, очки-авиаторы на макушке. От него исходил пряный древесный аромат одеколона, а зачесанные назад волосы позволяли ей разглядеть каждую черточку его аристократического лица. С каждым мгновением, проведенным вместе, Спенсер находила Зака все более привлекательным.
И сегодня вечером он принадлежал только ей одной.
Был четверг, но вместо того, чтобы допоздна засиживаться в школе, Зак тайком рванул в клуб Shampoo[66] в Филадельфию, чтобы посмотреть выступление своего любимого диджея, и пригласил с собой Спенсер. Когда он заехал за ней, она с восторгом заметила, что Амелия не буравит ее злобным взглядом с переднего пассажирского сиденья.
– У нее сегодня занятия по флейте, – сказал Зак, когда Спенсер открыла дверцу, как будто прочитал ее мысли. – Мы свободны!
От пульсирующих звуков бас-гитар у Спенсер заложило уши, как только она вышла из машины. Она расправила облегающее черное платье, размяла ступни в туфлях на высоченных каблуках от Elizabeth and James, которые сто лет назад стащила из гардероба Мелиссы, и последовала за Заком к кучке людей, ожидавших своей очереди на вход за бархатной веревкой. Шлепая по скользкому от дождя тротуару, она расслышала вибрирующий звук своего мобильника. Она достала его из усыпанного блестками клатча и уставилась на экран.
Ария: только что получила сообщение от Э. А ты?
Эти слова ножом полоснули по сердцу. Может, следовало рассказать остальным о записке, которую она получила от «Э»?
Плевать я хотела на «Э», набрала Спенсер. И тебе советую.
Ария тут же ответила. Что, если «Э» знает?
Автомобиль резко загудел, когда Спенсер чуть не угодила под колеса. Она отскочила в сторону, не отрывая глаз от телефона. Надо ли отвечать? Стоит ли волноваться? Или именно этого добивается «Э»?
– Спенсер?
Она вскинула голову и увидела Зака в самом начале очереди. Вышибала уже отстегнул веревку и открыл перед ним дверь.
– Иду! – Спенсер сунула телефон в кармашек клатча. Сейчас ей не до «Э».
Музыка накрыла Спенсер оглушительной волной, когда она нырнула в темноту переоборудованного промышленного пространства. Смутные силуэты маячили у стойки бара и извивались на танцполе под неоновыми мигалками и круглыми вращающимися лампами. Зак оказался прав насчет тусовок по четвергам: клуб был набит под завязку, и в воздухе висела липкая влажная пелена. Четыре бармена ловко орудовали за стойкой, наливая напитки с бешеной скоростью, как на конвейере. Красивые девушки в платьях, лишь условно напоминающих одежду, призывно улыбнулись Заку, но тот даже не обратил на них внимания. Его взгляд не отпускал Спенсер. Умереть не встать.
– Два мохито, – сказал Зак бармену, соблюдая правильную испанскую интонацию. Коктейли подали мигом; нашелся и свободный столик в углу. Перекричать грохот музыки им бы все равно не удалось, так что какое-то время Спенсер и Зак просто сидели и наблюдали за толпой. Девушки косяками шли мимо, пожирая Зака глазами, но он вел себя так, будто их попросту не существует. Спенсер стало интересно, принимают ли их двоих за пару. Может быть, после сегодняшнего вечера они и станут парой.
Наконец Зак наклонился так близко к Спенсер, что его губы почти коснулись ее лба.
– Спасибо, что пришла со мной сегодня. Мне нужно было выпустить пар. Отец в последнее время просто невыносим.
Спенсер сделала глоток мохито, вкус которого напомнил о лете.
– Все настолько плохо?
Зак дернул плечом. Блики света пробежали по его лицу.
– Он хочет, чтобы мы стали его маленькими клонами, делали только то, что хочет он. Но вся беда в том, что я никогда не буду таким, как он. По многим причинам. – Последние слова он пробормотал, казалось, больше для себя, чем для нее.
– Твой отец действительно производит впечатление человека жесткого, – согласилась Спенсер, вспоминая, как в ресторане мистер Пеннитистл устроил ей допрос по поводу успеваемости.
– Жесткий – это еще мягко сказано. Если я не пойду в Гарвард, как он того хочет, от меня, вероятно, отрекутся. В этот уик-энд мы едем в Нью-Йорк, и там я должен буду встретиться с каким-то парнем по имени Дуглас. Он член приемной комиссии Гарварда. Но я думаю забить на это.
Спенсер кивнула, взяв на заметку его упоминание о поездке в Нью-Йорк в эти длинные праздничные выходные. Они с мамой тоже собирались в Нью-Йорк – миссис Хастингс и мистер Пеннитистл были приглашены на гала-прием, который устраивал приятель мистера Пеннитистла из той же тусовки застройщиков. Идея провести двадцать четыре часа в Нью-Йорке наедине с Заком звучала заманчиво.
– А что насчет твоей сестры? – Спенсер сдвинулась в сторону, когда мимо них, размахивая воздушными шарами фаллической формы, протопала шумная компания с предсвадебного девичника во главе с будущей невестой в длинной фате. – Она тоже должна учиться в Гарварде?
Зак скорчил гримасу.
– На нее отец не так давит. Она тихая, скромная, правильная – по крайней мере, в его присутствии, – поэтому он ее обожает. Но я… все делаю невпопад.
Спенсер уставилась в свой бокал. Как все это знакомо.
– Так же когда-то было и в моей семье.
– Да ты что? Расскажи?
Спенсер пожала плечами.
– Как бы я ни старалась, все равно оказывалась на втором плане. Я получаю роль в школьном спектакле, а Мелиссу как лучшую ученицу уже снимают в кино. Я сдаю экзамен на «отлично», а Мелисса получает высший балл на SAT[67].
Зак прищурился, разглядывая ее в тусклом свете.
– Но за ужином вы выглядели вполне дружными.
– Сейчас наши отношения более или менее наладились, хотя, наверное, никогда не станут идеальными. Мы слишком разные. И только то, что мы вместе пережили в этой истории с Элисон ДиЛаурентис, помогло изменить положение вещей. Элисон чуть не убила и Мелиссу.
Казалось странным, что она говорит об этом на людях, так легко и открыто. Признание, похоже, поразило Зака, потому что он сделал большой глоток, а потом долго и пристально смотрел на нее.
– Я не хочу совать нос в эту историю с Элисон, но как ты сейчас – в порядке?
Дверь клуба распахнулась, впуская в помещение клубы ледяного воздуха. Мурашки побежали по голым рукам Спенсер, но, скорее, не от холода. В сознании всплыли эсэмэски Арии.
– Я в порядке, – сказала она тихо. Но, когда огляделась вокруг, копье отчаяния снова пронзило грудь. Когда-то, в таком же клубе, девушка, которую Спенсер принимала за Кортни, призналась, что на самом деле она – Эли, их давно потерянная лучшая подруга. Потом настоящая Эли рассказала то, что знала давно: они со Спенсер – единокровные сестры, но в ту пору, когда они дружили, просто не решалась открыть ей правду.
В тот раз Эли дала так много обещаний. Мы начнем все заново. Я буду любящей сестрой, о которой ты всегда мечтала. Конечно, Спенсер купилась на такие слова. Сколько она себя помнила, ей действительно хотелось иметь сестру, любящую и заботливую. Сестру, с которой можно делиться секретами и весело проводить время. После тех посиделок в клубе ей казалось, что она сорвала джекпот – пока настоящая Эли не показала свою истинную сущность, пытаясь убить Спенсер.
Трудно расстаться с мечтой; ее тень до сих пор преследовала Спенсер, ходила за ней по пятам. Сердце сжималось, даже когда она видела девчонок, явно сестер, хихикающих в баре или арендующих двухместный каяк. Глотнув рома, предложенного Табитой в туалете, Спенсер вернулась за столик. Ее друзья разбрелись кто куда – Ария о чем-то спорила с Ноэлем у стойки бара, Ханна прилипла к телескопу в дальнем углу, Эмили вообще пропала с концами. Вдруг кто-то похлопал ее по плечу, и она обернулась. Перед ней снова стояла Табита.
– Извини, что докучаю тебе, но я просто должна спросить. – Табита примостилась на краешке стола. – Тебе не кажется, что мы похожи?
Спенсер уставилась на нее, чувствуя нервную дрожь в теле.
– Я так не думаю.
– А я думаю. – Табита усмехнулась. – Я думаю, мы выглядим как разлученные когда-то сестры.
Спенсер так быстро вскочила на ноги, что опрокинула стул. Табита даже не шелохнулась, и лишь улыбка чеширского кота блуждала по ее лицу. Почему она заговорила об этом? Могла ли она знать? История скандального романа миссис ДиЛаурентис и мистера Хастингса не просочилась в прессу и не стала достоянием общественности. Спенсер сомневалась, что и полиция-то знает.
Дребезжащий звук шейкера для мартини вывел ее из задумчивости. Она огляделась по сторонам. Господи, – мысленно прошептала Спенсер. Не она ли поклялась не думать сегодня о Ямайке?
Диджей включил быструю электронную музыку, и Спенсер, поднявшись из-за стола, схватила Зака за руку.
– Пойдем танцевать.
Зак вскинул брови, и в его глазах блеснули озорные искорки.
– Слушаюсь, мэм.
Танцпол был забит потными телами, но Спенсер это ничуть не смущало. Она провела Зака в самую середину и включилась в движение. Зак присоединился к ней, закрывая глаза и чувствуя музыку телом. В отличие от большинства парней, которые дергались как монстры Франкенштейна, Зак танцевал как профи. Он не злобствовал, когда в него кто-то врезался, лишь пожимал плечами и продолжал двигаться. В какой-то момент он открыл свои ясные голубые глаза, встретил тоскующий взгляд Спенсер и подмигнул.
Спенсер откинула голову назад и рассмеялась. Все-таки Зак – самый сексуальный парень из всех, кого она знала. Взаимное притяжение нарастало стремительно.
Она наклонилась к его уху.
– Это потрясающе.
– Я знаю, – ответил Зак. – Ты великолепно танцуешь.
– Ты тоже.
Ритм замедлился, и они постепенно приближались друг к другу, пока их бедра не соприкоснулись. Сердце лязгнуло у нее в груди, как язык колокола. Когда ее глаза открылись, все, что она могла видеть, так это только соблазнительные губы Зака. Он тоже открыл глаза и устремил на нее задумчивый взгляд. Она придвинулась ближе. Зак тоже подался вперед.