Марьян застонал от бессилия. Ну что ему делать? Что⁈
— Вся надежда, что та девица просто какая-нибудь вертихвостка и не умеет печь. Иначе шансы, что все случится, как я тебя сейчас пугаю, велики.
— Есть идеи, где можно попытаться отыскать мою пекарню? — подергав себя за волосы, спросил Марьян.
— Ни единой, — развел руками собеседник. — Карауль там же, где вы стояли в последний раз. Вдруг? Все же эти избушки немного животные.
— Не могу. Не знаю, где мы были в этот момент. Я точно видел, что мы стояли на стыке двух других миров. Помощник поэтому не смог попасть к нам. Покупатели, феи и другие разумные, были из одного мира, девица эта — из другого. А я так вообще, как выбежал, очутился снова тут, в Ордарине. Хоть это радует. Ведь наличные деньги и вещи остались в пекарне, а здесь у меня банковский счет и знакомые люди.
— Да-а, — протянул приятель. — Неприятная ситуация. Ну ты пока наймись на короткую подработку, что ли. Будем надеяться, что твоя изба перестанет обижаться и вернется.
Глава 2
Мимоходом все пропало
Проблема возникла там, где и не предполагалось. Я не нашла ту кондитерскую. Просто не нашла. Я помнила станцию метро, дорогу от нее, точный адрес и то, как выглядит здание, витрина и вывеска.
Но… кондитерской «Мимоходом!» не было. Я дважды прошлась по всей улице туда и обратно. Вернулась к метро, последовательно, шаг за шагом, восстановила хронологию событий и свой путь. Притормаживала там же, поворачивала, шла след в след до нужного дома.
Но дома не было. Более того. Улица эта была не Сладкая. В том смысле, что она назвалась Горбе́нко. Да-да. Та улица, по которой я взад-вперед ходила в поисках дома со старинной чугунной табличкой с адресом «Ул. Сладкая, 13», называлась по фамилии некоего гражданина Горбенко. И дом номер тринадцать на ней тоже имелся, прямо напротив, по другой стороне. Ведь именно по ней шла нечетная нумерация.
Я так замучилась искать, что забыла и про изменщика Димку, и про лживую тварь Маринку, и про то, что мне завтра надо куда-то съехать и желательно не к маме с папой, ведь я же взрослая…
Я отчаянно злилась на то, что этого чертового дома с адресом «ул. Сладкая, 13» нет на этой чертовой улице Горбенко. Логично как бы, но он ведь до этого был. Ну или я действительно спятила и словила галлюцинации. В это я отказывалась верить. Мне всегда и родители, и учителя говорили, что у меня на редкость устойчивая психика, что я не подвержена тревожности и перепадам настроения. Нет, последнее случалось, как и у всех девушек, достигших определенного возраста, и зависело исключительно от гормонального фона.
Но не от мозга. С мозгами у меня все было в порядке, с характером тоже, и с нервной системой также.
Именно в момент, когда я дошла до пика ярости по вполне объективной причине, а не потому, что моя психика нестабильна, позвонил Димка.
— Да! — ответила я, сдувая с глаз прядь волос.
— Ну ты где? Ужина нет, а ты все где-то бродишь, — тоном капризного мальчика протянул мой бойфренд.
Бывший бойфренд, хотя он об этом еще не знает.
— Гори в аду! — рыкнула я, сразу же вспомнив о том, что мне довелось увидеть сегодня.
— Что? — не понял он. — Алло, я не расслышал.
— Готовь сковороду! — голосом очень доброго человека ответила я.
— Да что ее готовить? Малышка, а ты зайдешь еще в магазин? Купи картошки и в отделе кулинарии мои любимые голубцы. Очень хочу на ужин большой голубец.
— Ну ты и… капец… — пробормотала я, офигевая от его наглости.
— Что? Какие-то странные помехи. Так ты зайдешь?
— Нет, не зайду. Я далеко. Так что никаких голубцов и никакой картошки. Меня не жди, вари себе пельмени, — стараясь не послать его к ядреной щуке и маме, ответила я.
— Не хочу пельмени. Ничего, я подожду тебя, магазин работает до двадцати двух часов, ты успеешь.
Дышать. Дышать, Дышать.
Я далеко. Я не могу его сейчас убить. И мне нельзя сейчас его нецензурно обложить. Сначала я заберу свои вещи. Димка только притворяется милым, на самом-то деле он очень мстительный и способен на подлости.
Нельзя дать ему шанса напакостить мне. Забрать вещи. Сменить все логины, пароли и доступы ко всем сайтам, почистить куки во всех общих гаджетах. Забрать свои деньги, о которых он знал.
И непременно сразу же после этого во всех соцсетях выставить статус, что мы расстались, потому что я застукала его с моей лучшей подругой. После чего внести в черный список и заблокировать обоих. А то знаю, с него станется начать распускать сплетни, что это я ему изменила.
Я кисонька. Я милая добрая кисонька. Я большая добрая львица.
— Я все равно не пойду в магазин, так что можешь меня не ждать. Я не стану покупать картошку и голубцы, а потом готовить ужин, — максимально сдержанно ответила я и даже глаза прикрыла, таких неожиданных усилий это стоило.
Надо же, как быстро я излечилась от любви. Пять лет отношений, три минуты наблюдений за изменой, один разговор — и все. Вместо любви — обжигающее презрение и ненависть.
— Ты сегодня какая-то недобрая… — не привыкший к моим отказам Димка озадачился. — У тебя эти дни, что ли? Вроде рано.
— Да! — обрадовалась я подсказке. — У меня эти дни. И я, может, вообще, сейчас к родителям съезжу и у них переночую. Настроение отвратительное, так что лучше не беси.
— Так бы сразу и сказала, — фыркнул он. — Ладно, закажу доставку. Пока тогда. Раз не вышло с голубцами, закажу-ка я себе ролы и су́ши. — И Димка завершил звонок.
— Чтоб тебя вампир иссу́шил! — прошипела я, сознательно ставя ударение не на тот звук, и яростно уставилась на потемневший экран смартфона. — А-а-а-а! Гаденыш! Ненавижу!
От злости аж ногами потопала в исступлении. На меня кто со смешками, кто с опаской, кто осуждающе смотрели прохожие. Усмирив бешенство, я позвонила родительнице:
— Ма-а-ам! А закажи роллы и суши? Я к вам сейчас приеду и останусь на ночь.
— А я тебе сразу предлагала! — тут же поняла она, что вся моя бравада, мол, да я кремень, да я выдержу, да я не подам виду, всего лишь…
Ну, короче, мама хорошо знает мой характер. Психика у меня крепкая, да. Но если меня довести, я немножко берсерк.
И нет, вечером уже в родительском доме я не плакала. Ни слезинки не проронила. А вот задорное взрослое интимное видео, снятое на телефон, маме показала.
— Вот же сучка крашеная! — сказала мама, глядя на толстый зад Маринки.
— Да! — подтвердила я.
— Надо будет ей отомстить. Я подумаю как.
— Хорошо, — кивнула я.
Подцепила палочками ролл с лососем, дождалась, пока мама возьмет свой с тунцом, и мы с нею чокнулись за упокой моей дружбы с Мариной Капу́стиной и за такой же упокой моих пятилетних отношений с Дмитрием Аниськиным.
— Аминь!
— Воистину!
— Ну сейчас-то уже можно сказать? — спросила мама, прожевав.
Я вздохнула. Я положила палочки на стол. Я закатила глаза к потолку. Я сказала:
— Ладно, сейчас можно. Но один раз!
— А я говорила! Я всегда говорила, что твой Димка — козел, что встречаться с ним не надо и что не нужно было переезжать к нему, потому что его мама тоже… Мама козла. Фух! Аж полегчало…
Мы переглянулись и расхохотались в голос.
Папа, пришедший в этот момент домой с работы, застал нас утирающими слезы от смеха.
— Пап, а я съезжаю от Димки. Он гад. Не хочу с ним больше водиться.
— Ладно. К нам или снимем квартирку? — спросил он и утащил прямо руками ролл из маминой тарелки.
Она шлепнула его по пальцам и дала палочки.
— А можно⁈ — У меня округлились глаза.
— Можно. У коллеги сын уезжает на год в другую страну по контракту с иностранной компанией. У них там какой-то проект с геологоразведочными работами. Освобождается на этот срок маленькая холостяцкая студия в центре. Сегодня как раз обсуждали.
Вот так все и решилось.
Утром следующего дня мы с родителями сидели в машине у подъезда, где я жила последние несколько месяцев.
И как только Дима и его мама уехали, мы просочились в подъезд. Вещей у меня было не так уж и много. Мы все покидали в принесенные с собой коробки и большие черные мешки. Упаковали хрупкое. Сложили Марусеньку и мою любимую кружку в отдельную сумку. Немного грустно было забирать из ванной зубную щетку и флакончики с шампунем и прочими штуками, которые я покупала под свой вкус и тип волос.
Мне казалось, что я тут совсем обжилась, несмотря на то, что мама Димки меня не любила и не очень-то хотела, чтобы я тут жила. Нет, не потому, что ненавидела конкретно меня, и в целом, несмотря на злой язык, пакостей она мне не делала. Просто я не играю на фортепиано, не золотая медалистка в школе, не окончила институт с красным дипломом, ну и вообще, просто я — не Соне́чка, не дочка ее подруги.
Интересно, Аделаида Львовна сильно расстроится, что неведомой идеальной Сонечке ничего не светит даже сейчас, когда меня больше не будет рядом с драгоценным Димочкой? Просто мое место заняла толстая жопа Маринки. И да, я злая!
Прямо от моего бывшего дома мы поехали в освободившуюся холостяцкую студию. Ну а чего время терять?
Запасной ключ должен быть у консьержки. И представьте, каково было мое удивление, когда оказалось, что жить я ближайший год буду на той самой улице, где вчера пыталась отыскать «Мимоходом!».
— Да ладно⁈ — обалдела я от совпадения. — Серьезно? Ул. Горбенко, 13⁈
— Да, а что не так? — не понял папа.
Дома с кондитерской не было. Был только дом с адресом «ул. Горбенко, 12», а рядом с ним, стенка в стенку, дом с табличкой «ул. Горбенко, 10». Там сторона четная, а я буду жить на нечетной.
А где-то в родительской квартире остались фартук и колпак, которыми в меня вчера угодил парень, выбежавший из дома с адресом «ул.Сладкая,13». Ну или же у меня все-таки были галлюцинации и видения. И я эти принадлежности где-то украла.
Что ж… Берлога холостяка была очень… берлогой. Ее владелец подолгу уезжал в свои геологоразведочные экспедиции, дома появлялся эпизодически, судя по грязи и бардаку. Человеку некогда было заниматься обустройством уюта и быта.