Кубрик, размазывая по лицу кровь, проблеял:
— В шестой палате.
— Ты же говорил, увезли?
— Раньше там лежала… Можно проверить… Не бейте меня, пожалуйста!
Корин удивился:
— Кто тебя бьет, пиявка? Никто пока пальцем не тонул. А вот если опять соврал, буду убивать мучительно. Веришь мне?
— Конечно, верю, — с какой-то нелепой радостью отозвался доктор.
— Где эта палата?
— Направо по коридору… Четвертая дверь отсюда.
Корин оторвал телефонный провод и связал ему руки и ноги. Потом отволок к батарее и брючным ремнем прикрутил за шею к железной стойке так плотно, что дернувшись, доктор рисковал себя задушить. Отошел на шаг, полюбовался работой. Побагровевший, задыхающийся кириенок выглядел потешно, но какого-то важного штриха не хватало в композиции. Корин задумался, сведя к переносице мохнатые брови. Ага! За ноги стянул с дивана Коленьку, перетащил к батарее и прислонил к доктору, закинув руки мертвеца ему на плечи. Великолепно! Получилась возвышенная картина, которую можно назвать «Поцелуй смерти». То, что доктор временно еще живой, даже усиливало эстетическое впечатление.
— Сиди тихо, — растроганный, попросил Корин. — Не разрушай гармонию. Может, я тебя помилую, гаденыш.
Попав в шестую палату, принюхался. Две кровати заняты, третья пустая. Ани тут не было. Значит, действительно увезли. Разочарование было так велико, что Корина замутило. Он ухватился за дверной косяк, чтобы не упасть. Стоял зажмурясь, борясь с тошнотой. Столько усилий — и все напрасно!.. Нет, конечно, он разыщет Анека и спасет, но ведь и враг не дремлет, неустанно строит козни. Еще неизвестно, чем ее нашпиговали в этой душегубке. Вдруг превратили в зомби — и бедняжка его не узнает? Что тогда делать?
На одной из кроватей зашевелилась коричневая гора, и оттуда донесся встревоженный женский голос:
— Кто там стоит?
— Это я, — мягко ответил Корин.
— Кто ты?
— Я пришел за Аней Берестовой, но, кажется, немного опоздал.
После паузы голос потребовал:
— Включи свет.
Корин щелкнул выключателем. На подушке смутно вырисовывалось жирное, широкоскулое лицо, на котором не было ни испуга, ни безумия, лишь любопытство.
— Узнаешь меня? — спросила женщина.
— Да, узнаю, — ответил Корин. — А ты меня?
— Еще бы! Эй, Кирка, проснись!
На соседней кровати на оклик приподнялась вторая постоялица обреченной палаты. У этой узкое, испуганное личико было точно такое же, как у гадкого утенка, которому никогда не суждено стать прекрасным лебедем.
— Погляди, кто пришел, Кира, — важно обратилась к ней толстуха. — Жених за Анькой с того света.
— Ой, здравствуйте, — пискнул утенок. — Как же вы так опростоволосились, милый господин? Анечку только вчера увезли… Если хотите, могу ее заменить. Посмотрите, пожалуйста. Когда-то я нравилась мужчинам, — и с этими словами девушка устроилась на подушке повыше и сдернула бретельки ночной сорочки. Тускло засветились маленькие опущенные грудки.
— Прекрати, Кирка, — цыкнула толстуха. — Вот уж не знала, что ты такая бесстыдница. Неужели не видишь, ему никто не нужен, кроме Ани… Скажите, любезный, как вы меня узнали?
— Видел по телевизору… Давно… Когда жил среди людей.
— Кто же я, по-вашему?
— Как кто? Ириша Хакамада. Из фракции «Правая сила».
Дама кокетливо захихикала.
— Представляете, а мне никто здесь не верит. Даже Кирка. Думают, полоумная. И в то, что я супруга Ширака, тоже не верят.
— Удивительно, — посочувствовал Корин. — Но скажите, Ирина, когда Анека увозили, она была в своем уме?
— Совершенно как мы с вами. Насчет этого не волнуйтесь. Из нее лепили морковку, но я научила ее выплевывать таблетки. А пытка током пошла ей только на пользу.
— Ну пожалуйста, можно спросить? — пропищала Кира.
— У Кирки суицидальный синдром, — пояснила Хакамада авторитетно. — Протекает неадекватно. Два раза делали дезинфекцию, и вот чирикает себе, как птичка.
— Хорошая девочка, — похвалил Корин. — Что ты хочешь узнать?
— Только не обижайтесь… Там, откуда вы пришли, все мужчины такие волосатые?
— Кирка, угомонись! — шуганула Земфира Варваровна. — Не обращайте внимания, Люцифер батькович. У нее суицид замешен на сексуальном неврозе.
— Почему же? Отвечу. — Корин не понимал, почему ему так приятно беседовать с двумя полоумными. Единственное, что смущало, — трепетная голубая жилка на шее девахи. — Не спеши туда, детка. Мужчины там разные, но они тебе не понадобятся. Вот в чем штука.
— Совсем не понадобятся? — огорчилась Кира. — Значит, это буду не я, а другая?
— Там все другое. Но намного лучше, чем здесь.
— Чем же лучше? — усомнилась Кира. — Если там не будет любви, что же хорошего?
— О-о, — мечтательно протянул Корин, — словами не объяснишь. Любовь — это грязь, детка. А там — осуществление всех желаний. Сама увидишь.
— Поскорее бы, — прошептала Кира, не отводя от Корина восторженных глаз. — Пожалуйста, возьмите меня с собой! Ну что вам стоит?
Корину пришлось сделать усилие, чтобы от нее оторваться. Голубая жилка сводила с ума. Он перевел взгляд на толстуху.
— Ирина, куда ее увезли?
— Откуда мне знать? Наверное, в какой-нибудь притон. Послушай Кирку, Люцифер батькович. Она тебе больше подходит. У нее мозги набекрень. Анька тебя разочарует. В ней слишком много человеческого. Ей даже не успели сделать лоботомию. Все откладывали, откладывали, вот и дооткладывались. Тут и приказ пришел.
— Чей приказ?
— А то сам не знаешь.
— Кириенки, что ли?
Земфира Варваровна сипло заржала.
— Удивляешь, любезный. Есть звери пострашнее Кириенки. С нами-то что будешь делать? Придушишь или как?
— Ой, пожалуйста, ну пожалуйста, — заново всполошилась Кира. — Убейте поскорее.
— Одно могу обещать, — уверил Корин. — Когда найду Анека, вернусь и за вами. Помоги найти, Ира.
— Да что ж, слышала краем уха, будто Микки Мауса поминали.
— Кто такой?
— Люцифер батькович, ты словно с луны свалился. Знаменитый олигарх Трихополов. Грех не знать.
Корин напряг память — и она послушно вызвала из небытия образ черно-белого человечка, говорливого и подвижного, похожего одновременно на черта из табакерки и на светлоокого Леля со своей дудочкой. Еще будучи начинающим бизнесменом, Корин удивлялся, что есть же такие люди, которые без мыла проскользнут в любую щель. Он никогда не завидовал Трихополову, но отдавал должное его умению превращать в золото, подобно Мидасу, все, к чему прикоснется.
— Зачем ему понадобилась больная девушка?
— У богатых свои причуды. И потом, сия тайна вообще велика есть. Зачем люди соприкасаются друг с другом? Одни с теми, другие с этими… И всегда невпопад. Этот вопрос мы скоро поставим на фракции.
— Все равно должно быть какое-то логическое объяснение.
— Анька красивая, — встряла Кира. — Но в постели я ничуть не хуже. Хочешь попробовать, ангел?
— Еще слово, бесстыдница, — предупредила Хакамада, — и я тебе врежу.
Корин понял, что больше ничего не добьется от полоумных, но и того, что узнал, достаточно. С появлением на горизонте Трихополова задача усложнялась, но это лишь взбудоражило его. На секунду он заколебался. Оставлять свидетелей глупо, но…
— Девочки, поклянитесь, что никому не расскажете обо мне.
— Клянусь демократией, — гордо заявила Земфира Варваровна. — Не беспокойся, Люциферище, нам по-любому никто не поверит.
Кира сползла с постели и вцепилась в его колени.
— Пожалей, ангел! Убей меня, убей!
Корин осторожно отпихнул ее ногой, дивясь вспыхнувшему в глубине оледенелого сердца огоньку. Вокруг темной поникшей головки страдалицы мерцало голубоватое сияние. Он нагнулся, пальцем прижал жилку на ее шее. Девушка в экстазе прошептала:
— Смелее, любимый, еще смелее… Ну!
В коридоре опамятовался и несколько мгновений собирался с мыслями. Что за наваждение накатило? Жалость была ему неведома, да и при чем тут жалость? К оставленным за дверью нелепым созданиям он испытал что-то вроде чувства родства: словно два куска кровоточащего мяса оторвал от себя.
И тут в конце коридора появился человек в вечернем костюме, разряженный, как на бал, с танцующей походкой, и мозг Корина мгновенно просигналил: опасность! На ярком свету люминесцентных ламп он не мог отчетливо разглядеть его черты, но сразу догадался: это охотник. Хуже того, танцор знал, на кого собирался напасть, потому что заранее, издалека передернул затвор пистолета, который держал в руке. И двигался как хорошо тренированный боец. И остановился ровно на такой дистанции, которую трудно преодолеть одним прыжком. Первое, что пришло в голову: подлюка-доктор каким-то образом освободился от пут и вызвал охрану. Вот к чему приводит малейшая небрежность. Но как только мужчина заговорил, это предположение исчезло, хотя Корин не взялся бы объяснить — почему?
— Одно лишнее движение, — предупредил мужчина, — и у тебя в башке появится дырка, голубок.
Корин вспомнил, что на нем белый халат, и повел себя так, как, по его представлению, должен вести себя сотрудник «Белой дачи»: изобразил растерянность, легкий испуг и одновременно возмущение.
— Кто вы? Что вам нужно?
Охотник, высокий и стройный, но худенький, как стайер — наверное, Корин мог бы переломить его двумя пальцами, — представился официально:
— Майор Сидоркин, особый отдел. Не рыпайся, парень. Стань лицом к стене и подними руки вверх.
— Не имеете права! — Корин сдвинулся вперед, майор синхронно отступил, вытянул руку — и Корин почти физически ощутил, как траектория полета пули уперлась ему в переносицу.
— К стене, сука! — рявкнул Сидоркин, наверняка перебудив весь этаж.
У Корина не осталось сомнений, что ублюдок выстрелит, и он послушно повернулся спиной. Он не сомневался, что легко справится с досадной помехой, которую представлял собой оборзевший вооруженный мент, но сначала собирался узнать, откуда тот так внезапно появился. Если действительно из каких-то органов, а не из больничной охраны, то, значит, секретная служба каким-то образом села ему на хвост. Сам по себе такой поворот событий мало его беспокоил, но все же создавал некоторые трудности в дальнейшем поиске Анека. У этих спецслужб, насколько он помнил, имелась вредная привычка впиваться в намеченную жертву намертво. Их специально для этого тренировали, как бульдогов.