Топ-топ-топ.
Услышав, как Келлан поднимается по лестнице, я заблокировала экран и сунула телефон в карман, повернувшись к ржавой металлической двери.
Он появился на крыше. Его худоба придавила меня, как бетонная плита. Вблизи Келлан был похож на привидение. Но больше всего меня поразило то, что он выглядел еще сногсшибательнее, чем раньше. Как будто раньше его лицо было размытой картинкой, а теперь наконец-то обрело четкость.
Шептались, что он втайне встречался с девчонками из школы. И часто спал с кем попало, несмотря на то, что был отшельником. Я не хотела и думать об этих слухах. Они вызывали у меня тошноту.
Я поймала себя на том, что затаила дыхание, и улыбнулась, поняв, что он тоже пришел раньше.
– С днем рождения, Дикс, – Келлан расстегнул молнию на своем потрепанном рюкзаке и бросил что-то мне в руки.
Я развернула, увидев большой кусок морковного бисквита.
– Черт возьми, – я раздавила его в пальцах, смеясь. – Устанавливаем высокую планку на следующий год, Маркетти.
Он подошел ко мне и вытащил две банки «Бад Лайт». Интересно, прослышал ли он, что я начала пить, или просто догадался, потому что в наши дни все пьют.
Мы чокнулись банками и сели, скрестив ноги. Я покачнула правой ногой.
Он провел рукой по волосам.
– Как дела у черной слизи?
– По-моему, ее во мне не осталось, – призналась я почти печально, потому что черная слизь склеивала нас.
Лия ненавидела меня. В этом нет никаких сомнений. Я разрушила наши жизни. Но я знала, что родители были бы убиты горем, если бы я покончила с собой. Лия тоже. Несмотря на свое негодование, она не хотела моей смерти. Она просто хотела, чтобы я ушла. Я бы уважила ее желание. Я планировала раньше подать документы, получить любую предложенную мне стипендию и оставить ее в покое, как только доучусь.
– А ты? – спросила я, возясь с прилипшей к торту пластиковой пленкой. Я почему-то стеснялась есть в присутствии Келлана. Не знаю, что изменилось, но сегодня вечером в мои планы точно не входило набивать пузо.
– Моя черная слизь жива и брыкается.
Я достала из бумажника пенни и бросила ему на колени.
– Пенни за твои мысли.
Он поймал его в воздухе, потирая между большим и средним пальцами.
– Все просто кажется бессмысленным.
– Ты не пытался… – я замолчала.
– Я еще здесь, да? Когда попытаюсь покончить с собой, у меня получится. Я перфекционист, Дикс.
Когда.
Я прочистила горло и, крепко сжав кулак, вмазала им в морковный торт.
– Но… почему?
– Отказаться от порно и пива труднее, чем я думал.
Я шлепнула его по груди.
– Ты пробовал с кем-нибудь поговорить?
– Да. Разговор с психотерапевтом только усугубляет ситуацию. Либо я попадаю на того, кто мне не нравится, поэтому просто притворяюсь и целый час выдумываю всякую хрень, водя их за нос, либо мы находим общий язык, а тогда начинает всплывать дерьмо, о котором я не хочу думать.
– Ты же знаешь, что это временно? Тейт не будет опекать тебя вечно.
– Дело не только в Тейте. Я ненавижу всех в школе.
– В школе все друг друга ненавидят. Быть в школе невидимкой – это достижение. Какое печальное существование предстоит нашим популярным сверстникам. У нас осталось всего два с половиной года.
Он на мгновение замолчал, глядя вниз с крыши.
– Тейт и Ханна собираются пожениться. Они остаются в Нью-Йорке, но Тейт сказал, что отправит меня в колледж за пределами штата. Я, впрочем, и не заговариваю о Новой Англии, Беркли или Калифорнийском университете. Он отправит меня подальше, потому что не хочет, чтобы я был рядом с папой. Он прямо об этом сказал.
Я застонала, закрыв лицо руками.
Келлан добавил:
– А еще он перестал давать мне деньги на карманные расходы или на обед.
– Монстр, – удивительно, но я говорила серьезно. И обычно я не была придирчива.
Келлан почесал подбородок, который теперь был покрыт светло-коричневой щетиной. Внезапно мне очень захотелось его поцеловать.
В этом не было никакого смысла. Он мне не нравился. И все же сейчас Келлан казался идеально подходящим для поцелуя. Больше Марка, с которым я и впрямь часто целовалась.
Если подумать, иногда, будучи с Марком, я думала о том, чем занимается Келлан. Не в сексуальном плане, а что он читал, куда ходил, о чем думал…
Дурацкий пенни, который я продолжала бросать Келлану, казалось, наконец-то упал и открыл мне правду.
Шарлотта, ты идиотка.
В горле встал ком.
Я хотела Келлана.
Я очень-очень хотела Келлана.
– Ладно, – Келлан закурил сигарету, задрав подбородок вверх, и выдохнул белый дым в темную вселенную. – Расскажи что-нибудь о себе. Что-то настоящее. Что-то личное.
Я рассказала ему о Лии, о том, что побывала на могиле родителей и взяла на лето подработку официанткой в итальянском заведении, специализирующемся на вечеринках. Минимум дважды в неделю нам приходилось разнимать пьяные драки, но чаевые были потрясающие.
Притом все мои мысли были зациклены на поцелуе с Келланом, поэтому я закончила словами:
– О, и в этом году я начала резвиться. Не впечатляет.
– Резвиться? – он ухмыльнулся. Келлану понравилась эта новая тема, что меня разозлило. – Так вот как вы, молодежь, теперь это называете?
Я шлепнула его по груди.
– Ты понял, о чем я. Тискатня – отстой. Верните мне деньги.
Он бросил мне пенни.
– Вот. Но не стоит себя недооценивать. Такая девушка, как ты, стоит по крайней мере… – он многозначительно посмотрел на меня, окинув взглядом мои ноги, грудь, лицо. – Пять баксов, запросто.
Я снова толкнула его в грудь. Он усмехнулся и принялся меня щекотать. Я извивалась и повалилась спиной на крышу, пытаясь оттолкнуть Келлана. В мгновение ока он оказался на мне. Казалось, само собой случилось то, к чему все шло.
Мы тяжело дышали, пока он тыкал пальцами мне в ребра и боковые части груди, а я громко смеялась. Я притворилась, что пинаю его, на самом деле не прилагая к тому усилий.
Келлан резко остановился. Мы уставились друг на друга, тяжело дыша, он навалился на меня всем весом, наши губы были в нескольких сантиметрах друг от друга. Что-то в атмосфере изменилось. Все стало тяжелее, гуще, слаще.
Ветер все еще дул нам в лица, но я его больше не чувствовала.
Я задумалась, с какими девушками он был. Как их звали. Нравилась ли ему хоть одна из них. Меня ужаснуло, что у него была тайная жизнь, о которой я не знала.
Келлан наклонился надо мной. Когда он заговорил, изо рта у него пошел пар.
– Итак, расскажи мне о своем неудачном первом поцелуе, Дикс.
Я облизала губы, в горле у меня перехватило. Меня осенило, что я вот-вот его поцелую.
Он поцелует меня.
Мы поцелуемся.
Это может все изменить. Я этого хотела. Необязательно, чтобы у нас были отношения. Я просто хотела быть постоянной величиной в его жизни. И держать руку на пульсе. Его пульсе.
Я сморщила нос.
– Было очень мокро.
Он застонал, опустив взгляд на мои губы.
Я закатила глаза.
– Я про поцелуй, извращенец.
Мой рот тянуло к его рту как магнитом.
Медленно. Робко. Безумно.
Его серые глаза держали мои в плену.
– Продолжай, – прохрипел он.
– И немного небрежно, но в плохом смысле.
Я рвано и тяжело дышала. Наши губы были в паре сантиметров друг от друга. Живот свело, будто я каталась на американских горках. Мое тело бунтовало, а чувства обострились. Все было теплым, липким и правильным.
– С кем это было?
Его губы нависли над моими. От его горячего дыхания мое холодное лицо начало покалывать. От Келлана пахло пивом, кожей, сигаретами и неприятностями. Как от плохого парня. Интересно, каким он будет на вкус? Я как раз собиралась это выяснить.
– С Марком Макгоуэном, – прохрипела я, преодолевая последний разделяющий нас сантиметр, чтобы его поцеловать.
И тут же ощутила холод и ужасную пустоту, когда Келлан резко от меня отодвинулся. Я посмотрела наверх, поднимаясь на колени. Келлан встал, насмешливо глядя на меня сверху вниз.
Я моргнула.
– К… Келлан?
– Ничего не выйдет, Дикс.
– Ладно. – о боже. Что происходит? – Все нормально, я просто…
– Не-а. Не переживай. Слушай, мне нужно бежать, так что…
Никогда в жизни я не чувствовала такого унижения. Я подумала, что меня стошнит, как только Келлан спустится с крыши. Я кивнула и вроде пробормотала, что тоже хочу уйти. Очевидно, Келлан испытывал к Марку какую-то неприязнь. Наверное, я этого не заметила. Ни разу не видела, чтобы они разговаривали.
Келлан зашагал прочь, оставив меня на крыше, даже не удостоив взглядом. Я села на поезд до Бронкса, съела морковный торт и даже не почувствовала его вкуса. Крошки усыпали мои бедра, как грустные снежинки.
Домой я вернулась домой уже за полночь. Вот и прошел мой день рождения.
Лия тихонько посапывала на диване, прикрыв лицо открытой книгой о любви к себе.
Я хлопнула дверью своей спальни, не волнуясь, что могу ее разбудить.
– С днем рождения меня.
Глава седьмая
Черт. Черт. Черт.
Кто угодно, только не он. Кто угодно. Даже Тоби Уоттс[10].
Но, само собой, им обязательно должен был оказаться Марк Макгоуэн. Мерзавец, который засек в начале семестра, как я украдкой поглядывал на Шарлотту на уроке французского, и с тех пор поставил перед собой задачу залезть к ней под юбку.
– Горячая штучка, да? – он шел в ногу со мной, пока я добирался до метро. Я притворился, что выколупываю грязь из-под ногтей. – Лотти Дикс, много членов. Ставлю пятьдесят баксов, что присуну в этот маленький ротик еще до конца года.
Я ничего не сказал.
Говорить было нечего.
Марк был в команде по гребле. Крепкий, здоровенный, неприлично популярный. И выглядел как типичный герой тех тупых подростковых сериалов, где все говорят так, будто им по тридцать.