— Нашли что-нибудь интересное?
— Странный был человек этот Сушков. В жару мог ходить в теплом пиджаке.
— Пожилой человек — свои привычки, причуды…
— Пиджак этот он привез аж из Южной Америки. И так его любил, что наказал себя в нем похоронить. Что и было сделано. Помните его письмо: «В могилу с собой возьму, но не отдам»?
— Неплохо, — одобрил Индейкин. — Бриллиант вполне мог уместиться за подкладкой.
— Вот я и подумал…
— Это прекрасная рабочая гипотеза. И когда вы собираетесь приступить к проверке этой гипотезы?
— Я вас очень удивлю, но я собираюсь сделать это сегодня.
— Но уже поздно.
— Вы когда-нибудь раскапывали могилы?
— Не приходилось.
— И мне тоже. Единственное, в чем я совершенно уверен: днем это лучше не делать.
— Совершенно справедливое замечание. А вдвоем мы сможем?
— Я нанял четырех местных.
— Они согласились?
— За такие деньги они готовы и живого закопать.
— Так вот о каком деле вы говорили в начале нашей беседы!
— Да, именно об этом.
Индейкин посмотрел на часы:
— У нас еще есть время?
— У нас есть полтора часа.
— Тогда можно отдохнуть. Не забывайте, я старше вас лет на двадцать. Мало того, что мне пришлось лететь в ваш, как вы выразились, бананово-лимонный рай, теперь еще придется ночью эксгумировать труп. Не самое приятное занятие для пожилого человека.
Он удобно устроился в кресле:
— А вы не боялись вывозить камень? На таможне могли спросить, откуда он у вас.
— Боялся. Поэтому я и взял с собой квитанцию из магазина молодоженов. Думал, если спросят, что за камень, покажу квитанцию.
— Не спросили?
— Не спросили.
— Вы предусмотрительный человек.
— Предусмотрительный.
— Все предусмотрели.
— Думаю, что все.
— Извините, я прозвоню.
Индейкин вынул небольшой iPhone, набрал номер, немного подождал, потом выключил телефон.
— Спят, — предположил Ржавцев.
— Спят. Вы говорите, что Гермес был покровителем ловкости, плутовства и красноречия?
— И судьей на олимпийских поединках.
— И проводником умерших душ в царство усопших.
Индейкин закрыл глаза.
Убедившись, что он уснул, Ржавцев тихонько встал и направился к выходу.
Через полминуты Индейкин открыл глаза. Потом встал и тоже быстро направился к выходу.
6. Консул на кладбище
36. Город, в котором иногда исчезают люди
Быстрым шагом Индейкин вернулся в холл.
Дежурный администратор Жанвье разговаривал с дамой, которая, судя по купальному костюму, с трудом натянутому на упитанное тело, направлялась в бассейн:
— Да, мадам, ночью в бассейне купаться безопасно. Акулы туда не заплывают.
Трое парней из «Авроры» оживленно беседовали друг с другом. Индейкин обошел боящуюся акул даму и подошел к ним:
— Где он?
Один из них, с большим крестом на шее, очевидно старший, развел руками:
— Он не проходил, патрон. Сразу после вашего звонка я послал Доминика и Жана-Кристофа к лифтам. Сам оставался здесь. Но он не проходил. Потом вернулся Доминик и сказал, что служебные лифты сломаны. Скажи, Доминик.
— Поль верно говорит: я ждал у служебных лифтов, — подтвердил тот. — Но его не было.
— Исчез он? Улетучился?
Доминик, юркий парень с лисьим взглядом, начал оправдываться:
— Я проверил: все лифты отключены. Спросите у Жанвье.
Жанвье слышал разговор и подошел к Индейкину:
— Да, месье. Лифты уже неделю как не работают.
— Он мог их включить?
— Нет, месье. Это невозможно. Механик должен прилететь из Европы через неделю.
— Тогда где он? Поль, Доминик, Жан-Кристоф, скажите мне, где он. Если он вышел из бара, а сюда не пришел?
— Где-то в отеле, — как и подобает старшему, за всех ответил Поль.
— Я понимаю, что не на Луне. Или вы считаете, что на Луне? — Индейкин с трудом сдержался, чтобы не повысить голос.
— Скорее всего, не на Луне, месье, — согласился Поль.
— И акулы его не съели?
— Если бы он пошел купаться, то должен был пройти мимо нас, но он не проходил, патрон, — ответил Поль и прикоснулся рукой к кресту на груди.
— Ладно, — Индейкин взял себя в руки. — Будем искать. Ты, Поль, иди в бар, проверь, не спрятался ли он там.
— Хорошо, патрон. Проверю.
— Ты, Жан-Кристоф, пройди до входа в бар. Посмотри внимательно, нет ли по дороге каких-нибудь малозаметных дверей.
Жан-Кристоф, здоровый, с накачанными мускулами верзила, шустро ринулся выполнять приказ.
— А ты, Доминик, найди служебную комнату и приведи всех, кто там спит.
— Я там уже был. Там только одна служащая, и она не спала.
— Приведи ее сюда.
Когда все ушли, Индейкин спросил Жанвье:
— На первом этаже есть окна?
— Нет, месье. Окна на первом этаже не были предусмотрены с самого начала. Знаете, месье, тут очень боятся воров. Такое здесь бывает.
— Ладно. Он мог выпрыгнуть из окна на втором этаже?
— Вряд ли. На втором этаже находится ресторан, но он закрывается на ночь. Есть еще большая стеклянная витрина в холле около ресторана. Но она из пуленепробиваемого стекла. Когда строили отель…
— Понимаю.
Вернулся Жан-Кристоф:
— Ни одной двери от бара до регистратуры, патрон. Я хорошо смотрел.
Появился Доминик, и за ним Клемане.
— Она говорит, что не спала.
— Я не спала, сидела смотрела телевизор, — начала верещать Клемане. — И никто не входил. Никто не входил.
— Ладно, — осадил ее Индейкин.
Вернулся Поль:
— В баре его нет, патрон, — для придания достоверности своим словам он коснулся рукой креста на шее. И повторил: — В баре его нет, патрон.
— Мы его найдем, — вступил в разговор Жан-Кристоф. — Если он здесь. Но у нас в городе бывали случаи…
— Какие случаи?
— Человек просто исчезал.
— Этот не исчез. Этот спрятался. И вы его найдите. Обшарьте весь отель и найдите мне этого человека.
— А что мы будем делать, если найдем?
— Ты же сам сказал, что в вашем городе люди исчезают. Пусть и этот исчезнет.
— Но, патрон, все знают, что мы его искали.
— Вы знали, на что шли. Я заплатил.
— Да, но в том случае никто бы не узнал, а тут…
— Ладно. Отведите его в участок. За что, придумайте.
— Это мы умеем. У нас это… Но сначала нужно будет его как следует…
— Постарайтесь.
— Это мы умеем.
Индейкин смерил взглядом почти квадратного Жана-Кристофа:
— Не сомневаюсь. Доминик и Жан-Кристоф, оставайтесь здесь и обыщите весь отель. А ты, Поль, поедешь со мной.
Он повернулся к Жанвье:
— Ваши начальники очень огорчатся, если узнают, что вы плохо мне помогали.
— Я буду стараться, месье, — спокойно, не теряя апломба, ответил тот.
Индейкин направился к выходу. Поль поспешил за ним.
— Сколько в городе кладбищ? — спросил Индейкин.
— Три.
— Подумать только: маленький город, а кладбищ три. На всех трех хоронят белых?
— Нет, патрон. Белых хоронят на кладбище Мюрмюло. Там же хоронят и богатых местных. Оно при католическом храме.
— Там хоронят только католиков?
— Нет, патрон. Там хоронят всех, кто может заплатить. То есть тех, у кого родственники могут заплатить.
Они подошли к видавшему виду «пежо». Поль сел за руль. Индейкин взгромоздился рядом.
— На Мюрмюло? — спросил Поль.
— Да. И быстрее, пока не рассвело. Во сколько будет светать?
— У нас всегда светает в шесть. Здесь экватор, здесь светает ровно в шесть.
— Далеко это Мюрмюло?
— За десять минут доберемся.
37. Коричневый храм на холме
Сначала Поль плутал по узким ухабистым улочкам, потом выскочил на асфальтированное шоссе. Справа от шоссе появилась каменная ограда высотой с полметра, потом церковь.
Поль припарковал машину около церкви.
— Это собор Милосердия-на-Холме, — с уверенностью гида объяснил он. — Мы его называем Коричневый собор. Ему лет сто. Построили его еще до большой войны в Европе. Если бы было светло, вы бы прочли вон там, вверху, надпись: «Милости хочу, а не жертвы»[1]. А коричневый, потому что он облицован коричневым камнем.
Надпись на соборе прочесть было нельзя, а цвет облицовки ночью казался серым.
— Это местный камень, — продолжал Поль. — Знаете, в Браззавиле есть собор, облицованный камнем зеленого цвета. Прошел слух, что это малахит. Так его по ночам стали откалывать. И, что самое удивительное, это действительно оказался малахит.
— Этот камень вроде бы пока не откалывают.
— Пока, — и Поль снова прикоснулся рукой к кресту на шее.
— Хорошо, что луна сегодня какая-то большая, — проворчал Индейкин, вылезая из машины.
— Да нет, вроде бы обычная, — не согласился Поль. — Обычная африканская луна. И небосвод у нас очень яркий, звезд на нем кажется больше, чем у вас в Европе.
Подошли к собору. Он состоял из трех строений, соединенных застекленным проходом: по бокам два четырехугольных здания высотой примерно в три-четыре этажа и центральное, приземистое, с высоким шпилем вверху. Перед боковыми зданиями возвышались скульптуры людей в монашеском одеянии с крестом в вытянутой руке, а вверху — веранды с балюстрадой из фигур в виде шахматных пешек; на одном здании блестел циферблат с большими римскими цифрами: пять часов. Крест на шпиле центрального здания освещался луной, и казалось, что он плывет в небе. Большую часть центрального здания составляла массивная деревянная дверь.
— Дверь, наверное, из окуме? — спросил Индейкин.
— Да, что-то вроде, — согласился Поль. — Знаете, патрон, самый большой в мире католический собор не в Европе, а в Африке, в Ямусукро.
— А веранды зачем? Смотровые площадки?
— Да на что здесь смотреть?!
Вошли на территорию кладбища.
Сразу у входа — огромный склеп из белого камня; перед дверью, такой же массивной, как и дверь собора, две девицы смиренно склонились с оливковой ветвью в руках. Напротив — склеп поменьше, без скульптур, но с большим крестом на высоком шпиле.