— Тогда объясните: как попал к вам камень, который вы продали в Антверпене? Только не говорите, что это бабушкино наследство.
— Нет, не наследство. Все значительно проще. Реалии быта. Я купил этот камешек в Москве перед отъездом у спекулянта. Обыкновенное дело в то время. Я даю ему советские деньги, он мне — камешек, я прилетаю за границу, продаю камешек и получаю валюту. Это был способ провозить валюту.
— Вам напомнить, сколько вы получили за камень?
— Меньше, чем рассчитывал. Окрашенные бриллианты не представляют ценности.
— Ну, неправда, Ростислав Романович, неправда. Цветные бриллианты ценятся очень высоко, на них не работают законы рынка обычных алмазов.
— Однако бриллиант, который я продал в Брюсселе, был не чистой воды.
— Небольшие вариации в окраске цветных, или, как их правильнее называть, фантазийных, бриллиантов действительно снижают цену. Для голубых бриллиантов нежелательным является серый оттенок. А у вас был камень с серым оттенком.
— Где этот разбойник нашел серый оттенок! Вот и получил я сущий пустяк.
— Снова неправда, Ростислав Романович. Гоотманс действительно понизил цену за серый оттенок, но существенно добавил за принадлежность к комплекту.
— Верно. Когда он мне сказал, что этот небольшой камешек ценен не только сам по себе, но и как часть сета из двух бриллиантов, я удивился.
— Так ли уж вы удивились, Ростислав Романович?
— Удивился, очень удивился.
— Неправда, Ростислав Романович. Ведь это вы ему сказали, что камень является частью коллекции.
— Спекулянт мне действительно рассказывал, что камень — часть какого-то сета. Тогда я не принял его слова всерьез. Но он оказался прав: ювелир подтвердил, что камень действительно является частью сета.
— Какого?
— Сейчас уже не помню.
— Вы не будете возражать, если мы вернемся к Шиллеру?
— Предложение неожиданное, но интересное.
— Тогда в районной библиотеке я два раза перечитал второй акт «Разбойников». Во втором акте Амалия поет песню, там есть такие слова:
Милый Гектор! Не спеши в сраженье,
Где Ахиллов меч без сожаленья
Тень Патрокла жертвами дарит!
— Прекрасные строчки!
— Согласен, прекрасные. Гомер. «Илиада». Гектор. Патрокл. Ахилл. Патрокл был другом Ахилла. Гектор его убил. Ахилл отомстил за смерть Патрокла и убил Гектора… Что вы знаете о «Голубом Патрокле»?
— Патрокл — голубой! Греческий герой — голубой! Да надо же! А что? Скоро выяснится, что и принц Датский… Почему нет? Этот даже возможно…
— Оставим на время Шиллера в покое и от Гомера перейдем к кристаллографии.
— Здесь я не специалист.
— Почему же! Вернемся к вашему разговору с ювелиром в Антверпене. Вы сказали, что удивились, когда он сказал вам, что ваш бриллиант составляет часть сета из двух камней: «Голубого Патрокла» и «Желтого Ахилла».
— Так вот почему вы мне процитировали Шиллера! Кстати, действительно прекрасные строчки. «Голубой Патрокл», «Желтый Ахилл»… Поэзия! Но этот «Желтый Ахилл», скорее всего, очень дешев. Желтые бриллианты не в цене.
— Не совсем так. Желтые бриллианты раньше ценились дешевле голубых, но в настоящее время сложно сказать, какой цвет камня более популярный. Кроме того, «Желтый Ахилл» по размеру почти в два раза больше «Голубого Патрокла». Так знали ли вы о существовании «Желтого Ахилла»?
— Не знал.
— Не верю. Конечно, знали. Ибо если бы не знали, то, продав «Голубой Патрокл», успокоились бы. И у милого Гектора не появилось бы искушение поспешить в сраженье.
— Не появилось. Шиллер предупреждал. Милый Гектор, не спеши в сраженье, где Ахиллов меч без сожаленья тень Патрокла жертвами дарит.
29. Город Часлав
— В самом начале нашей беседы вы признались, что первой вашей поездкой из Антверпена была Чехословакия. Не так ли?
— Так.
— Наши чешские товарищи сообщили, что в Чехословакии вы не интересовались ни Прагой, ни Братиславой, а направились сразу в город Часлав. Это так?
— Ну и что?
— Мы предположили, что в письмах, которые вы читали у Константинопольской и которые, скорее всего, были изъяты у Крышкиной, вы нашли нечто, заставившее вас отправиться в Часлав. Но что? «Голубой Патрокл» был уже почти ваш. Интересовать вас мог только «Желтый Ахилл». Неужели в письмах было написано, что «Желтый Ахилл» в Чаславе? По-другому не получается, Ростислав Романович.
— Не получается.
— А получается то, что вы узнали, что «Желтый Ахилл» находится у брата Крышкиной Ивана, который после революции уехал в Чехословакию и живет в Чаславе.
— Это правда.
— И вы отправились в Часлав.
— Долетел да Праги, оттуда поездом в Часлав. Это недолго, меньше часа.
— И сразу на могилу Яна Жижки?
— Яна Жижки, говорите? Вы изучали этот город — похвально. Но Жижка меня не интересовал. Я направился по адресу, который был в письме. Ениковская, дом 19. Оказалось, эта Ениковская недалеко от вокзала, надо было пройти по Тыршевой минут пять и повернуть налево.
— Вы помните до сих пор названия улиц?!
— Я их тщательно запоминал в Москве.
— Ну и нашли, кого искали?
— Увы, нет. Я вам уже сказал, что вся эта история в миноре. Иван уже лет десять как умер. Я встретился с его сыном Любомиром. Он работал врачом скорой помощи в муниципальной поликлинике напротив его дома. Плохо говорил по-русски. Ничего о «Желтом Ахилле» не знал. Я отобедал в ресторане «Чешска коруна» напротив вокзала. И попрощался с городом. Приятный город, двух-, трехэтажные здания, все светло-серого цвета — кроме вокзала, он почему-то красный.
— И на этом милый Гектор успокоился.
— Поверил Шиллеру. История закончена.
— Не совсем… Когда наши чешские товарищи узнали, что в Чаславе к некоему Любомиру Крышкину, за которым они ведут постоянное наблюдение, приходил какой-то русский, они сразу же сообщили нам фамилию этого русского. К нашему удивлению, им оказался человек, который только что сбежал из Союза и который уж точно не должен был объявляться в социалистической Чехословакии. Мы заинтересовались этим человеком и начали искать его связи с Любомиром Крышкиным. Запросили сведения про всех Крышкиных в Союзе и узнали, что некая Крышкина Антонина Матвеевна была убита в день отъезда этого человека из Союза. Мы начинаем досконально изучать друзей этого человека и обнаруживаем…
— Пропажу машины гражданина Таганкина.
— И вы начинаете интересовать нас все больше и больше. Мы ищем всех таксистов, которые подвозили кого-либо в то утро в район, где была оставлена машина Таганкина. Находим шофера, который вез вас от дома Константинопольской до Чертаново, и выходим таким образом на Константинопольскую. Потом на Гвоздева.
— Как вы вышли на Гвоздя? Только не говорите, что запрашивали сведения в военкомате.
— Бабки около вашего дома сказали, что к вам часто приезжал шофер на грузовике. Как ни странно, они запомнили номер машины. Очень запоминающиеся цифры: 112233.
— Я говорил ему, надо менять номера. Не послушался. С кем приходилось работать, гражданин начальник! Крохоборы. Один жалеет десятку, чтобы поменять номера. А другой вообще подзалетел из-за одной копейки за пирожок с повидлом! Это не Шиллер! Это Мольер. Сплошной Мольер…
— Мы подсчитали километраж украденного автомобиля. Поняли, что кто-то ездил на автомобиле в Канузино и убил старуху.
— Вам бы тут и взять Гвоздя!
— Мы продолжали разматывать клубок.
— Почему? Что не стыковалось?
— Скажите, Ростислав Романович, от кого вы узнали про камень? Только не повторяйте историю про то, как вы случайно увидели кулон у Крышкиной. И про то, что у самой Крышкиной вы появились, как выразилась Константинопольская, из-за любви к школьному вальсу Так кто вам сообщил о бриллианте? Теперь вы уже можете об этом сказать: столько воды утекло! Кто? Не Барсуков ли?
— Барсуков.
— Опять он. Как он появился?
— Как черт из табакерки.
30. Черт из табакерки
— Как-то на работе перед обедом отозвал он меня в сторонку и разом все выложил.
— Что именно?
— Рассказал про «Ахилла» и «Патрокла».
— Не похоже на него.
— Не похоже. Но, видно, все просчитал и понял: по-другому нельзя.
— Он сказал, откуда у него данные?
— Из-за кордона приезжал туристом человек и привез ему письмо от родственников.
— Из какой страны?
— Сказал, из Австрии.
— Барсуков встречался с этим туристом?
— Да…
— Это мы проморгали. Фамилию этого туриста знаете?
— Нет.
— То, что у Барсукова есть родственники за границей, мы знали, но то, что они вступили с ним в контакт, прошляпили. Барсуков показывал вам письмо?
— Он его уничтожил.
— Это можно допустить. Что было в письме?
— Я знаю только то, что мне рассказывал сам Барсуков.
— И что он рассказывал?
— Рассказывал, что получил письмо от родственников, которые после войны оказались в Германии.
— Ушли с немцами.
— Этого он не говорил, но я догадывался.
— Дальше.
— Он рассказал про камни.
— Про два камня?
— Два.
— И что он рассказывал про эти камни?
— Рассказал, что было два камня, два бриллианта: желтый и голубой. Желтый после революции пропал. Голубой вывез в Германию некто Глебов. Этот Глебов в самом конце войны оказался в Братиславе со своей женой Анной Матвеевной, урожденной Крышкиной, там он и умер в 1945 году. Анна вернулась после войны в Россию и привезла один камень. Это все, что рассказал Барсуков.
— Как возникла Антонина Крышкина?
— Когда Барсуков назвал девичью фамилию Анны Матвеевны Глебовой — Крышкина, я сразу вспомнил про свою литераторшу Антонину Матвеевну Крышкину. Конечно, это могло быть совпадением, но проверить не мешало. Отчество совпадало. Может быть, валяется камушек в какой-нибудь шкатулке, а старушка цены ему не знает. Я вспомнил, что года два назад читал фельетон в ленинградской газете. Там была упомянута Елена Зайчикова. Если это дочка нашего историка, то она могла бы знать адрес Крышкиной.