Рот весь в слюнях. Я чувствую, как у меня капает с губ. У меня нет сил подняться. Моя голова безвольно болтается над полом. Я жду. Я слушаю.
Дом снова погрузился в тишину. Но я точно знаю, здесь кто-то есть. Но кто?
Дэвид? Кто?
Открываю глаза и вижу на полу капли крови. Видимо, я разбила губу. Провожу языком по губе. Одновременно подмечая вернувшуюся способность снова шевелить языком, и при этом совершенно не чувствую вкуса.
– Дэвид? – спрашиваю я.
Молчание.
– Это ты, старуха? Чего тебе надо? – выдыхаю я, вспоминая о подруге Сарры.
Кажется, я слышу всхлипывания.
– Кто здесь? – настаиваю я, с трудом поднимаясь на ноги.
Перед глазами все кружится. Я ничего не вижу. Хватаюсь за все подряд, чтобы устоять на непослушных ногах. На пол с грохотом летит один предмет за другим. Кажется, я разбила кофеварку. Я чувствую аромат кофе.
Опираюсь на столешницу. Пытаюсь смотреть в окно, но от снега все рябит. Чувствую, как вода капает с волос мне на майку. От этой влаги противно саднит кожу. Опускаю взгляд и левой рукой начинаю шарить по столешнице. Я почти уверена, что где-то недалеко от меня должен быть нож. Мои пальцы неуверенно двигаются по поверхности. Я натыкаюсь на бумажный пакет с соком, двигаюсь дальше, пока не задеваю тарелку. Пытаюсь обойти ее стороной, но пальцы становятся жирными от масла. Дергаю рукой, и тарелка с грохотом падает на пол. Вздрагиваю от резкого звука. Вместе со мной замирает и непрошеный гость. Я слышу, как у него перехватывает дыхание. Но это всего лишь маленькая заминка, и моя рука движется дальше. Пальцы тонут в липком джеме. Черт подери! Но я не сдаюсь, и… наконец маленькая пластиковая рукоятка ножа для стейка.
Слышу противное перестукивание пальцев по косяку. Голова звенит. Тошнота подступает к самому горлу, но я чувствую: еще немного – и мне станет легче. Сжимаю в руке рукоятку ножа и наконец поворачиваюсь к гостю лицом. Стараюсь двигаться плавно, но перед глазами все вращается. С трудом поднимаю веки. Я словно смотрюсь в мутное и грязное зеркало. Я не верю своим глазам. Хотя кого я пытаюсь обмануть? Сарра – это единственный человек, который должен быть здесь.
Она стоит в дверях кухни и жадно водит носом перед собой. Я слышу ее дыхание. А она, вероятно, дышит моей беспомощностью. Продолжая опираться на столешницу, я делаю шаг ей навстречу. Ноги словно соломенные трубки. Я не чувствую в них ни твердости, ни силы.
– Что ты сделала? – ору я.
Голос срывается. У меня получается скорее жалобный визг, нежели серьезная угроза. И все же у меня в руках нож. Без боя я не сдамся. Пытаюсь сконцентрироваться на этом, но мысли путаются. Я теряю связь с реальностью. Перед глазами мелькает образ отца. Он протягивает мне пачку шоколадного молока. Молоко, мне же вкус его показался странным. Издаю протяжный стон. Снова поднимаю глаза. Отца в комнате больше нет, зато Сарра все еще здесь. Она подходит к дивану и поднимает мобильный телефон. Я не слышала, чтобы он звонил. Что она делает? Мне хочется пить. Вода все еще капает с волос и прокатывается по щекам. Я пытаюсь облизать губы, но язык не слушается. Он стал плотным и толстым, я не могу им пошевелить. Сарра снова стоит в дверях. Она улыбается.
– Ловко я придумала с паролем, правда? – спрашивает она, и от ее крика у меня перед глазами все темнеет. – Неужели ты действительно думаешь, что я ничему не учусь?
Пытаюсь что-то сказать. Попросить ее заткнуться? А может, выматерить с ног до головы? Я сама не знаю, чего хочу, и язык не поворачивается. Крепче сжимаю рукоятку ножа. Нужно немного подождать, это пройдет, и я смогу с ней поквитаться. Я ее уничтожу.
– Двенадцать тридцать три – время моего рождения. Но ты это и так прекрасно знаешь, ведь эти десять минут были нашим главным и неоспоримым различием. Двенадцать тридцать три – простая неброская цифра, отличный код для замка на чемодан или шкафчик в школе, правда? – спрашивает она.
Каждое ее слово причиняет мне непереносимую боль. Точно гвоздь одно за другим они вбиваются мне в голову. В висках стучит, а веки становятся еще тяжелее. Перед глазами все плывет, но я все еще на ногах. Я знаю, это пройдет. Я буду готова.
– А ведь ты поверила, правда? Ты действительно решила, что победила меня. Но ничего, ты не единственный человек, кто меня недооценил. Самое время поговорить с мужем, – сообщает мне она, вращая в руках телефон.
Пытаюсь сконцентрироваться на ее словах, но не получается. В горле стоит ком, и мне с трудом удается его проглотить. Я снова могу дышать.
– Доброе утро, милая? – верещит Сарра в трубку. – Так, значит, ты теперь заговорил? Я все знаю, Дэвид! Я ненавижу тебя!
Ее слова не соответствуют тому, что я вижу. Она улыбается. Она просто светится от счастья. Что происходит? Что задумала эта сука? Пытаюсь что-то сказать, но язык все еще меня не слушается.
– Сарра? Я не хочу больше слышать этого имени! Она уехала вчера или ты рассчитывал, что я буду продолжать терпеть это и дальше? Я ненавижу тебя! Это все ты! Ты виноват во всем!
Сарра кричит, ударяя кулаком по стене. А после этого она громко смеется. От этого идиотского ржания у меня сводит внутренности. Хочется что-то сказать, но я молчу. Я коплю силы. Она за это заплатит.
– Ну что, дорогуша, похоже, нам надо поторопиться, – говорит Сарра, швыряя телефон обратно на диван.
Я пытаюсь проследить за ним взглядом, когда в комнате раздается противный рингтон. Он звонит и звонит, и перед глазами снова все начинает вращаться. Я пытаюсь закричать. Потребовать заткнуться, но язык шершавым наждаком бесполезно ворочается между зубами. Я мычу.
– Не трать силы понапрасну, – советует мне Сарра, делая шаг вперед.
Она улыбается, глядя мне в глаза. От этого приторного ликования становится тошно. В нос снова бьют разные запахи: китайская еда, жареное масло, джем. Но я концентрируюсь на вкусе крови на своих губах. Я укусила себя, и это помогло. Резкая боль заставляет мое тело взбодриться. Я сжимаю в руках нож. Жду. Сарра движется твердо и уверенно. Сейчас она меня больше не боится, а зря. Она уверена в своей победе, и это тоже напрасно.
– Ну давай, назови меня неудачницей, слабачкой, дурой! Сарра – ничтожество. Сарра – пустое место. Давай, я жду! – орет она, приближаясь ко мне. – Ну что же ты молчишь? Не можешь, да? И теперь уже никогда больше не сможешь! Я сильнее тебя!
Между нами не больше шага. Я чувствую ее запах. Приторная вонь геля для душа и шампуня с лавандой. Пора внести коррективы в этот ароматный букет. Сарра собирается что-то прошептать мне на ухо, когда я делаю резкий выпад рукой, чувствуя сопротивление ножа. Сил у меня немного, но и этого хватает, чтобы на долю секунды я смогла прочитать в ее взгляде боль. Она отскакивает в сторону, прижимая руку к левому боку. Я вижу, как кровь проступает сквозь ткань ее майки.
– Я убью тебя! – выдавливаю я.
Хочу улыбнуться. Засмеяться ей в лицо, но я чувствую, как силы покидают меня. Перед глазами все плывет. Свет сужается до узенькой щели. Я цепляюсь за нее. Пытаюсь удерживать взгляд, но веки тяжелеют. Наступает мрак.
Когда я снова открываю глаза, меня слепит яркий свет. В ушах звенит. Первая мысль: я умерла. Но вместо предполагаемого покоя и умиротворения, я чувствую только раздирающую меня на части злость. Снова открываю глаза. Вокруг все сверкает. Я чувствую, как пушистые хлопья снега вонзают в мое лицо свои иголки. Я движусь. Вместе с этой мыслью на меня обрушивается способность слышать. Снег хрустит под ногами. Но это не мои ноги. Сарра тащит меня на спине. Я снова слышу ее дыхание. Пытаюсь приподнять голову, но она свинцовым маятником раскачивается из стороны в сторону.
– Очухалась, сука? – спрашивает меня Сарра, тяжело вздыхая. – Потерпи, осталось недолго.
Ее слова доносятся до моего сознания, как из какого-то подземелья, тихо и сдавленно. А потом еще несколько раз эхом разносятся по всему телу. Я содрогаюсь каждой клеточкой. Я понимаю, что она задумала. Пытаюсь что-то сказать, но с губ срывается только стон. Язык не двигается.
Мои руки болтаются у нее перед грудью, и мне не за что зацепиться. Внезапно она спотыкается, и я падаю на землю.
Мое лицо зарывается в снег. Мне нечем дышать. Сарра зачем-то натянула на меня свой пуховик. Я закрываю глаза. Слышу, как она стонет. И этот звук – самое лучшее, что мне когда-либо доводилось слышать. Я ее убью. Дырка в боку – это только начало. Я не сдамся.
Она подходит ко мне и снова пытается меня закинуть себе на спину. Впервые я следую ее совету и не трачу силы зря. Я на месте, резкий поворот головой – и мои зубы впиваются в ее плоть. Я не знаю, что это: щека или, может быть, шея. Это не имеет никакого значения. Важен только ее истошный вопль. Он ласкает мой слух. Она снова швыряет меня на землю. Я хочу смеяться, но мое тело пронзает невыносимая боль. Она пинает меня в живот.
– Будь ты проклята! Будь ты проклята! – орет Сарра.
Она держится за шею, и это последнее, что я успеваю увидеть до того, как перед глазами снова все темнеет.
Голова гудит от боли. Глаза почти не открываются. Слух – единственное, что меня не подводит. Сарра тяжело дышит. Чувствую, как она медленно ступает, точно пытается прощупать землю под ногами. Интересно, где мы? Пытаюсь открыть глаза, но свет дня меня слепит. Закрываю глаза и слышу нарастающий треск. Он раздается откуда-то справа и стремительно ползет к нам. Все громче и громче. Я знаю, что это. Я открываю глаза, и мы падаем.
Ледяная вода, точно миллион острых иголок, вонзается в мою кожу. Я не могу пошевелиться. В ужасе хватаю воздух губами, чувствую, как меня тянет на дно. Смотрю по сторонам. Сарра все еще рядом. Она пытается ухватиться за льдину, а я хватаю ее за волосы. Сарра дергается. Она пытается меня оттолкнуть, но пальцы меня не слушаются. Я не могу разжать ладонь. И я этому рада.
– Отвяжись, сука! Отвяжись! – орет она.
Сарра разжимает по очереди каждый мой палец, а я продолжаю цепляться. Я не свожу с нее глаз. Я не чувствую ни боли, ни холода. Я и тела своего уже не чувствую. У меня есть только отдельные его части: глаза, уши, нос и руки. Я сопротивляюсь. Я не хочу умирать.