– Я уже говорила тебе, что получаю сообщения.
– Кто-то знает, Ханна. – Голос Эмили треснул. – «Э» прислал мне фотографию, где я… вместе с ней.
– Что ты имеешь в виду?
Эмили вытащила фотографию и сунула ее в лицо Ханне. Только слепой мог не распознать Ямайку.
– Чьих это рук дело? Кто знает?
– Это она, Ханна. Табита. Эли.
– Но это невозможно! – крикнула Ханна. – Мы…
Эмили перебила ее.
– Все послания, которые я до сих пор получала, звучат так, будто их написала Эли. В одном из них она даже назвала меня Киллером.
Ханна посмотрела вдаль. В текстах записок, которые получала она, тоже звучали интонации Эли.
– Этого не может быть.
– Еще как может, – настаивала Эмили, начиная злиться. – И ты это знаешь. Подумай о том, что произошло. Что мы сделали. Что мы видели – или чего не увидели.
Ханна открыла было рот, но промолчала. Если она позволит себе говорить или думать о Ямайке, ужасный голос Табиты снова оживет у нее в голове.
Но было уже слишком поздно. Видения вторглись в ее сознание подобно нашествию муравьев во время пикника. В ту зловещую ночь, после того как Табита намекнула, что знает о прошлом Ханны, толстой и уродливой лузерши, Спенсер и Эмили подбежали к ней, взволнованные не на шутку.
– Нам нужно поговорить, – сказала Спенсер. – Помнишь ту девушку, которую Эмили увидела на лестнице? С ней что-то не так.
– Я знаю, – сказала Ханна.
Они разыскали Арию, одиноко сидевшую в баре. Она сказала, что тоже успела пообщаться с Табитой, но все еще не верила, что это Эли.
– Должно быть, простое совпадение, – сказала она.
– Никакое не совпадение. – Эмили стояла на своем.
Они втроем притащили Арию в номер, который она делила с Эмили, и заперли дверь на все замки. Затем они по очереди рассказали о своих встречах и разговорах с Табитой. С каждой историей сердце Ханны билось все сильнее.
Ария нахмурилась, по-прежнему настроенная скептически.
– Наверняка существует логическое объяснение. Как она может знать то, что известно только Эли, и говорить языком Эли?
– Потому что она и есть Эли, – настаивала Эмили. – Она вернулась. Просто… другой. Вы же видели шрамы.
Ария захлопала ресницами.
– То есть, ты хочешь сказать, что она не погибла во время пожара?
– Наверное, нет. – Эмили закрыла глаза, и ее снова накрыло чувство вины. Она сглотнула его вместе с комом, застрявшим в горле. – Думаю, ей удалось выбраться из дома.
В комнате воцарилось молчание. На верхних этажах что-то грохнуло, как будто мальчишки сошлись в рукопашной. Ария откашлялась.
– А как же ее семья? Кто ее содержит? Как она сюда попала?
– Может быть, они не знают, что она жива, – прошептала Эмили. – Может, она бродяжничает.
– Но, если это Эли, получается, что она перенесла сложную реконструктивную операцию, – резонно заметила Ария. – Ты сама так сказала, Эм. Неужели ты думаешь, что она прошла через все это самостоятельно? И откуда у нее столько денег?
– Мы же говорим об Эли. – Ханна крепко обняла подушку. – А она способна на многое.
Незаданные вопросы витали в воздухе. Что, если Эли намеренно последовала за ними на Ямайку? Что, если она планировала довести до конца начатое в Поконо? Что им делать?
Приглушенный царапающий звук заставил их вздрогнуть. На ковре у самого порога лежал листок почтовой бумаги с логотипом отеля. Похоже, его только что подсунули под дверь.
Спенсер вскочила и подняла листок. Девушки встали кружком и вместе прочитали текст. Привет, девчонки! Встретимся у «вороньего гнезда» через десять минут. Я хочу вам кое-что показать. Табита.
Мимо со свистом пролетел поезд «Амтрак»
30-го маршрута, возвращая Ханну в действительность. Она ущипнула себя за переносицу и посмотрела на Эмили. – Ты думаешь, Вилден нам поверит?
– Я слышала, он больше не служит в полиции. – Эмили потирала плечи, дрожа от холода. – И ты можешь себе представить его лицо, когда мы скажем ему, что нас достает мертвая девушка? Да и в любом случае, если мы проболтаемся кому-нибудь, «Э» расскажет, что мы сделали. Мы не можем этого допустить, Ханна. Не можем.
– Знаю, – тихо произнесла Ханна, чувствуя, как гулко бьется сердце.
Дверь атриума распахнулась, выплескивая шумный гомон вечеринки. Джереми вышел на улицу, отыскал глазами Ханну и бросился к ней. Его лицо исказилось в гримасе.
– Что ты здесь делаешь? А это кто? – Он с подозрением покосился на Эмили, словно учуял в ней шпиона.
– Подруга, – огрызнулась Ханна.
– Подруга, которая написала это? – Джереми помахал своим iPad перед лицом Ханны. На экране отобразилось электронное сообщение. Совсем недавно Ханна вляпалась в кучу самых разных неприятностей! Лучше спросите ее об этом сами, прежде чем это сделают журналисты. Обратным адресом отправителя оказался бессмысленный набор букв и цифр.
– О боже, – прошептала Эмили, читая письмо через плечо Ханны.
Джереми пристально смотрел на нее.
– Ты знаешь, о чем речь?
– Нет, – в один голос пролепетали Эмили и Ханна. Что было правдой, по крайней мере, для Ханны. Она не знала, о какой неприятности сообщает аноним: о том, что случилось на Ямайке, или о промашке с Патриком.
Джереми пыхтел от злости, раздувая ноздри. Он убрал iPad обратно в борсетку. В открывшейся сумке Ханна успела разглядеть пачку Marlboro Lights и серый мешочек с наличностью для нужд кампании.
– Давай-ка без дураков, Ханна. Ты ничего не хочешь мне сказать?
– Я же сказала, нет, – быстро ответила Ханна.
– Ты уверена? Лучше, если я узнаю об этом раньше остальных.
– В последний раз повторяю: нет.
Взрыв смеха донесся из атриума. Джереми метнул в Ханну и Эмили еще один испепеляющий взгляд.
– Что бы это ни было, тебе лучше объясниться, прежде чем об этом пронюхает пресса. Я знал, что тебя нельзя подпускать к этой кампании. Будь моя воля, тебя бы здесь вообще не было.
С этими словами он удалился и прошествовал через атриум к лифту в задней части зала. Ханна закрыла лицо руками.
Эмили тронула ее за плечо.
– Ханна, дело серьезное. Если мы ничего не предпримем, «Э» погубит избирательную кампанию твоего отца! Не говоря уже о наших жизнях! Мы отправимся за решетку!
– Мы не можем утверждать, что это письмо от «Э», – пробормотала Ханна.
– От кого же еще?
Ханна смотрела, как Джереми заходит в лифт. Световой индикатор показал, что кабина остановилась на третьем этаже, где находился избирательный штаб мистера Марина. У Ханны перед глазами промелькнул серый мешочек с наличными в борсетке Джереми. Она заглянула в свой телефон. Майк так и не ответил. Внезапно в ней окрепла решимость. Скорее всего, ей не удастся обуздать «Э», но, возможно, она выпутается из истории с Патриком.
Она пригладила волосы и посмотрела на Эмили.
– Тебе пора домой. Я разберусь с этим.
Эмили сморщила нос.
– Как?
– Просто уходи, хорошо? – Ханна подтолкнула Эмили к стоянке. – Я позвоню тебе позже. Возвращайся домой, ладно?
– Но…
Ханна вернулась в атриум – она больше не хотела выслушивать возражения Эмили. Опустив голову, она незаметно прошмыгнула в дальний угол зала. Гости выстроились у «шведского стола», нагружая тарелки страусиными бургерами и салатами «капрезе». Кейт флиртовала с Джозефом, одним из молодых помощников мистера Марина. Изабель и отец Ханны шушукались о чем-то с крупным спонсором, который обещал поддержку на выборах. Никто не заметил, как Ханна проскользнула через тяжелую дверь к лестничной клетке.
Она преодолела три пролета, звонко отстукивая каблуками по бетонным ступенькам. Поднявшись на третий этаж, она открыла дверь холла и заметила лысеющую голову Джереми прямо возле кабинета отца. Он горячо спорил с кем-то по телефону. Давай же, давай, мысленно подгоняла его Ханна. Наконец Джереми отключил мобильник, вышел через двойные двери и нажал кнопку ВНИЗ, вызывая лифт.
Ханна прижалась к стене и затаила дыхание, молясь о том, чтобы он ее не увидел. В ожидании лифта, Джереми пошарил по карманам брюк, вытаскивая какие-то квитанции и другие бумажки. Что-то выпало у него из кармана и шлепнулось на ковер, но он не заметил.
Дзинь. Двери лифта распахнулись, и Джереми зашел в кабину. Как только двери закрылись, Ханна шагнула вперед, глядя на блестящий предмет, который он обронил. Это был серебряный зажим для денег с инициалами JPO. Все складывалось даже лучше, чем она себе представляла. Она подхватила зажим рукавом, натянутым на пальцы, и зашла в помещение избирательного штаба.
В комнате стоял удушливый запах одеколона Джереми. На стенах рядами висели красные, белые и голубые плакаты с надписью: ТОМ МАРИН, СЕНАТОР ОТ ПЕНСИЛЬВАНИИ. Кто-то оставил на рабочем столе недоеденный итальянский сэндвич, на одном из черных кожаных диванов в углу валялась лицом вниз газета Philadelphia Sentinel.
Ханна на цыпочках прокралась в кабинет отца. На столе еще горела банкирская лампа с зеленым плафоном. Рядом с телефоном, стояла фотография в рамке от Tiffany со свадьбы мистера Марина и Изабель. Кейт позировала на переднем плане, а Ханна держалась чуть в стороне, как бедная родственница. Она даже не смотрела в объектив.
Лихорадочно оглядывая комнату, она заметила маленький серый сейф в углу возле окна. Она помнила, что видела его в день показа ролика; должно быть, именно там Джереми хранил наличность для нужд кампании. Она бросилась к сейфу и присела на корточки. Сейф был из тех, что обычно стоят в гостиничных номерах, и запирался на четырехзначный код. Оглядевшись вокруг, она схватила салфетку из коробки на столе отца, чтобы не оставлять отпечатков на клавиатуре. Сначала она попробовала вбить 0-4-1-1 – 4 ноября, дату выборов в следующем году, – но две красные лампочки сердито заморгали ей в лицо. А если 1-2-3-4? Опять злющие красные огоньки. 1-7-7-6 – как насчет патриотизма и верности отцам-основателям? Ничего.