рякнул что-то в виде прощания или извинения. Свекровь выплыла с большим достоинством и выражением на лице “ноги моей не будет больше в этом доме”. Олег, поколебавшись, последовал за ней.
— Подожди, — окликнула его Лиза. Он настороженно обернулся.
— Вещи когда заберёшь?
— На неделе, — буркнул он нехотя.
— Ключи от квартиры оставь.
— А как же вещи собирать? — скривился он.
— Соберёшь, когда я буду дома. Под моим чутким присмотром.
— Ну и сука ты, Лизюкова, — практически выплюнул он, называя Лизу девичьей фамилией.
— Угу, — кивнула она. — Учителя хорошие были.
Хлопнула дверь, и они остались с отцом и Илюшкой втроём.
— Прости меня, Лизок, — тихо сказал папа. — Как-то я проглядел этот ваш брак… пошёл на поводу у Кати, растерялся… не надо вам было с самого начала в это ввязываться. Прости…
— Да ладно, пап, теперь-то уж чего, — Лиза отвела взгляд. — Былого не воротишь. Зато какой у нас Илюшка замечательный получился, верно?
— Ну и сука ты, Лизюкова! — умильно заявил малыш. Лиза оторопела на миг, переглянулась с отцом, а потом, еле сдерживая истерический смех (она давно так много не смеялась), затрясла головой.
— Нельзя так говорить, Илья. Это очень, очень некрасиво. Кто так говорит — тот и сам… не очень хороший и не очень умный человек, так что не повторяй всякие глупости.
— Не очень умный человек — это придурок? — уточнил Илья.
— Ну… что-то типа этого, — непедагогично подтвердила Лиза.
Илья кивнул, принимая сказанное к сведению, сполз с дедовых коленей и потопал в комнату к своему любимому конструктору.
56
НАШИ ДНИ
Марина, сентябрь 2019
С удивлением оборачиваюсь на оклик.
— Вы же Марина? — на всякий случай проверяет женщина, которую я только что чуть не сшибла.
— Да.
Неуверенность в её глазах сменяется решительностью.
— Я Лиза, мама Ильи, — заявляет женщина. Ничего себе встреча…
Несколько секунд мы испытывающе смотрим друг на друга, словно изучая. Ей известно моё имя, но меня она явно видит впервые, как и я — её. Она выглядит ровесницей моей мамы или даже чуть моложе. У неё тёмные вьющиеся волосы, худощавая фигура и… наверное, если бы она улыбалась, её лицо можно было назвать даже миловидным. Но сейчас женщина смотрит на меня без тени улыбки, и хотя враждебности я не ощущаю, всё равно чувствую себя неуютно, словно на экзамене с невыученным билетом.
Нервно сглатываю и делаю малодушную попытку сбежать:
— Извините, я очень спешу. Боюсь опоздать на работу.
— Вы же в сторону метро направляетесь? Давайте вместе пройдёмся, — тут же предлагает она. — Заодно и поговорим.
Мне ничего не остаётся, как растерянно кивнуть.
Некоторое время мы молча идём с ней плечом к плечу. Похоже, она не знает, с чего начать, и я решаю ей помочь.
— Как вы узнали моё имя? И вообще… обо мне?
— Илья написал мне вчера, что идёт в театр с некой Маришей. Понимаете, театр и Илья — это… — не договорив, она многозначительно усмехается, и я прекрасно понимаю подоплёку этого смешка.
— Потом он очень долго не отвечал на мои сообщения. Я разволновалась, потому что знаю, как непросто ему даются походы в публичные места. Илья написал мне уже поздно ночью — сказал, что всё хорошо и вы остались у него ночевать.
— И вы решили приехать посмотреть на меня? — откровенно говоря, ощущения не самые приятные. — Вот так сразу? А если бы не застали? Это же случайность — что мы сейчас вот так столкнулись.
Мама Ильи качает головой.
— Вообще-то я хотела поговорить с ним, а не с вами. Я писала ему вчера, что заеду. Знаю, что Илья всегда встаёт рано, так что мне было удобно сделать это ещё до работы. Но раз уж мы с вами всё равно встретились…
— А как вы догадались, что я — это именно я, то есть та самая Марина?
— Ну, соседей Илюши я более-менее успела запомнить. А тут вы… в седьмом часу утра — да в вечернем платье, — она улыбается краешками губ. — Кто ещё это мог быть?
Да уж, логика у неё железная, не хуже чем у Ильи.
— Я хотела бы уточнить… — робко приступает она к главной, судя по всему, теме нашего разговора. — Илья пока никак не обозначил ваши отношения, но… вы сами считаете себя его девушкой?
— Это сложный вопрос, — еле слышно бормочу я и чувствую, как краснею до корней волос. — Я пока не готова это обсуждать, тем более с вами. Мы с Ильёй сами разберёмся, хорошо?
— Но вы же поняли, надеюсь, что он особенный? — видно, что она страшно волнуется. — Что он несколько… отличается от остальных?
Пожимаю плечами:
— Поняла, я не слепая.
— Тогда зачем вам всё это? Зачем вам мой сын? Почему бы вам не найти обычного, здорового, нормального парня? — она поджимает губы.
— Я вам не нравлюсь, — заявляю я скорее утвердительно, чем вопросительно.
— Не нравитесь, — подтверждает она, ни капельки не смутившись, но затем всё же уточняет:
— Не вообще не нравитесь, а именно в качестве девушки моего сына. Понимаете, с первого взгляда понятно, что в вас слишком много жизни и энергии.
— Лихо вы ставите диагнозы, едва встретившись с человеком, — не удерживаюсь я от шпильки.
— Простите, если вас это задело. Но мне кажется, вы очень общительная и открытая, а Илья… он не такой, вы и сами в курсе. Именно поэтому я боюсь за него.
— Боитесь?..
— Ну да. Его очень легко обмануть и обидеть. Его прошлая девушка…
— Знаю, — перебиваю я. — Он мне рассказал.
— Вот как… А кем вы работаете, простите?
— Ведущей на радио. Но вообще-то я ещё учусь. На журфаке…
Вижу, что моя профессия нравится маме Ильи ещё меньше, чем я сама.
— И что, — её губы кривятся в презрительной усмешке, — у вас какое-то журналистское задание? “Одна ночь с аутистом” или ещё что-нибудь в этом духе? Вы же любите кричащие заголовки…
— Прекратите! — возмущённо вскидываюсь я. Мне неприятно, что она думает обо мне такое. — Будьте уверены, я не собираюсь писать об Илье статью или приглашать его к себе на радио, если на то пошло. Мы общаемся просто потому, что мне с ним интересно!
— Вам “интересно”, но он-то к вам уже не на шутку привязался! Поверьте, я знаю своего сына, он не каждую девушку способен оставить у себя до утра. Он доверяет вам, и это многое говорит о его чувствах! Он уже готов открыться вам полностью, но готовы ли к этому вы?! Для вас это забава и развлечение, а Илья… в силу своих особенностей он не может постичь всех тонкостей человеческих взаимоотношений, но когда его предают и бросают, как надоевшую игрушку… представьте себе, ему тоже бывает больно! Он умеет чувствовать… и любить… и страдать… и даже плакать!
Хочу ли я заставить Илью страдать и плакать? Определённо нет. Хочу ли я быть с ним рядом в качестве его девушки? Боже, я пока не готова ответить на этот вопрос…
— Зачем он вам? — безжалостно продолжает мама Ильи. — Вы легко найдёте себе кого-то другого, вы молодая, умная, симпатичная и… здоровая. Такие, как мой сын, просто не для вас, — и, честное слово, это звучит так, будто я его недостойна!
— Послушайте, что конкретно вы от меня хотите? — устало выдыхаю я, проведя ладонями по лицу, словно стягивая плёнку недоверия и враждебности, которой окутала меня мама Ильи. Мы уже подошли к метро, но она не собирается спускаться со мной, поэтому мы просто стоим у входа, не обращая внимания на то, как нас обтекает с двух сторон пассажирский ручеёк.
— Оставьте его в покое. Навсегда, — резко выдыхает она. — Лучше сделать это прямо сейчас, пока не стало слишком поздно.
Поначалу мне хочется послать её подальше и ответить, что как-нибудь сама разберусь, но тут замечаю, как подрагивают её губы и как умоляюще она смотрит мне в глаза. Отвожу взгляд и негромко отвечаю:
— Хорошо. Я… подумаю.
57
НАШИ ДНИ
Илья, сентябрь 2019
Съедаю приготовленный Маришей омлет. Вкусно, хоть и пересолено. Я добавляю в пищу куда меньше соли, и обычно уже в готовое блюдо. Решаю отправить ей сообщение о том, что завтрак мне в целом понравился, но избыток соли повышает артериальное давление, провоцирует ожирение и стимулирует задержку воды в организме, что ухудшает работу почек.
Ответа долго нет. Пишет мне Мариша только через сорок минут.
“Говорят, если еда пересолена — повар влюблён”.
Несколько раз перечитываю эту фразу, пытаясь вникнуть в неё и понять логику. Не уверен, что улавливаю посыл верно, поэтому на всякий случай уточняю, какой повар имеется в виду.
Она снова долго молчит, наконец отвечает:
“Тот, кто готовил пищу. В данном случае — я”.
Ещё раз перечитываю это и предыдущее сообщения.
“Значит, ты влюблена?”
Пауза длиной в полчаса.
“Илья, прости, я сейчас занята”.
“Напиши, когда освободишься, — набираю в ответ я. — Мы не договорили насчёт сегодняшних планов”.
И после этого Мариша пропадает из мессенджера.
Поначалу я не слишком тревожусь и принимаюсь за свои повседневные дела: прогулка, уборка, работа. Но когда наступает вечер, а от Мариши по-прежнему нет вестей, я начинаю подозревать, что, возможно, сделал что-то не так или написал ей что-нибудь не то. Самое неприятное, что я не уверен в этом на сто процентов. Мне сложно выстраивать отношения с другими людьми, особенно с девушками, потому что я не всегда знаю, как надо правильно себя вести.
Мне известно, что влюблённые пары обычно целуются, ходят в кино и театры, спят вместе, девушка готовит для своего парня еду. Анализирую всё, что произошло между мной и Маришей: она сама поцеловала меня в благодарность за подарок, пригласила в театр, всю ночь спала со мной в одной постели и вызвалась приготовить завтрак. Возможно, я ошибаюсь, но нейротипичные* девушки именно так дают понять, что хотят быть с тобой вместе. Я был уверен, что своими действиями Мариша демонстрирует готовность и желание стать моей девушкой, но, вероятно, расшифровал её поведение неверно.