Я прочистила горло, пытаясь выглядеть невозмутимой.
– Не так уж и неприятно.
– Наверное, так терять девственную плеву менее больно, чем традиционным способом.
– Уверена. Это не так уж больно.
– Просто ты еще хорошо смазана, – сказал он как ни в чем не бывало, по-прежнему прижимая ладонь к моему клитору.
Но я не помнила, чтобы он открывал тюбик со смазкой, лежащий рядом на стойке. Все это было естественно. Все это я. Щеки у меня теперь просто пылали. Его пальцы проникли еще глубже. Я ходила на уроки здоровья. Видела, как это делается на видео. Все выглядело на сто процентов как осмотр, но мне так не казалось. Казалось, что цель состояла в том, чтобы я получила оргазм.
Я приоткрыла рот и поняла, что кончаю. Я кончала и раньше, лаская себя пальцами, но никогда не просовывала их в себя. И мой опыт совсем не походил на этот. Мое тело наполняли чужие пальцы, и давление нарастало.
У меня закатились глаза, и я крепко зажмурилась. Каждый мускул в теле напрягся и сжался от удовольствия.
– Тейт, – захныкала я.
– Доктор Маркетти, – его профессиональный тон вернул меня к реальности.
Слишком поздно.
– Я… Я…
– Похоже на то.
Он стал медленно вытаскивать пальцы, но я стиснула их мышцами и подалась бедрами вперед, а пальцы на ногах снова поджались. Я напрягла ягодицы, чтобы наклониться и протолкнуть его пальцы глубже.
Я не могла контролировать свое тело. Я извивалась перед Тейтом. И больше никогда не смогу посмотреть ему в глаза. Он не сделал ничего дурного. Если уж на то пошло, виновата я. Но впервые я почувствовала что-то отличное от бессмысленной, унылой гордости за то, что я поступила правильно с Той Ночи. Получаю высшие оценки. Поступаю в хороший колледж. Нахожу подходящую работу.
Нет, это не казалось удобным, милым и пристойным. Это казалось реальным, грязным и не от мира сего. Как будто за это стоило бороться.
Я приходила в себя после оргазма, пробираясь будто сквозь туман. Дрожь, пробежавшая по телу, напоминала последние волны урагана, прибивающие меня обратно к берегу. Когда я опустилась наконец на смотровой стол, то поняла, что Тейт убрал руку и отодвинул стул назад, дистанцируясь от моих раздвинутых ног.
Он резко снял перчатки.
– Все чисто, – отрезал Тейт. – Теперь возьму мазок.
Я прикусила нижнюю губу, смотря, как он повернулся, вымыл руки и надел новые перчатки. Реальность обрушилась на меня. О боже, что я наделала? Я кончила ему на пальцы, лежа на смотровом столе. А теперь он вел себя так, как будто ничего не произошло.
Он сказал, что после не станет присылать цветы или звонить мне, и я приняла его условия – даже отправила ему электронное письмо, юридически подтверждающее это. Тогда чего я так удивилась и разозлилась на себя, когда он продолжил осмотр, совершенно не обращая внимания на то, что сейчас произошло?
Он должен был знать. Я чувствовала, как вокруг моих бедер собирается влага, стекая на стол. Я сжимала палец Тейта мышцами. Он должен. Был. Знать.
Я молчала, когда он повернулся и снова встал между моих ног. И знала, что лицо у меня красное. Что от пота пряди волос прилипли к вискам. Что я все еще мокрая.
Как в подтверждение этого, Тейт взял несколько салфеток и вытер мое лоно.
– Я помещу в вас зеркало. Ощущения будут немного странными, но я позабочусь о том, чтобы размер был максимально узким. Вы очень маленькая, и это стоит обсудить в будущем с вашим гинекологом, если и когда вы решите завести детей.
Я очень маленькая? Это хорошо, верно? Означало ли это, что ему нравилось вводить в меня пальцы? Черт, почему он ничего не говорит о том, что произошло здесь две минуты назад?
А потом до меня дошла остальная часть его предложения. Мой будущий гинеколог. То есть это произошло в первый и последний раз. Он встретился со мной в последний раз. В последний раз был во мне.
Тейт скользнул зеркалом, раздвигая стенки моего влагалища. К моему ужасу, ощущение все еще были очень приятными. На самом деле, от моей ненасытной промежности исходили неприличные звуки. Я застонала от смущения и закрыла глаза. Если снова кончу, то разведусь со своим телом.
Он осторожно скользнул внутрь, затем снял металлическое приспособление. Я лежала на смотровом столе, отказываясь встречаться с ним взглядом. Формально нам и не придется больше видеться. Тейт ясно дал понять, что в будущем не будет моим гинекологом, и я могу отправить квитанцию о пожертвовании по почте.
Моя гордость побуждала меня прекратить все контакты с ним, но проклятая штука в груди не позволяла отказаться от него. Я даже не была уверена, кого пыталась спасти в этот момент. Его или себя.
– Все готово. Результаты придут вам в ближайшие сорок восемь часов – привилегия, которой гордится наша клиника, – он повернулся ко мне, его лицо было лишено эмоций.
Мне не терпелось заставить его прокомментировать случившееся, но я явственно ощутила, что на его столе достигла годового предела своей убогости.
– Спасибо, ценю ваше время, – к моему удивлению, прозвучало так же холодно, как и его слова. Я схватила свою одежду еще до того, как он ушел. Мне хотелось убраться отсюда, заблокировать номер клиники на мобильном и притвориться, что я никогда не встречалась с Тейтом. Хотелось вычеркнуть его из памяти.
Он прислонился к стойке, наблюдая за мной.
– Что касается вашей девственной плевы…
– Пожалуйста, хватит говорить о моей девственной плеве.
Тейт уставился на меня взглядом, который ужасно меня злил. Как будто я была первоклассницей, которая только что научилась правильно подтирать задницу.
– Что касается вашей девственной плевы… – продолжил он, ничуть не смутившись. Ублюдок. – Не уверен, потеряли ли вы ее полностью или частично, но может немного кровить, а еще вы можете испытывать некоторый дискомфорт. Если не пройдет, обязательно обратитесь в клинику.
Да, чувак. Договорились. Я позвоню тебе по поводу девственности, которую ты отнял у меня пальцами и той другой металлической штукой, которую в меня засунул.
– Конечно. Да.
– И когда вы все-таки решите вступить в половую связь, пожалуйста, относитесь к этому так, как будто вы девственница, потому что, в конечном счете, так оно и есть, и вашему телу нужно будет приспособиться.
Я нахмурилась на него, засовывая ноги в джинсы. Это было нечестно. Он не хотел этого делать. Рейган записала меня на прием, и я чуть ли не умоляла его о том, чтобы он передал меня доктору Бернарду. Но, честно говоря, я была зла не только на него за то, что он уступил моей глупой просьбе. В основном я злилась на себя за то, что не могла себя контролировать рядом с ним.
– Вы так беспокоитесь о сексуальной жизни всех ваших пациенток? – выпалила я.
– Конечно, – сказал он отчужденно. – Я же их гинеколог.
– Ну, о моей не беспокойтесь. Это был всего лишь один мазок. Как вы упомянули на днях в своем кабинете, ваша клиника мне не по карману.
– Кстати, Рейган попросила выставить ей счет за ваш прием. Сильвия пришлет ей счет по электронной почте, – с этими словами ублюдок вышел из комнаты, даже не попрощавшись.
Я выбежала из здания, испытывая облегчение от того, что Тейт хотя бы не знал всей истории. Что в его кабинете пенни выпал не на решку. Выпал орел.
Судьба не хотела, чтобы он меня лапал. Этого хотела я.
Глава тридцать пятая
Плотный график приема избавил меня от многочасовых раздумий по поводу оргазма Шарлотты Ричардс. Пациентки иногда кончали. Такое случалось в прошлом. И повторится в будущем. Я не имел привычки стыдить их за это. Или, если уж на то пошло, даже думать об этом. Только заверял, что им нечего стыдиться.
И все же…
Чарли обладала способностью вызывать у меня отклик, идущий вразрез всем нормам. Если точнее, из-за нее я опустился на уровень реалити-шоу, потеряв возможность принимать взвешенные решения.
Следующие нескольких дней я курсировал от пациента к пациенту. Даже предложил Уолтеру подменить его на УЗИ, поскольку у него обострилась подагра. Но когда наносил гель на выпяченный живот пациентки, это не помогло мне отвлечься. Как и не помогло отвлечься громкое хлюпанье датчика, скользящего по влажному животу пациентки, которое не уступало звукам, вырвавшимся у Чарли, когда я погрузил в нее пальцы. Для этого не потребовалась смазка, и я не горжусь тем, как сильно этим горжусь.
Пациентка ворковала над кляксой на экране, стискивая руку мужа. Я распечатал снимок двадцатидвухнедельного плода, который подгибал под себя ножки. В таком неловком положении ни хрена не определишь пол.
Но родителям все равно. Они заискивали перед крошечной фотографией, и я прекрасно их понимал. Повидав множество неудачных беременностей, рождение ребенка и я считал чудом.
После того, как они ушли, у меня оставалось четыре часа до кесарева сечения. Естественно, все это время я провел дома, сжимая в кулаке член и не в силах убедить себя подцепить в ближайшем баре девушку на ночь, чтобы разобраться с неудовлетворением.
Обычно это было не в моем стиле.
Даже близко.
Меня взбесило, что Шарлотте Ричардс удалось подорвать мою выдержку, которую я выстраивал на протяжении трех с половиной десятков лет.
Мое раздражение закипало, переливаясь через край. Я без осложнений закончил кесарево сечение и запрыгнул в метро. И в итоге очутился на станции, где мне вообще нечего было делать.
Не нужно быть гением, чтобы понять причину.
Как только я вышел из метро, передо мной предстал офис Чарли. На самом деле я не ожидал найти ее здесь – сознательно я так и не решался сюда прийти, – но она была тут.
Во всей своей красе.
Грудь, стиснутая черным кружевным корсетом. На шее темно-бордовый галстук с фальшивым воротником. Клетчатая мини-юбка оголяла длинные ноги.
Чтоб. Меня.
Настала пора принимать решение, после которого мне бы не пришлось ехать в неотложку из-за серьезного недотраха, потери рассудка и приобретения проблем больше, чем багажа у носильщика в St. Regis.