура, ура.
Далее следовала семейная сцена перед развевающимся флагом. Ханна подалась вперед, с удивлением увидев себя на экране. Камера даже задержалась на ней чуть дольше. Кто-то ошибся? Или это не окончательный вариант?
Камера скользнула к Кейт, которая отчеканивала речь слишком громко и топорно, словно приносила клятву верности. Но вот опять лицо Ханны появилось на экране, к ее еще большему изумлению.
– Мы все заслуживаем лучшей жизни, – говорила Ханна с экрана, глядя прямо в объектив; ее глаза мерцали, и заметно проявлялась ямочка на левой щеке. Она держалась естественно и с достоинством. Ни намека на двойной подбородок. Зубы ровные, гладкие. Волосы приятного медного оттенка, не то что у некоторых, коричневые какашки. Несколько голов повернулись к ней, одаривая широкими улыбками.
Ролик завершился логотипом Тома Марина во весь экран. Когда телевизор погас, все зааплодировали. Несколько человек вскочили с мест и стали колотить отца Ханны по спине. Выстрелила пробка от шампанского, и один из помощников наполнил приготовленные бокалы. Остальные сотрудники кинулись к своим BlackBerry отстукивать сообщения.
– Удивлена, Ханна?
Ханна подскочила от неожиданности и оглянулась. Джереми подкрался сзади и стоял, уставившись на нее поверх очков, съехавших на самый кончик носа.
– Да, но в хорошем смысле, – призналась она.
– На самом деле это было не мое решение, – высокомерно произнес Джереми. – Скажем так, я оказался в меньшинстве.
Подскочили две незнакомые дамы – обе в деловых костюмах с юбкой и черных «лодочках» – и с двух сторон схватили Ханну за руки.
– Ну, молодчина! – каркнула одна из них прямо в лицо, обдавая ее ароматом коричных пастилок Tic Tac. – Ханна, я – Паулина Вайсс из «Вайсс Консалтинг».
– А я – Триша Маклин из «Райт фокус групс». Так приятно познакомиться с тобой. – Женщина всучила Ханне визитную карточку.
– П-привет? – Ошеломленная, Ханна тупо смотрела на них.
– Мы работаем с фокус-группами, – объяснила Паулина. У нее были крупные зубы и выпуклая родинка на щеке. – Ты всех очаровала! Ты так совпадаешь с потенциальными избирателями Тома!
– Ты была свежа и раскованна, – подхватила Триша. Ниже Паулины на целую голову, она своими формами больше напоминала шар для боулинга. – Ты раньше работала на телевидении?
Ханна захлопала ресницами.
– Э-э, немного. – Считаются ли микрофоны, которые совали ей в лицо во время судебного процесса по делу об убийстве Йена? А репортеры, которые осаждали ее дом, когда пресса окрестила Ханну и ее подруг «милыми обманщицами»?
– Публика узнала тебя по журналу People, – сказала Триша. – Ты сразу привлекла внимание, и это здорово работает на кандидата.
– Все сочувствуют, что тебе пришлось столько пережить в прошлом году, Ханна! – трубила Паулина. – Ты привнесешь в голосование эмоциональную ноту.
Ханна недоуменно смотрела на консультанток.
– А как же мои… ошибки? – спросила она, скосив глаза на Джереми, который маячил у них за спинами и явно подслушивал.
– Люди говорят, что это сделало тебя более понятной, ты стала ближе к ним. – Триша сделала паузу, пролистывая бумаги в своем планшете. Она зачитала прямо с листа: «Мы все когда-нибудь совершаем поступки, которыми не можем гордиться, но наша цель состоит в том, чтобы учиться на собственных ошибках и становиться лучше».
– Публика считает, что ты – воплощение раскаяния и смирения, – добавила Паулина. – Это особенно хорошо вписывается в кампанию твоего отца по борьбе с пьянством среди несовершеннолетних. Ты прямо просишься на плакат, предостерегающий подростков от глупостей. Мы даже подумываем, не организовать ли для тебя предвыборную поездку по стране, чтобы ты могла выступать с речами в поддержку нашей кампании!
– Тпру. – Ханна плюхнулась на стул. Лицо с плаката? Предвыборный тур по стране? Они что, серьезно?
Подошел отец.
– Думаю, тебе уже сообщили новости. – Он обнял ее за плечи, и тут же защелкали фотовспышки. – Это удивительно, да? Похоже, ты очень ценное приобретение для моей команды!
Он снова сжал плечи Ханны. На лице Ханны появилась маниакальная улыбка, и у нее возникло такое чувство, будто она испытывает нечто похожее на внетелесный опыт. Неужели это он говорит ей такие слова? Неужели он действительно благодарен ей за то, что она – его дочь?
– Э-э, папа?
Кейт робко жалась за спинами дам из фокус-групп.
– А как мое выступление? Фокус-группы говорили что-нибудь обо мне?
Паулина и Триша разом сникли.
– Ах. Да.
Они нервно переглянулись. Наконец Триша заговорила.
– Ну, люди сочли, что ты была… как бы это сказать, немного… деревянной, что ли. Не показалась им своей, дорогая.
– С хорошим медиакоучем ты сможешь научиться быть более раскованной перед камерой, – добавила Паулина.
– Но я и так раскованна перед камерой! – взвыла Кейт. – Правда, папа?
Все нервно кусали губы и отводили глаза, включая и отца Ханны.
– С какой стати все лавры достались ей? – Кейт ткнула пальцем в Ханну. – Она украла чужую машину! Ее обвиняли в убийстве лучшей подруги!
– Да, но она не убивала свою лучшую подругу, – с укором произнес отец. Ханна никогда не слышала, чтобы он разговаривал с Кейт таким тоном. – И нет ничего плохого в том, чтобы поработать с коучем, дорогая. Я уверен, что после некоторой практики у тебя все получится.
Ах, какие сладкие слова! Кейт зажала рот рукой и, тряхнув гривой каштановых волос, умчалась прочь. Ханна уже собиралась бросить ей вдогонку какую-нибудь колкость – разве можно упустить такой момент? – когда вдруг запищал ее телефон. Она виновато улыбнулась дамам из фокус-групп.
– Прошу прощения.
Она вышла из конференц-зала в кабинет отца, где стояли массивный дубовый письменный стол и серый сейф, а на доске объявлений пестрели записки, предвыборные стикеры и листовки. Может, это эсэмэска от Патрика, и он хочет сообщить, что ее портфолио готово? А, может, и обожающая публика уже спешит заверить ее в своей любви.
Но оказалось, что сообщение отправлено анонимным пользователем. Кровь заледенела в жилах Ханны. Нет. Это не может повториться. Только не сейчас.
Что произошло на Ямайке –
останется на Ямайке? Я так не думаю.
Что скажет папочка? – Э
16. Какая милая peikko, эта Ария!
– Добро пожаловать в Rocky Mountain High! – приветствовал высокий тощий парень в голубом флисовом пуловере и мешковатых джинсах, когда Ария и Клодия вошли в осыпанные искусственным снегом двери лыжного магазина. – Я могу вам чем-нибудь помочь сегодня, юные леди?
– Сами справимся, – сказала Ария, лениво проходя мимо бесконечных стеллажей с пуховиками. В четверг после школы Ария и Клодия, как и договаривались, отправились на шопинг, готовясь к поездке с Канами на горнолыжный курорт Нью-Йорка в предстоящие выходные. Но теперь, оказавшись в магазине, украшенном плакатами с изображением лыжников и сноубордистов, взметающих снежную пыль на крутых спусках и зависающих в головокружительных кульбитах, Ария задавалась вопросом, так ли уж хороша эта идея. Честно говоря, она находила горнолыжный спорт… бессмысленным. Поднимаешься в гондоле на вершину большого холма, мчишься вниз с бешеной скоростью, еще и с угрозой для жизни, а потом проделываешь все то же самое снова и снова. И, о да, в горах недолго и окочуриться от холода.
– Вы уверены, что вам не нужна помощь? – спросил назойливый продавец, не отрывая глаз от Клодии. Сегодня она надела розовое платье-мини, серые колготки и меховые угги, отчего ее ноги почему-то выглядели стройнее и длиннее. У Арии в таких сапожках ноги становились похожими на пеньки.
Клодия оторвалась от iPhone и, устремив взгляд на парня, захлопала ресницами.
– О! Я знаю, как вы помогать. Там у вас куртка отложен для Клодия Хууско. Можете принести?
– Клодия Хууско? – повторил парень. – Это вы? Откуда вы приехали?
Клодия улыбнулась ему.
– Если приносите куртку, я расскажу.
Парень отдал честь, развернулся и пулей метнулся в заднюю комнату. Ария изумленно посмотрела на Клодию.
– Ты что, реально заказала куртку?
– Нет. – Клодия хихикнула. – Но теперь он оставит нас в покое! Зависнет там надолго!
– Отлично. Дай «пять», – похвалила Ария, и они хлопнули друг друга открытыми ладонями.
– Ладно. – Клодия расправила плечи и повела Арию в дальний конец магазина. Она быстро выбрала фиолетовый пуховик, черные лыжные штаны наподобие леггинсов, фиолетово-черные теплые лыжные перчатки в тон, упаковку толстых вязаных носков и оранжевые очки с толстым ремешком.