— Чего, дед, нас-то уж отпусти…
Лучше бы не вякал. Не совсем здоровая Анечка пожаловалась Сидоркину:
— Представляешь, Антон, за десять минут езды мальчики требуют двести долларов.
— Сколько?! — изумился майор.
— Двести баксов! — повторила Аня на трагической ноте.
— Это правда? — спросил Сидоркин у призраков ночи.
Парни заподозрили облом, синхронно спустились с железных коней. Здоровенные качки. Оба повыше Сидоркина и пошире в плечах.
— Не суйся, братишка, — ледяным тоном посоветовал тот, кто за менеджера. — Мимо тебя базар.
— Нет, не мимо, — возразил Сидоркин. — Как раз в жилу. Я таких ловкачей всегда калечу. Вместе с моторами.
— В натуре, что ли? Не обкакаешься?
— Еще в какой натуре… Вот гляди…
Никто не успел опомниться, а он уже нанес ближайшему всаднику зверский удар пяткой в пах и еще согнутого рубанул кулачищем по затылку. Как в кино. Парень грузно рухнул мордой в песок.
— Ну даешь, брат, — задумчиво обронил его товарищ, не делая никаких попыток вступиться. — Так вроде не уговаривались.
— Плевать на уговоры, — пояснил Сидоркин. — Я вашего брата, которые на моторах пердят, на дух не выношу. Где вижу, там и бью. Профессия такая.
— Какая же?
— Моряк я. С крейсера «Аврора».
— Десантник, что ли?
— Вроде того.
— Надо предупреждать… Зачем же сразу в рыльник? — Призрак помог подняться корешу, придерживающему брюхо со стонами.
Сабуров укорил майора за горячность и позвал всех в дом. Через десять минут сидели на кухне за накрытым столом, в тесноте, да не в обиде. Водочка, чаек, много еды. Призраки оказались нормальными, покладистыми ребятами, одного звали Саша, другого — Коля. У Саши носяру раздуло на обе щеки. Приняв стакан для поправки, он вежливо обратился к Сидоркину:
— Удар у тебя прикольный, ништяк. Но не по делу. Вопросов нет, я в курсе. У меня племяш в морпехах ходит. Вы там все чокнутые. Нахлебались дерьма, вот и кидаетесь на людей без разбору. Но учти, врасплох застал. Коли я первый бы врезал, ты уже бы не поднялся.
— Охотно верю. — Сидоркин тоже выпил. — Проблема не в этом. Зарываться не надо. Что ж вы, говнюки, с бедных грибников последние штаны готовы снять? Это как?
— Бизнес, дурила. Чего зря пылить? Никто не заставляет силком. У кого есть деньги, тот платит.
У Сабурова в голове лишь одна мысль: как бы лечь поскорее, но он тоже принял участие в разговоре.
— По-моему, Саша, ты все же не совсем прав. На всё свои расценки даже в бизнесе. Получается, ты взвинтил цену, воспользовавшись нашими крайними обстоятельствами.
Призрак поглядел на него со снисходительной усмешкой, как учитель на ученика.
— Эх, папаша, прожил жизнь, да видать зазря. Суть бизнеса в чем? Чтобы создать условия, когда у клиента нет выбора. Усек?
— Но есть же какие-то санитарные нормы. Допустим, ночью на дороге рожает женщина. Денег у нее нет. Что же ты бросишь ее помирать?
— С понтом рассуждаешь, папаша. — Призрак обернулся за поддержкой к товарищу, но тот сосредоточенно поедал жареную курицу.
Коля, судя по всему, был вообще немногословен, зато недавно показал себя с разумной стороны: не ввязался в драку. Увидев, что поддержки не будет, Саша решил просветить Сабурова поглубже и продолжил чуть раздраженным тоном, как вразумляют дефективных:
— Чего зря базланить, ваш поезд давно на запасном пути. Ушел твой поезд, папаша. Я могу тысячу других примеров привести, все равно не поймешь. Не обижайся, но вы все, кто в совке жил, привыкли по указке думать. На всех один общий умишко. Я не осуждаю, у меня старики такие же. Прежде к председателю ходили за наукой, теперь боженьке поклоны бьют. Собственной тени боятся. А жизнь давно ушла вперед к культурным горизонтам. Бизнес — вот царь мира. У него один закон — ты не взял, что плохо лежит, другие подымут. Об твоей роженице тоже могу сказать. Почему она на дороге оказалась? Где ее мужик? Брюхо нарастить нехитро, ты лучше подумай, на какие бабки дитя на ноги поставишь. Может, хватит голытьбу плодить?.. Эх, нервов не напасешься вас учить!..
Все подивились интеллектуальной продвинутости простого деревенского мотоциклиста, и Сабуров уважительно заметил:
— Сперва мне показалось, вы с Николаем обыкновенные лоботрясы, а теперь вижу, с понятием молодые люди.
Сидоркин веско добавил:
— Братва!
Саша и на него покосился с досадой.
— Братва, пацаны — это у вас, в городе. Мы не тянем. У нас попроще.
— Кто же вы?
Покончивший с курицей Коля неожиданно подал голос:
— Между прочим, Санек мехмат закончил. Имеет диплом.
Вмешалась и Аня:
— Так зачем же комедию ломаете? Все эти приколы, словечки дикие?
На глазах перевоплощающийся призрак Саша ответил с холодком:
— С кем бы я не хотел дискутировать, так это с дамами. Зарок дал. Еще в прошлом году. Помнишь, Коль?
— Помню, Сань.
— Хорошо. — Чтобы вернуть себе равновесие, Сидоркин махнул стопку под соленый грибок. — Начнем с начала. Сколько с нас за проезд? Только без булды.
— Нисколько, — просто ответил Саша. — Но с тобой разговор особый. С тебя причитается.
— За что?
— А вот за это. — Призрак осторожно потрогал пальцем раздутый нос.
— И во сколько оцениваешь травму?
— Скоро поймешь.
— А если принесу извинения?
— Все зависит от формы. Если чистосердечно, одно. Если с приколом, другое.
— Я подумаю, — пообещал Сидоркин, подслеповато щурясь.
…Для Сабурова разговор чем дальше, тем становился занимательнее, но силы исчерпались. Извинился перед застольем и кое-как доковылял до своего ложа за печкой. Прибежала следом Татьяна Павловна, задернула занавеску.
— Как вы, Иван Савелич? Грелку сделать? Или капельки?
— Ничего не надо… Последи, чтобы парни не передрались. Проводи добром.
— Ах, Иван Савелич, разве можно так! С утра на целый день. Не емши… Ведь не тридцать лет…
Уснул, как в прорубь нырнул. Только что спорящие, возбужденные голоса поблизости — и уже нет ничего. Глухое безмолвие, провал в вечность. Первый раз после появления Ани отключился намертво, а раньше случалось и перед телевизором, и с газеткой на диване. Бух что-то в висках — и мертво. Выныривать из такой глубины, как заново рождаться — вот что мило.
Очнулся — тишина, ночь, призрачное окно, печка потрескивает и Аня под боком. Пошевелился, вздохнул.
— Что, Иван? Сердце?
— Нормально… Ребята уехали?
Прильнула, зашептала:
— Так и не взяли ни копейки, представляешь?.. А с виду бандюки. Вот как бывает: внешность обманчива. Саша — такой умный оказался, с концепциями, с программой. После тебя так разошелся, Ницше цитирует, Бердяева — честное слово.
— Физик, — напомнил Сабуров. — А ты как думала?.. Наших братков поглубже копнуть…
Аня иронию пропустила мимо ушей.
— Сидоркин-то, Сидоркин ничуть не уступал. Догадайся, чем крыл? Писанием! Апостольскими текстами. Я обалдела. Прямо философский диспут.
— Не передрались философы?
— Что ты! Знаешь, к какому выводу пришли?
— Ну?
— России нужен царь. Помазанник Божий. Иначе русские сами себя истребят.
— Свежая мысль.
— Еще бы! Но это не все. Царь нужен свой, доморощенный. Не немец, не американец и уж ни в коем случае не еврей.
— Это антисемитизм, — не одобрил Сабуров.
— Царем постановили ставить Коляна, Сашиного друга. Целый час обсуждали. Колян по всем статьям подходит. Молчун, ангельская душа и разум недалекий. До сих пор американский доллар от австралийского не отличает. План выработали на год вперед. Сперва двинут в депутаты, оттуда в правительство, дальше обстановка подскажет. Одно плохо. Сидоркин сказал, народ за Коляном не пойдет, потому что он срок не мотал. Без тюремного прошлого — кто ему поверит? Но Саша предложил выход. У него есть умелец, который за десять баксов выправит натуральный волчий билет. Можно даже с политической статьей.
— А Колян? Главное ведь, чтобы Колян согласился.
— У Коляна есть условие. Царицей должна стать какая-то Сонечка из Клина. Аптекарша. Она Коляну второй месяц морочит, но на царскую корону, он не сомневается, клюнет.
— Неслабо посидели… Может, теперь поспим немного? Скоро утро.
Аня положила ему ладошку на грудь.
— Сейчас уснешь, подожди…
— Ну?
— Очень важно, Иван. Потом вдруг не решусь. Только не думай, что пьяная. Всего полстопки выпила.
— Ага.
— Я с тобой никогда не расстанусь. До последней березки. По своей воле — нет… Захочешь избавиться, возьми и убей. Как кошку лишайную. В жены не прошусь, не надо. Просто буду при тебе. Ничего не отвечай, пожалуйста. Спи…
Ему и нечего было ответить.
ГЛАВА 5
Корин сошел с электрички около полудня, до Вяземок добрался на рейсовом автобусе, который ходил три раза в день. Вяземки — конечная остановка, автобус остановился на заасфальтированной площадке возле продолговатого каменного здания, похожего на склад. Немногочисленные пассажиры — три пожилых женщины с огромными сумками, слегка бухой старикан в заячьей шапке и две дамы, одетые по-городскому, — покинули автобус вместе с ним. На Корине — кожаная куртка, серые модные брюки, на голове — кепка-берет, в руках — вместительный кейс. Глаза прикрыты солнцезащитными очками в черепаховой оправе (фирма «Дарлинг», 180 долларов за штуку). Волосы аккуратно заправлены под берет, лицо свежевыбрито. Он ничем больше не отличался от обычного мужчины, принадлежащего среднему классу, к так называемым «яппи», и ощущение оттого, что он стал таким, было самым волнующим с тех пор, как покинул подземелье. Он выехал утром и, пока добирался до этой глухомани, не приметил на себе ни одного чересчур любопытного взгляда, в котором читался бы страх. Это означало, что обратное перевоплощение совершилось, и это было хорошо, очень хорошо по той причине, что в новом обличье ему скорее удастся сломать ледок в хрупком сердце Анека, если возникнет такая необходимость.
В том, что он опять вполне стал человеком (разумеется, внешне), он убедился накануне, когда посетил в министерстве крупную зажравшуюся демократическую особь — Дениса Осиповича Башкирцева. На входе дежурный милиционер лишь скользнул по нему взглядом и не потребовал никакого документа, хотя у Корина лежало в кармане красное, с тисненым гербом удостоверение сотрудника Внешторга (услуга Махмуда). Самостоятельно, ни у кого не спрашивая, он разыскал кабинет Башкирцева на третьем этаже. Просторная приемная с высокими шкафами и мягкой мебелью и красотка секретарша за столом с телефонами и компьютером. У нее он тоже не вызвал подозрений, лишь чисто женское любопытство, которое выразилось в строгом тоне, не соответствующем затуманенной, откровенной улыбке, как у любой канцелярской шлюхи. В прошлой жизни Корин повидал их немало.