обормотал он во сне напоследок и мирно засопел, повернувшись на другой бок. Спиркин засмеялся, Султан со Слоном чертыхнулись, а проворный дед, не забывший службу, молча и невозмутимо стал снимать брюки.
Прошла ночь, светало. Крокодилыч пошевелился на койке, протянул руку за часами.
То, что он делал дальше, было похоже на заговор. Он осторожно растолкал Костина, затем Слонова, затем Султана. Только двое новеньких – Афонин и Спиркин – продолжали спать. Крокодилыч и его друзья в темноте, не зажигая света, одевались, собирали вещи. Двое новеньких спали, только Афонин заворочался во сне, и тогда эти четверо замерли. Это и впрямь был заговор: четверо решили уйти скрытно, оставив двоих спать на койках. По одному, на цыпочках, обмениваясь знаками, они выходили из комнаты. Крокодилыч осторожно прикрыл за собой дверь.
– Ну вот, слава богу, – сказал он уже на улице.
И четверо двинулись через площадь к автобусной станции.
В автобусе досыпали. Султан сонно смотрел в окно. Там тянулась незнакомая местность – лес, поля, деревни.
– Куда ты нас тащишь? – сказал он соседу, Крокодилычу. – Я так и не понял. Мне домой надо, чудак-человек, у меня работа.
– Как – куда? – отвечал Крокодилыч. – Был же приказ: в Гуськово, в оцепление.
– Так что, продолжаем? – обрадовался Слон.
Обернулся к Герману. И тот кивнул утвердительно.
Все четверо улыбались. А Султан сказал:
– Я не против!
И приехали в такой же маленький городок, к такому же автовокзалу. Бетонно-стеклянный куб кинотеатра так же царил на площади.
А на скамейке, встречая автобус, сидели Афонин и Спиркин.
– Что за сон! – сказал Султан. – Мы что, обратно приехали?
– Давно не виделись, – пробурчал Крокодилыч.
– Вы откуда, братцы? – спросил добродушно Слон. – Ну здравствуйте. – И полез обниматься.
Обнимались долго. Пришлось обниматься каждому с каждым, чтоб не было обид. Дважды стискивали Костина свалившиеся с неба однополчане, а в третий раз его без повода обнял Слон, обнял от избытка чувств.
– Видите, как плохо бросать товарищей, – сказал погодя Спиркин. – Пришлось обгонять вас на попутной… Вы вообще-то куда?
Костин не отвечал, и Спиркин продолжал с обидой:
– Если уж решили от нас избавиться, пожалуйста, мы можем путешествовать отдельно.
Костин похлопал его по плечу. Вопрос был решен.
– Мы подумали: черт с ним, когда еще в жизни будет! – снова заговорил Спиркин. – Никто не знает, где ты, не ждет, не ищет!
И шестеро мужчин несколько помятого вида с нехитрыми вещичками в руках и за плечами бодро двинулись по улицам незнакомого городка.
– А теперь вопрос на засыпку, – сказал, остановившись, Султан. – Что это такое? Смотрите туда!
– Куда?
Султан показал куда. Никуда, просто на улицу. И они увидели эту улицу, прохожих, автобус, милиционера. Все было так, как всюду, и все было не так. По улице шли женщины: подруга с подругой, и еще одна подруга с подругой, и бабушка с внучкой, и две школьницы переходили улицу, модная девушка вышла из парикмахерской, и за рулем самосвала сидела женщина в платке, и женщина-милиционер стояла с жезлом на перекрестке.
– Что за город, ребята? – удивился Султан.
– Смотри сюда! – взял его за локоть Афонин.
Перед ними была Доска почета – щит с фотографиями. И оттуда смотрели опять одни женщины.
– Чур, это моя! – сказал Султан.
– Которая?
– Вон, с челкой.
– Ну и вкус.
– Вкус у меня, ребята, правильный. А твоя – вон, толстая.
– А что, ничего!
– Подождите, вот эту я себе беру!
Так они развлекались, пьянея от праздности и свободы, пока Крокодилыч не вскричал радостно:
– Вон мужик, смотрите!
– Где мужик, где?
– Эй, малый, иди сюда!
Мужчина, хоть и неказистый, но важный, подошел не спеша и, прикурив первым делом, встал, сунув руки в брюки, которые, сразу видно, носил здесь по праву.
– Ну? Что за шум, а драки нету? – спросил он по-свойски.
– Тебя увидели. Ты здесь один, что ли?
– Один к десяти.
– Хорошо устроился. А что же за город такой? Текстильная промышленность?
– Она, – сказал мужчина.
– Как же ты управляешься, малый?
– Оставайтесь. Научу.
– Николай! Долго я буду, нет? – раздался женский голос, и единственный представитель мужского пола сразу поспешил навстречу жене. Она стояла с сумкой у магазина.
На почте тоже были одни женщины. Здесь оживился Спиркин:
– Здравствуйте. Можно от вас телеграмму отправить? Срочную!
– Здравствуйте. Можно.
– А позвонить по междугородной?
– Ждать придется.
– Тогда телеграмму.
– Постой, – остановил Спиркина Слон. – Какая телеграмма, ты что?
– Нужно, ребята. Просто – жив-здоров.
– Во-первых, ты не жив, а тем более не здоров, – сказал Султан. – Тебя ракетой накрыло. Всё-всё, пошли, никаких телеграмм.
Женщины на почте с удивлением слушали странный разговор.
А потом были женщины в столовой, где приземлились проголодавшиеся друзья. Подносы с обилием блюд красноречиво говорили об их аппетитах. Группа девушек, обедавших за соседним столиком, с любопытством следила, как они поглощают борщи и бифштексы.
– Что, девушки? Соединимся? – предложил Султан и, не дожидаясь приглашения, двинул столик к столику девушек.
Афонин задержался у прилавка буфета. Его окликнули:
– Василий Сергеевич, ты что там? Вина не будет, мы вина не пьем!
– Вот так, девушки, – продолжал Султан. – Видели непьющих мужчин? Вот это мы. А вы работаете в магазине, в промтоварном. Тут, напротив. С двух до трех перерыв. Правильно?
– Нет, неправильно, – отозвалась одна из девушек. – Сегодня выходной, воскресенье.
– Как? Воскресенье? А я и забыл! Что же, и милиция не работает?
– А вам уже в милицию?
– Прописаться, – отвечал Султан. – Ну так что – воскресенье, какие планы? Кино, танцы?
– А что?
– Да вот хотим провести досуг. Мы люди военные, не смотрите, что в штатском, это у нас такое задание, и к тому же нас ракетой накрыло, так что нас вроде как и нет!..
В парке на танцплощадке играла во всю мощь радиола, топтались парочки. Друзья были здесь в обществе девушек из столовой, новых своих знакомых. Девушек было пять, их – шесть. Спиркин, которому не досталось парт-нерши, сидел на лавочке среди немногочисленных зрителей.
Танцевал Султан.
– Да никак меня не звать. Дух. Я тебе правду говорю. Мы с того света. Духи.
Девушка смеялась:
– Потише, дух! Руку убери!
Вел свою партнершу, смешно притопывая, Слон – Слонов.
– Слушай, ты симпатичная. Сколько тебе лет? Только не говори “все мои”, я это каждый раз слышу. Сколько?
– Двадцать шесть.
– Разведенная?
– Да.
– Муж выпивал?
– Откуда вы знаете?
– Да я сам такой. Жена от меня ушла. Нашла трезвого. Он ей покажет.
– Танцуете странно.
– Да я в жизни не танцевал.
– А бросить пить?
– А я завязал. Месяц уже ни капли. Ничего не зашивал, так – сила воли. Слушай, выходи за меня.
– Сейчас!
– У, какая ты грубая.
– А вам нежные нужны?
– Нежные, да.
Спиркин на лавочке выяснял у соседей:
– А это где, Гуськово? Там что?
– Деревня, что.
– Далеко отсюда?
– На чем ехать.
– А на чем едут?
– На катере. Вниз по реке…
Приятель Спиркина Афонин, обычно медлительный, на этот раз оживился, ведя свою партнершу.
– Вы здорово танцуете, – смеялась девушка.
– Учился.
– Где же это вас учили?
– В Доме культуры, в кружке. Всю молодость, можно сказать, протанцевал. Призы имел.
– Во как!
– Гляди. Сейчас больше топчутся. А надо поворачиваться, поворачиваться! – Он продемонстрировал, как надо поворачиваться, и снова притянул к себе девушку, твердо перехватив ее за талию. – Пошли. Научу!
– Куда идти-то?
– Ну что, не найдем места?
– Ишь, быстрый какой. Танцор!
– А что тянуть?
Танцевал с девушкой Герман.
– А вы что такой неразговорчивый?
– Тебе разговорчивые нравятся? Сейчас тогда мы моего друга позовем. – Герман указал на Спиркина.
– Не надо. Он мне не нравится.
– А я?
– Вы нравитесь.
– Что же тебе нравится во мне?
Герман впервые посмотрел на девушку: что там она щебечет, улыбаясь дерзко? Прямо в глаза посмотрел, заглянул за улыбку…
– Ты мне тоже нравишься, – сказал он. – Ты очень хорошая. Тебе никто не говорил?
– Нет.
– Ну вот я первый. Ты красивая. Очень красивая. – Он быстрым движением убрал волосы у нее со лба. – Вот так. Так лучше! Знаешь, я бы даже женился на тебе… Но вы же такой народ – через два года куда все девается! Крикливая, жадная…
– Я не буду крикливой, – сказала девушка.
– Честное слово?
– Да.
– Это меняет дело. Придется подумать.
– Вот именно, – усмехнулась девушка.
– Ах, это? – догадался Герман. И снял с пальца кольцо.
– Да вы что!
Но он, недолго думая, уже надел ей это кольцо. И продолжал танцевать как ни в чем не бывало.
В тот же вечер с теми же девушками купались в реке. Заполнили узкий песчаный пляж, огласили его криками, визгом, смехом. Герман входил в воду, держа за руку партнершу по танцам. Султан и Крокодилыч уже барахтались в реке с девушками, а предприимчивый Афонин вел свою подругу подальше от всех, когда вдруг на другом берегу, на темнеющей вдали полоске суши, загорелся костер – сначала маленьким огоньком, потом всё ярче.
Это был знак, его ждали. Герман, оставив девушку, крикнул:
– Поплыли!
Не было Афонина.
– А где этот наш… водитель? – спохватился Крокодилыч. – Афонин! Василий, как тебя там! Василий Сергеевич!
– Василий Сергеевич! – позвал Спиркин и засвистел в два пальца. – Вася!
– Ну чего? – нехотя отозвался из кустов Афонин. – Где вы там?
Все были уже в воде, вся компания, и Афонин, чертыхаясь, тоже вошел в реку. Подруга его, как и все остальные, смотрела растерянно вслед плывущим, ничего не понимая. Только одна из девушек плыла за мужчинами – дальше, дальше, не отставая.