Он обнимает ее за талию, когда они входят в дом. Сарра что-то рассказывает ему, но я не слышу. В ушах у меня гудит. Я уже на кухне, и моя рука сжимает рукоятку ножа, которым я режу сыр.
– С тобой все в порядке, Сарра? – спрашивает меня Дэвид.
Странный вопрос. Вонзаю лезвие ножа в доску и встречаюсь с ним глазами. У меня масса вариантов ответа. Я бы с радостью сыграла в «правду или действие». Но сейчас не время. Ни для правды, ни для действия.
– Просто задумалась, – отвечаю я, натянуто улыбаясь.
Он оставляет пакеты с едой и пиццей на столе, и они с Саррой поднимаются наверх. Я слышу их шаги на ступеньках. Закрываю глаза и вижу, как они заходят в свою спальню. Еще минута – и Сарра начнет стонать от удовольствия. Уверена, она делает это нарочно. Она хочет вывести меня из себя. И ей это удается, у меня все внутри переворачивается от злости. Швыряю нож в раковину и выхожу на улицу. Мне нужно остыть.
Делаю глубокий вдох и выдох. Облачко пара изо рта плавно растворяется в прозрачном воздухе. Сегодня только 2 ноября, но я уже чувствую запах снега.
Дэвид заходит в мою комнату без стука. Я не сплю. Он удивлен, застав меня стоящей у окна в одежде. Он подходит и страстно целует меня в губы. Раньше мне это нравилось, а теперь раздражает. Этими самыми губами несколько минут назад он целовал ее. Ласкал ее своими руками, заставляя ее тело изгибаться в сладостной истоме. Сжимаю кулаки. Мне нужно держать себя в руках. Он чувствует мое напряжение.
– Ты сегодня какая-то странная, – шепчет он, продолжая искать ко мне подход.
Раньше это работало. Теперь мне этого мало.
– Что, черт возьми, случилось? – спрашивает он, не получая ответных ласк.
– Я беременна, – сообщаю я.
Ночь выдалась темная. На небе ни звездочки, да и серп луны такой тонкий, что толку от него мало. Я не вижу лица Дэвида, но слышу, как у него перехватывает дыхание. Я чувствую на себе взгляд его выразительных черных глаз. Но я никак не могу понять, рад он этой новости или нет.
Глава 15
Сарра
Солнце уже давно встало, но я все еще лежу в своей кровати. Тишину комнаты периодически нарушает урчание моего желудка. Я голодна, но вылезать из теплой мягкой постели мне не хочется. С нижнего этажа доносится какой-то шум. И кажется, я знаю, что это. На прошлой неделе Саманта впервые за все то время, что живет здесь, съездила в магазин. Мне показалось, что в пакетах только одежда, но я ошиблась. Среди кучи тряпья оказалась и чертова колонка, которая теперь не дает мне спокойно жить. Ей нравится рок и прочая хрень с тяжелыми басами и нескончаемой барабанной дробью. Я несколько раз просила ее не включать громко или вовсе отказаться от такой забавы. Но разве она меня послушает? Она делает это специально. Она пытается меня извести, и я стараюсь соответствовать ее ожиданиям. Жалуюсь на головную боль, на слабость и частое головокружение. Саманта мне верит. А еще мне верит Дэвид, хотя в последнее время он стал каким-то замкнутым и странным.
Я все чаще всерьез задумываюсь о том, а что нас всех держит вместе? Что мешает Саманте наконец раскрыть карты и сообщить Дэвиду, кто есть кто? Интересно, простит он меня снова? Иногда мне кажется, что в этой лжи нет ничего страшного. Да, я назвалась ему другим именем, но ведь это ничего не меняет. Он ведь полюбил меня, а не мое имя. Но порой, как сейчас, стоит мне только задать себе этот вопрос, как озноб начинает пронизывать меня до костей. Мне хочется спрятаться. Убежать подальше ото всех, а главное – от Дэвида. В такие моменты я убеждена: он меня не простит. Никогда. Единожды солгав, солжет еще раз, и еще. В его системе ценностей все четко. Либо белое, либо черное. Но в какой лагерь он определит меня? А главное, каким он видит себя теперь, когда спит с моей сестрой?
Опускаю ноги на холодный пол. Тело тут же покрывается гусиной кожей. Мне это нравится. Нравится ощущать себя живой, способной что-то чувствовать. К Дэвиду у меня чувств больше нет. Не знаю, были ли они вообще когда-то. Он покорил меня своей неземной красотой. Раскованностью в постели. Я доверилась ему. Поверила в его мечту и сделала ее своей. Я готова была родить ему сына. Я была для него той, кем он хотел. Но, похоже, он сам не знает, кто ему нужен. А я устала. Устала от лжи, от него, от этого дома. А главное, я устала от Саманты.
Телефонная трель мобильника отвлекает меня от мыслей. Звонит Нолан. Мы с ним общаемся нечасто, но всегда тепло и душевно. От него много месяцев назад я узнала, что у Шона с Бриджит родилась дочка. И по непонятным мне причинам именно грымзе Долорес Колинз было предложено стать крестной матерью ребенка. Также Нолан рассказал мне и про Райана Мура. Его жена снова беременна, и мой милый друг пребывает в ужасе, что это снова будут близнецы. От него же я узнала и о романе Зоуи с Ленсом Томпсоном. Я раньше никак не могла понять, почему он всегда держался от меня на расстоянии, и Нолан рассказал мне, что у Ленса есть судимость за сексуальное домогательство. Понятное дело, что Зоуи таким фактом не напугать.
Я знаю, что не должна интересоваться их жизнью, но это сильнее меня. Для меня они не чужие, для меня они стали семьей. Другой у меня не было ни тогда, ни теперь.
Но в этот раз он звонит не для того, чтобы посплетничать о бывших коллегах. Он звонит порадоваться за меня. Я в замешательстве сжимаю трубку телефона, чувствуя, как его слова впечатываются в сознание.
– Я не стал открывать упаковку… но ты и сама знаешь, что в «Тиффани» плохого не продают… По какому случаю?.. Я-то думал, мы с тобой друзья… У вас годовщина или… Беременна?.. Я искренне рад за тебя… за вас… Давно я не видел твоего мужа таким счастливым, – долетают до меня слова Нолана.
Я чувствую его радость и волнение. Уверена, он говорит искренне, но я больше не хочу его слышать. Выключаю телефон, чувствуя, как стены дома содрогаются от очередного безумного ритма. Под такую музыку можно смело стрелять из ружья. Никто не услышит. Не узнает. Жаль, в доме нет оружия. Жаль, я не умею стрелять.
В желудке снова урчит. Тянусь к прикроватной тумбочке и открываю верхний шкафчик. Достаю пакет конфет с маркировкой Хэллоуина. Я купила их по случаю праздника, но в нашу дверь так и не постучали. Похоже, в этих краях никто не задается вопросом: «Кошелек или жизнь?». И все же я свой выбор уже сделала.
***
Саманта стала другой. Я это чувствую. Она и прежде никогда со мной не считалась. И все же она изменилась. Мы, как и прежде, мало говорим. Мы даже не встречаемся. Она сама готовит себе еду. Я делаю так же. И так было с первого дня. За столом мы встречаемся только по выходным, но в эти не сложилось. Я, как и всегда, завтракаю одна. Я делаю это специально. Мне надоело терпеть эту ложь и потакать ей. Я хочу внести ясность в наш союз. Хочу сказать им: я не дура.
Я просыпаюсь до рассвета, и Дэвида, разумеется, нет рядом со мной. Постель холодная. Могла бы и не проверять. Я иду в душ, после чего надеваю одно из своих старых платьев. Спускаюсь вниз. Тишина. Дом спит. А может быть, все умерли?
Я смотрю по сторонам, и на белоснежных стенах расползаются красные полосы. Алые следы повсюду. Закрываю глаза руками и снова вижу ее. Саманта прикрывает кровавой рукой свой живот. Она тонет в собственной крови. Я слышу ее всхлипывания. Она молит меня о помощи. И, кажется, я знаю, что нужно делать.
Тяжело вздохнув, открываю глаза. Вокруг все чисто и тихо. Это все игра моего воображения. Контролировать свои видения я больше не могу. А может, не хочу? Может быть, от этого я тоже устала?
Включаю кофеварку и разбиваю на сковороду два яйца. Смотрю на эти яркие желтые шарики, мгновенно обрастающие белым облаком. Если бы чертова курица посидела на них еще пару дней, у меня не было бы сейчас завтрака, зато у нее были бы дети. На сковороде у меня не просто яичница. Это два нерожденных цыпленка.
Достаю деревянную лопатку и протыкаю каждое из них. Желтое зарево растекается повсюду. Я наслаждаюсь этой картиной, продолжая крутить лопаткой. Ненавижу глазунью.
Я сижу в гостиной, смакуя крепкий кофе, когда Дэвид спускается вниз. Мы встречаемся глазами. Выглядит он испуганно и чуточку виновато. Переминаясь с ноги на ногу, он подходит ко мне и неуклюже целует в губы. Желает мне доброго утра. После чего торопится на кухню. Находиться рядом со мной ему больше некомфортно. А ведь я снова похудела. Я влезла в платье, которое он так любил. Он этого даже не заметил. Обидно. Больно. Ну да ладно. Долг платежом красен, а платить по счетам я умею.
– О, ты уже встала! – приветствует меня Саманта, появляясь в гостиной.
На ней голубая майка, едва прикрывающая ее красные кружевные трусики. Она сонно чешет голову. А я не могу оторвать глаз от ее серебряного браслета с бирюзовым сердечком. Она не хвастается им в открытую, но я прекрасно знаю историю появления этой милой безделицы от «Тиффани». Сложно сказать, что я чувствую в этот момент. Наверное, все еще пытаюсь понять, что оно значит. Просто знак любви или же что-то большее? Что, если догадка Нолана верна и это символ новой жизни? Смотрю на свое обручальное кольцо с бриллиантом и рубинами. Раньше мне казалось, что красный символизирует страсть и любовь, но теперь я вижу только кровь. Вращаю его на пальце и тонко улыбаюсь, глядя на Саманту. На Дэвида. На них обоих.
– Сарра, ты же говорила мне, что завязала со своим прошлым. Это тебе не бордель, а приличный дом, – задаю тон их утру.
Она бросает на меня косой взгляд. Я вижу, как плотно сжимаются ее и без того тонкие губы. Интересно, она сдержится или, как всегда, решит дать сдачи. На устный ответ я не рассчитываю, Саманта все и всегда решает только кулаками. Замечаю растерянный взгляд Дэвида. Ему не подходит это выражение лица. Оно делает его глупым и беспомощным. Такого Дэвида мне даже немного жаль. Ну что ж, пришла пора прозреть, а то как-то нехорошо получается. Я не чудовище, а она не ангел.