— И вы поспешили к Зайчиковой.
— Поспешил.
— Но она адреса Крышкиной не знала?
— Не знала. Но порекомендовала найти Константинопольскую. Зайчикова была на похоронах матери Константинопольской и встретила там Крышкину. Как я нашел Константинопольскую, вы знаете. Та дала мне адрес Крышкиной, и я отправился в Канузино.
— Как вас встретила Крышкина?
— Спокойно. Я сказал ей, что собираю материалы для статьи о художнике Глебове, муже ее сестры. Сказал, что настало время подумать о его реабилитации.
— Поверила?
— Поверила. С верхней полки кухонного шкафа достала шкатулку с письмами. Стала читать письмо какой-то женщины из Чехословакии: та писала, что Глебов умер сразу после окончания войны.
— Вы видели голубой камень?
— Да. Он был вставлен в кулон, который висел у нее на шее. Должен вам признаться: ожидал я большего. Так, небольшой камешек, голубенький, и кулон какой-то неказистый. Я спросил, что это за камень. Она рассказала про «Ахилла» и «Патрокла» и объяснила, что у нее только страз, который достался ей от сестры.
— Вы поверили, что это страз?
— Нет.
— Что дальше?
— Я убедил Барсука, что камень лучше вывезти за границу, там продать, а, следовательно, кому-то из нас надо поехать за рубеж. Барсук в силу своих анкетных данных не подходил. Оставался я.
— Очень неправдоподобно. Как мог Барсуков, человек жадный и недоверчивый, поверить вам на слово и отдать камень? Он должен был подозревать, что назад вы не вернетесь.
— Но тем не менее отдал.
— Верно. Отдал. Но просто так отдать вам камень он не мог. Он должен был получить что-то взамен. Судя по психологической характеристике этого человека, интересовать его могли только деньги. И очень большие деньги.
— Откуда у меня большие деньги?!
— Действительно, откуда у вас большие деньги! В архивах сохранилась записная книжка Зайчиковой. В ней упомянут телефон некоего Захарского Арона Фомича. Не тот ли это Арон Фомич, который говорил вам: «Камушки — они от дьявола, от бога только золото?».
— Мне больше нравятся камни.
— Захарский Арон Фомич, ювелир, проживал в Москве, скончался в Сочи от инфаркта пятнадцатого августа 1986 года. В его записной книжке мы нашли…
— Номер моего телефона.
— Совершенно верно. Номер вашего телефона и около него какие-то цифры. Вы не знаете, что это за цифры?
— Теперь мне понятно, зачем вы приехали ко мне в Африку. И каков смысл допроса.
— Разговора. Разговора! Допрос — это такая форма беседы, при которой ведется протокол. А я протокол не веду. Но зачем я приехал… Когда это все началось?
— Что?
— От бога только золото.
— Когда началось золото? Сразу же, как появилась Зайчикова.
5. Ювелир из Тарусы
31. Золотое дело
Елена позвонила мне на работу:
— Срочно приезжай, есть важное дело. Обязательно приезжай.
Я приехал в Ленинград ночным поездом в половине девятого утра — и сразу к ней. Зашли в кафе, заказали кофе и булочки.
— Что случилось? — спрашиваю.
А она:
— Всё расскажу по порядку. Попала я по пустяку в середине декабря. Пустяшное дело. Улик не было, даже откупаться не пришлось. Загнали в предвариловку. А там уже парится Валька Грызунова. В казенном доме много свободного времени, есть когда о жизни потолковать. Рассказала она мне, что проходит по делу вместе со своими дружками, вроде бы они ювелирный взяли. Потом ее дружкам дали… не помню сколько, но от души. И Валентину не забыли. Так вот, на той неделе пришла мне от нее весточка. Тюремная баланда, сам понимаешь, не люля-кебаб. А на волю до срока бесплатно не выпускают. Словом, то золотишко, что они тогда в ювелирном взяли, теперь у меня, и нужно его переплавить да реализовать. Вот я и ломаю себе голову, как бы ювелира надежного найти. У тебя в Москве нет никого такого? Может, не у тебя, а у твоих знакомых?
У меня действительно был знакомый ювелир, точнее не мой знакомый, а знакомый жены Таганкина. Когда я рассказал Елене, что у меня есть знакомый ювелир, она сразу завелась:
— Надо бы договориться, Славик. Надо. А я уж тебя не обижу. Деньги у тебя большие будут. Машину купишь. За границу туристом поедешь. И риску тебе никакого. Нужно, чтобы он камешки из колец повынимал. В скупках камни не принимают. Пусть камешки сам купит. А золото можно в скупку сдать. Дело надежное. Там даже паспорта не спрашивают, деньги сразу дают. Если бы еще кто прямо от ювелира — в скупки.
Я было начал:
— Видишь ли, я…
Она меня остановила:
— Не сможешь ты, Славик. Да и боюсь я за тебя. Я хочу, чтобы у тебя все чисто было.
Я вспомнил про Гвоздя и сказал:
— Друг у меня есть. Парень супернадежный. Если договорюсь с ювелиром…
Елена спросила:
— Кто он такой?
— Шофер. По стране на трейлерах ездит.
Елена от радости чуть не завизжала:
— Ой, как хорошо складывается! Может в разных городах сдавать… Только ты завтра на трезвую голову хорошенько подумай.
На том порешили. И я вернулся в Москву.
32. Захарский
— После этой беседы вы вернулись в Москву и стали искать ювелира.
— Нет, искать не стал. Просто позвонил Люде, жене Таганкина. Она работала в Ювелирторге. Захарский часто бывал у них в доме. Она дала мне номер его телефона.
— Вы ей объяснили, зачем он вам нужен?
— Нет. Она сказала, что он сам мне позвонит.
— И он позвонил?
— Через два дня. Мы с ним встретились. Я ему объяснил, в чем дело.
— Он сразу согласился?
— Уговаривать его не пришлось.
— Не могу понять, как он, опытный ювелир, уважаемый человек, согласился на такое дело? Риск нешуточный.
— Он сказал, что его брат начал шутить с советской властью с октября семнадцатого и спокойно умер в восемьдесят семь лет на втором этаже собственной дачи.
— И он приступил к делу?
— Да. Мастер он был необыкновенный. Золотые руки. Но камни покупал по грабительским ценам. Настоящий мафиози. Только щуплый.
— Люда была в курсе дела?
— Нет, в их кругу не принято интересоваться делами других.
— Когда вы говорили Зайчиковой о супернадежном парне, вы имели в виду Гвоздева?
— Да. Позвонил ему, он явился на следующий день. Согласился сразу.
— Что дальше?
— Захарский сказал, что работать будет на даче, и попросил привезти материал для переплавки туда. Дача у него была в Тарусе, добираться надо было сначала на электричке, потом на автобусе. Сложно и с золотом небезопасно. Но у Гвоздя была машина, какая-никакая, но машина.
— Как было поставлено дело?
— Я ездил к Елене, получал товар для переплавки, передавал Гвоздю, тот ездил к Захарскому на дачу, передавал товар, а потом возвращался за переплавкой и начинал сдавать золото по скупкам в разных городах. Как и говорила Елена, в скупках документов не требовали.
— Да, такое правило было.
— И так по кругу. Все было хорошо, но вдруг Захарский умирает.
— Это мы знаем. Он умер в Алупке. Скоропостижно. Инфаркт.
— Гром среди ясного неба. Перед самым его отъездом Гвоздь передал ему большую партию. Тот сказал, будет готово через неделю. А сам на юг, чтобы там отдать богу душу. Естественно, ни от кого из его родственников ни слуху ни духу.
— Вы об этом рассказали Зайчиковой?
— Да…
— Она вам поверила?
— А что ей оставалось делать! Тогда еще телефоны с большими трубками были, так она так орала — думал, трубка расплавится. Лексика у нее небогатая, но активная. Валькиными друзьями пугала. Да так, что и правда испуг взял. И я в первый раз подумал, а что, если… Подальше от всего — от барсуковых, от всяких зайчиковых… И надо же, фамилия такая милая — Зайчикова.
— И тогда вы рассказали ей про камень?
— А что мне оставалось делать?! Я долго не думал и на следующей неделе снова в Питер.
33. Голубой камень
Мы снова пришли в кафе. Снова заказали кофе. И я ей рассказал, что знаю одну бабку. Есть у нее камень, ценности великой. Носит бабуля камень на груди, а о цене не догадывается.
Она не поверила:
— Так уж великой?
— Бриллиант, — говорю. — Редкого цвета. Голубой. И что обидно: бабка на ладан дышит, родственников никаких. После смерти в казну уйдет.
Она принялась вздыхать:
— Это плохо. Плохо.
Я согласился:
— Плохо, — говорю.
А она осторожненько так:
— А купить-то у нее нельзя камушек этот?
Я ждал этого вопроса:
— Ни за что не продаст.
А она уже понастойчивее:
— А взять без спросу?
— Украсть, что ли? Не получится. Она его на груди носит и на ночь не расстается. Разве что…
Тут она испугалась:
— Поняла, поняла… Расскажи, что за камень. Сам-то ты его видел?
И я принялся расхваливать:
— Камень большой. Голубой. Голубые бриллианты очень высоко ценятся. А красивый — глаз не оторвать.
Ну зайчище и завелась:
— А хочешь, я тебе за этот камень все долги прощу? И путевку за границу куплю. — И так ласково-ласково: — Хочу, чтобы ты за рубеж съездил, Славик. Только ты сам-то ничего не делай. Сам ты и не сможешь. Вот тот твой приятель, дальнобойщик, который на наше золото повязан… Припугни и пошли старуху замочить. Припугни как следует.
Как тут не согласиться! Договорились. Она мне покупает путевку за границу — я ей добываю камень.
С Гвоздем мы встретились в кафе «Стрелка». Выпили. Как только я начал рассказывать про камень, он меня перебил. У него была своя задумка: он решил наведаться на дачу к Захарскому, забрать наше золото. Он сказал, что на даче обычно никого не бывает, а если даже кто окажется, то он объяснит, что к чему. Молчать будут, еще счастливого пути пожелают. Я с ним согласился: волну поднимать не в их интересах.
Я рассказал про камень. Но камень его не заинтересовал.
Позвонил он мне через две недели. Сказал, что всё получилось спокойно, на даче никого не было. Входную дверь он открыл сразу, поднялся на второй этаж в комнату, где работал Захарский. Открыл стол. А там четыре шкатулки. В одной — рубли. Немного. Во второй — валюта. В третьей — какие-то инструменты, он их не тронул. А в четвертой наше золото, уже переплавленное. Его он взял. Сказал, что по полному праву.