ть молнию на ботильонах.
– Я хотел спросить…
Слова Терри остановили меня в шаге от дверной ручки. Я обернулась к нему. Он провел рукой по спортивным штанам. По лицу. Прочистил горло.
– Продолжай, – настаивала я, поскольку он так и не задал вопрос.
– Выходные данные «Милого Яда»… – он обхватил рукой затылок. – Можешь убрать из них мое имя? Не указывай меня ни редактором, ни корректором, даже в чертовом вступлении.
Я не знала, какую просьбу от него услышу, но точно не эту.
– Хорошо, – у меня и не было намерений указывать Терри. Настала очередь Келлана сиять.
– Если сделаешь это, я промолчу, что мы закончили, – он надул щеки и выпустил воздух. – Было бы не так уж плохо, если бы ты осталась и вытащила эту палку из задницы Тейта.
– Поэтично.
Терри рыгнул и потер живот прямо над неопознанным пятном.
– Вот почему мне платят такие большие деньги.
Поскольку на этот раз Терри сам упомянул Тейта, я решила не ходить вокруг да около, а ускорить прогресс.
– Если не хочешь извиняться перед автором, у которого украл «Несовершенства», попробуй хотя бы извиниться перед Тейтом. Чего бы это ни стоило, – может, я и преувеличивала, но он только что согласился оставить меня в жизни Тейта.
– Это бессмысленно. Он меня не простит.
– Не узнаешь, пока не попробуешь.
– Я не достоин искупления.
– Это решать Тейту, – я покачала головой. – Не искупление должно быть целью. Ты должен дать понять Тейту, что он тебе дорог и ты хочешь восстановить с ним отношения. Истинное прощение дается не с целью обрести исцеление. Это всего лишь побочный эффект.
– Я подумаю об этом.
Я прикусила нижнюю губу.
– После смерти родителей я поняла то, что должна была понять раньше. Думаю, ты тоже это понял, но тебе трудно это признать, потому что так придется полностью изменить свою жизнь.
– Да? Что же это?
– Любовь – это просто быть рядом. Все просто.
Терри свел брови на переносице, и между ними образовалась складка. Атмосфера на кухне накалилась, но никто из нас не осмелился развеять это напряжение. Я повернулась к выходу, но снова остановилась, поняв, что Терри как будто хотел сказать что-то еще.
– Вот и все, да? – к его чести, он вроде бы пришел в ужас от этой идеи. Терри засунул руки в карманы, раскачиваясь на пятках. Не знаю, имел ли он в виду книгу, Тейта или наши встречи. Может, все сразу.
Я ждала от него пояснений.
– Мы закончили.
А. Книга. Он имел в виду книгу.
Терри произнес так, словно вообще не верил, что это произойдет. После «Несовершенств» он больше не издавал книг. Это его первый роман почти за десять лет. И то написан не им.
– Мы закончили, – хрипло ответила я. Я осторожно подбирала следующие слова, зная, что ступаю на опасную дорожку с человеком, который склонен решать проблемы с помощью таблеток. – Ты не мошенник, Тер.
– Конечно, нет. – Он поднял несколько пальцев вверх, делая вид, что считает их, а потом пошевелил всеми десятью. – До «Несовершенств» я написал тринадцать книг.
– Я серьезно. Знаю, ты прикидываешься, что тебе плевать на плагиат, что это не меняет твоего мнения о себе, но это точно не так. Мы завершили книгу Келлана, сохранив его голос и виденье, и это доказывает, на что ты способен. Ты не мошенник.
– Это всем по силам.
– Нет. Отнюдь. По этой самой причине я и обратилась к тебе.
– Бесплатная рабочая сила.
Я приподняла бровь.
– Сэкономленные деньги – недостаточный стимул иметь с тобой дело, особенно когда Хелен предложила помощь в лице гораздо более сносного писателя.
– Я настолько плох, да?
Я улыбнулась.
– Хуже не бывает.
Он покачал головой.
– И все же я мошенник.
– Ты когда-нибудь пробовал утверждать обратное?
– С чего бы?
– Потому что, называя себя мошенником, ты оправдываешь свое поведение мошенника. Оправдываешь ненависть к себе. Оправдываешь плохое поведение. Это оскорбляет память Келлана, который чертовски тебя боготворил.
У Терри не нашлось ответа, но я не давала ему слезть с крючка.
– Ты не мошенник, Терри, – сказала я с такой убежденностью, что это должно было его встревожить. – Ты помог закончить книгу Келлана, и это чертовски идеальная книга. Ты не мошенник. Почему бы тебе хоть раз не попробовать сказать это вслух?
– Это глупо.
– Просто сделай это. Ради Келлана.
Ради себя.
Он сглотнул, отвел взгляд и пробормотал:
– Я не мошенник.
– Громче.
– Я не мошенник, – Терри метнул взгляд на дверь, как будто хотел быть где угодно, только не здесь. – Это же не фильм для детей.
– Ты прав. Это реальная жизнь, и ты взрослый. Пришло время так себя и вести, – я скрестила руки на груди. – Еще раз.
– Я не мошенник, – невозмутимо произнес он с таким сарказмом, что я могла бы намазать его на нарезанный хлеб, как арахисовое масло. Очень хрустящее.
– Ты прав. Ты не мошенник, – я помахала конвертом с рукописью. – Ты закончил «Милый Яд». Ты не мошенник. Скажи еще раз.
Он повторял это снова и снова, и я знала, почему он потворствовал мне. Терренсу Маркетти надоело себя ненавидеть. Он устал от жизни с грузом на плечах, который лишал его возможности двигаться.
Он отчаянно хотел верить, что не мошенник, чтобы начать вести себя так, как будто он им не был.
– Еще раз, – настаивала я. Но в этом не было необходимости. Теперь он говорил это сам. Без моей просьбы. Сильнее. Громче. Быстрее.
Терри покачнулся на пятках. Нервозность его покидала. Его плечи расправились, подбородок вздернулся. Вечно хмурый взгляд тоже исчез. Терри посмотрел мне прямо в глаза. И наконец – наконец-то – повторил:
– Я не мошенник.
На этот раз он говорил всерьез. Я была в этом уверена. И ему потребовалось чертовски много усилий, чтобы это признать. Годы. Целых десять лет.
Может, больше.
Я улыбнулась ему. Терри ответил мне тем же. Казалось, что под мигающей лампочкой в запущенной прихожей Тейта Маркетти, душной от невыносимой летней жары, произошло нечто монументальное.
Важный этап, которого, как мне казалось, мы никогда не достигнем.
Может – только может, – я чувствовала, что Келлан здесь, с нами.
И может – только может, – он тоже улыбался.
Глава семьдесят четвертая
Недавно Уран стал ассоциироваться… ну, со мной.
Я сидела на планете в центре игровой площадки Галилео. Тейт выбрал Марс. Я покраснела, вспомнив его астрологическое значение. Секс. Желание. Страсть.
Или война.
Я откинула эту щекотливую мысль, пока мозг не испортил мне настроение. По какому-то негласному соглашению эта площадка стала нашим местом.
Я не могла переступить порог своей квартиры, не наткнувшись на Джону, который лежал на Лии, имитируя легкое порно, включающего вязальные спицы.
Терри не уловил намек, почему доступ в дом Тейта ему заказан, если мы хотели уединения.
А мы всегда его хотели.
Поэтому мы встречаемся здесь шестой вечер подряд. Как два тупицы-подростка, которые украдкой целуются и собирают окурки. Само наше взаимодействие – это бунт против мира.
– Как там книга?
Его вопрос застал меня врасплох. Тейт никогда не поднимал тему «Милого Яда». Мы довольно редко упоминали Келлана и рукопись, которую Тейт отказался читать.
Ту, в которой я фигурировала как любовный интерес его брата.
Не то чтобы он знал.
А когда узнает, как, по-твоему, отреагирует?
Не очень хорошо. И потому каждая совместная секунда становилась даром.
Я как можно дольше смотрела на Тейта под покровом темноты. Уличный фонарь все так же включался и выключался, поэтому глаза не привыкли к темноте. Фонарь горел достаточно долго, освещая силуэт Тейта. Он скрестил руки на груди, как будто ему нужно было подготовиться к ответу.
Я решила ответить непринужденным тоном:
– Книга хороша, – немного подождала, размышляя, стоит ли смотреть этому дареному коню в зубы, и прогнала эту мысль прочь. – Ты должен ее прочитать.
И бай-бай, лошадка поехала.
Я знала: если Тейт прочтет «Милый Яд», между нами все может кончиться. А Тейт был моим любимым источником счастья. Что, как я поняла, может стать новым видом саморазрушения. Похоже, от старых привычек трудно избавиться.
– Я не читаю, – Тейт спрыгнул с Марса и переместился на Сатурн.
Структура. Ограничение. Обязательство.
Нет, я, конечно, не думала, что, выбирая планеты, Тейт хочет мне о чем-то намекнуть, но все же… Я хотела снести бульдозером его стены и отправить на Плутон – трансформация, возрождение, эволюция.
Я оперлась руками на глобус и откинулась назад.
– Твои пациенты будут в ужасе, если узнают, что ты закончил медицинскую школу, не раскрыв ни одной книги.
– Учебники и медицинские журналы не сойдут за чтение.
– Представь, что это учебник. Учебник по душе Келлана.
Тейт наклонился вперед, посмотрев мне в глаза.
– Это автобиография?
– В каком-то смысле… – пожала я плечами. Или попыталась это сделать, держа руки вытянутыми за спиной. – Кое-что из написанного – выдумка.
– Например?..
Мой счастливый финал с Келланом. В котором он жив и остался со мной. В котором нет места тебе.
– Счастливый конец.
Я прикусила губу, закрыв глаза. Ветерок овевал мои щеки. Мы с Тейтом выбирали для встречи самое холодное и темное время суток. Все наши поступки отдавали не таким уж тонким привкусом мазохизма.
– Келлан не из тех, кто пишет счастливые концовки.
– По его меркам это счастье.
– Так звучит точнее, – вырвалось у Тейта.
Я распахнула глаза и уставилась на Тейта. Он смотрел в небо, приоткрыв рот. Нижняя губа выдалась вперед, как будто его одолевали мысли, отчаянно готовые вырваться наружу. За несколько минут из спокойного человека Тейт снова стал терзаемым. Думаю, поэтому скорбь и называют неумолимой сукой. Она может ударить в любой момент.