Приблизившись к нашему столику, Баюн поклонился. Поклон, разумеется, предназначался госпоже Моране, а нам с жабоидом достался косой взгляд, от которого напитки в бокалах покрылись корочкой льда, а наши души испариной. Ох, как же мне хочется всадить в эту обвисшую рожу заряд дроби!
— Здравствуй, Морана.
— И тебе не хворать, законник. Какими судьбами в моей богадельне оказался? Вроде бы не любишь ты подобных увеселений.
Баюн огляделся в поисках места, куда бы присесть. Услужливый администратор тут же подвинул ему стул.
— Заботы о Мире не дают покоя, — присаживаясь и умильно складывая ладошки на коленях, сказал Баюн. — Где только не окажешься по делам службы, чего не насмотришься. Уж никак не думал, что ты с отверженными за один стол сядешь.
— Да и ты сел, не побрезговал, — отреагировала госпожа Морана.
— Верно говоришь, не побрезговал. Только я рассиживаться не собираюсь. Приберу этих голубчиков, — указал он на нас, — да и пойду себе дальше. Уверен, ты мне мешать не станешь.
Жабоид тоже был в этом уверен. С приходом Баюна он впал в полуобморочное состояние, а теперь и вовсе готовился выпасть в осадок. Меня от последнего удерживал обрез за поясом. И пусть госпожа Морана запретила им пользоваться, но если этот упырь хоть пальцем дотронется до меня или до моего друга Дмитрия Анатольевича, я непременно его пристрелю. Чисто из самоуважения.
Однако отдавать нас Морана Златозаровна никому не собиралась. Не знаю, чем мы ей так понравились, надеюсь, своей харизмой, иначе сложно объяснить, почему она вдруг решила вписаться за нас.
— Откуда такой интерес к новику и болотному лешачёнку? Не самые заметные фигуры в Миру.
— Что ж ты, мать, забыла? Сама список подтверждала. Чего спрашиваешь?
— Подтверждала, потому и спрашиваю: от чего вы с Кощеем так за них ухватились? Какая такая опасность от них исходит? Я тут на досуге покумекала. За банк вам предъявить им нечего, он не под нашей охраной. За Верлиоку? Но на Соборе вы о нём слова не сказали…
— Скажем.
— Вот когда скажете, тогда и приходи. Через недельку сойдёмся на новом Соборе, обсудим детали, а пока будем считать, что список упразднён.
— С чего вдруг?
— Подпись свою я отзываю.
Баюн такого не ожидал. На его тяжёлую морду вновь накатил древний лик, на голове у меня аж волосы зашевелились и шрам на щеке запульсировал. Из глубины зала резко придвинулись с десяток охранников, и я грешным делом решил, что сейчас начнётся бойня. Баюна они, конечно, завалят, но, боюсь, и он народу покрошит вволюшку!
Госпожа Морана кашлянула, охрана исчезла, Баюн вернулся в нормальное состояние.
— Людей не пугай, законник.
Баюн потянулся к вазе с фруктами, сорвал виноградину. Чёрная крупная ягода смотрелась в его пальцах мелкой горошиной.
— Ты не можешь запретить мне забрать их.
— Ещё как могу. В своём доме я хозяйка.
— Договор забыла, женщина?
— Это ты забыл, Баюн. Или разум от вседозволенности потерял? — госпожа Морана говорила очень тихо, мне приходилось напрягаться, чтобы расслышать её за грохотом музыки. — Жилище неприкосновенно. Ни законник, ни кто иной не может войти в дом без разрешения хозяев. Таков закон.
После этих слов, я вспомнил деда Лаюна. Мы, когда в избу к нему лезли, разрешения не спрашивали, а за это, оказывается, тоже прилететь может.
— Закон — я, — попытался уточнить Баюн, но госпожа Морана его и слушать не стала.
— Как Собор решит, так и будет, а ты лишь орудие его. Не зарывайся.
Баюн сдавил виноградину, брызнувший сок разлетелся по столешнице алыми пятнами.
— Я тебя услышал, Морана, — и встал. — А вот ты меня нет.
На том и расстались. Упырь ушёл, а мы долгую минуту пялились друг на друга. У каждого в голове наметился определённый круг вопросов, но у двоих из нас не хватило смелости задать их, и только Морана Златозаровна решилась озвучить свои:
— Вы на кой бес, два поганых отморозка, в хранилище полезли?
Я повёл рукой в сторону жабоида, дескать, он уже говорил почему, но на всякий случай повторил:
— Дед Лаюн сказал, кладенец там лежит…
— Лежал! Теперь ты его за поясом носишь.
— Обрез?
Дополнения по полученному предмету.
Наименование: меч-кладенец.
Статус: артефакт.
Прочие характеристики без изменений.
Изменение базовых параметров.
Меткость: 6 + 10 = 16.
Стрелковый бой: 9 + 50 = 59.
Ты понял, как тебе повезло?.
Я вытаращился, а госпожа Морана нависла над жабоидом.
— Ладно он, новик, не разобрался, простительно ему. Но ты-то? Охотник за артефактами! Да ещё сюда припёрлись. Ты хоть понимаешь, болотное отродье, во что я из-за вас вляпалась?
Она начала произносить разные громкие слова, большая часть которых касалась умственных способностей Дмитрия Анатольевича, а я думал и никак не мог сродниться с мыслью, что мой обрез — и есть меч-кладенец. Великий Боян, мы в поисках его пол Мира на уши поставили, банк ограбили, кучу гномов постреляли, а он всё это время был со мной. Оказывается! Теперь понятно, почему я с Верлиокой справился.
Дмитрий Анатольевич тоже пытался осознать эту мысль, поэтому оскорбления Мораны Златозаровны он пропустил мимо ушей, и только когда она замолчала, спросил:
— А вы не знаете где найти зерцало?
На этих словах красивое и в какой-то степени доброе лицо госпожи Мораны осунулось, и я понял, что шансы жабоида окончить жизнь на сковородке повысились.
— Вот что, ребятки, берите руки в ноги и вон отсюда!
Да, здесь нам определённо больше не рады, однако ни я, ни тем более жабоид покидать ночной клуб не хотели. За его толстыми стенами нас ждали законники, а у меня всего пятнадцать патронов оставалось. Хватит ли? А если там ещё гномы и прочие лицензионные волонтеры из охотников на отверженных, то мне и пулемёта мало будет, чтоб отбиться.
— Стоило нас защищать, чтоб вот так на произвол судьбы выкидывать, — с обидой в голосе проговорил я. — Мы и шагу по улице не ступим, нас в кандалы и в цугундер.
— Подпись я отозвала, никто вас не тронет, — устало вздохнула Морана Златозаровна.
— А кроме нас с вами об этом ещё кто-то знает?
Морана Златозаровна и без моей подсказки понимала, что пройдёт несколько дней, прежде чем охоту на нас отменят, а до тех пор из каждой подворотни, из-за каждого угла нам грозила опасность, и далеко не факт, что мы сможем благополучно покинуть город в тёмное время суток, когда всякая нечисть только и мечтает о встрече со мной и жабоидом.
— Хорошо, ночь можете провести здесь, — милостиво разрешила госпожа Морана. — Но утром чтоб я вас не видела!
Дипломатия: -2 + 3 = 1.
Репутация: -19 + 3 = -16.
Глава семнадцатая,в которой мы сидим на банкетке и думаем, что делать дальше
Остаток ночи мы провели в служебной раздевалке. За последнее время я успел привыкнуть к отсутствию комфорта, поэтому колченогая банкетка вместо кровати меня вполне устроила. Я нашёл старенький ватник, наверное от дворника, подложил его под голову и попробовал уснуть. В голове крутились яркие картинки боевых столкновений с гномами и законниками, и в каждой из них фигурировал мой обрез-кладенец. Но это был не сон — мечты. Сон, как я его ни звал, приходить отказывался.
Я достал обрез, провёл пальцами по цевью, заглянул в стволы, понюхал. Что там сказала Ядвига Златозаровна, когда дарила его мне? «Меч слишком громоздким будет, да и устарел уже. А это всяко лучше. Владей». Обратить бы тогда внимание на эту фразу, осознать её внутренний смысл — и как сильно могла сократиться наша история, и конец у неё был бы другой, более радостный. Ни банков, ни законников. Да и конфузов было бы меньше. Дед Лаюн неспроста расхохотался, едва обрез увидел. Он его сразу признал, потому и потешался над нами слепцами, потому и ячейку Мораны указал. Это он нас так подставить решил, шутник, мать его… Наступит время, и мы с ним ещё раз пошутим, а теперь другой вопрос решить надо: что сейчас делать?
Я повернулся к соседней банкетке. Жабоид тоже не спал, наверное, думал о встрече с Баюном, или о поваре, с которым его обещала познакомить госпожа Морана. Она женщина достойная, слово своё держит, так что Дмитрию Анатольевичу было о чём думать.
— Не спится? — спросил я.
Жабоид не сразу ответил. Перевернулся на бок, на другой, вздохнул удручённо и, наконец, подтвердил:
— Не спится.
— Я бы выпил.
— Я бы тоже.
Открылась дверь, в раздевалку ворвался ритмичный гул, задрожала люстра над головой. Кто-то зазвенел ключами возле личного ящика. Через минуту дверь закрылась и в раздевалку вернулась тишина.
— Знаешь, в чём смерть Кощея заключается? — спросил вдруг жабоид.
— Это как бы общеизвестный факт.
— А вот и нет, смерть его не там. Никакого сундука с уткой и прочими причиндалами не существует. Сказки это.
— А как же тогда?
— Его Василиса завалить должна.
Спать реально не хотелось, а после таких откровений и подавно. Я сел на банкетку.
— Каким образом?
— Самым непосредственным. Застрелить, зарезать, утопить в болоте, заморозить в холодильнике. Точный способ не знает никто, даже сама Василиса, но убьёт его именно она, — он облизнул губы кончиком языка и добавил. — Обязана.
— И давно об этом стало известно?
— Три недели назад.
Я провёл логистические размышления. Три недели назад Мир для меня был сборником русских народных сказок от издательства «Детская литература» за тысяча девятьсот шестьдесят восьмой год. Эдакий однотомник на пятьсот страниц в потрёпанной картонной обложке. Но произошло нечто, внёсшее в Мир серьёзные изменения, и спустя неделю зеленомордый леший из этого однотомника припёрся ко мне домой под видом почтальона и вверг в круговорот событий, которые лишили меня книжных иллюзий и позволили разглядеть истину.