— Ничего я не крала! Я уже сказала, что пришла почти сразу и все принесла, чтобы вернуть. А вас там уже не было. Кстати! Если булочная там, то почему ты тут? Ты же в витрине был.
— Потому что я живой. Ну… почти. Нечисть я как бы.
— Нечисть… — повторила я.
— Марьян остался в своем мире. Поди тоже теперь ищет способ вернуть «Мимоходом!». А все. Владелец больше не он.
— А кто?
— А ты! Дурища необразованная! Сказал ведь уже несколько раз! Он отрекся! Ты ключ поймала, забрала, унесла. Где ключ?
— Понятия не имею.
Я напрягла память, пытаясь вспомнить, что сделала с теми фартуком и колпаком. Я приехала домой. Вывалила все из сумки, убрала ее в шкаф. На другой день с рюкзачком, в который переложила кошелек и документы, поехала забирать свои вещи из квартиры Димки и Аделаиды Львовны. А куда делось все остальное из сумки? Вообще не помню.
Встав, я заглянула в шкаф, под кровать, на стул, куда часто скидываю вещи. Пожала плечами. Потом сказала Колобку:
— Сиди тут. Я пошла ужинать, а то меня там ждут мама с папой. И поищу в стирке, может, туда отнесла. Ключ как выглядит?
— Боги, послали же убогую! — Были бы у Колобка руки, он бы шлепнул себя по лбу. — Ключ выглядит как ключ.
— Еще раз меня оскорбишь, покатишься по лестнице на свободу. Еще и ускорения придам. Не смей меня обзывать. Никогда!
Я встала и пошла к выходу из комнаты.
— Прости, — донеслось мне вслед, хоть и не сразу.
Я обернулась уже на пороге, открыв дверь. Колобок со стола смотрел на меня насупившись, добавлять ничего не стал, но я решила, что извинения достаточно.
— Принято, — сообщила ему и вышла.
Родители и правда меня уже ждали. Удивились, что я так долго пробыла в комнате, а сама даже не переоделась. Но потом мама предположила, что я просто залипла в телефоне. Я не стала ее разуверять.
Мы поужинали. Выпили по бокалу шампанского. Съели по куску именинного торта, теперь уже настоящего, с кремом, шоколадом и взбитыми сливками. Было хорошо. Я не торопилась уходить из-за стола в комнату, где меня ждала чокнутая ожившая сказка. Тем более что я планировала снова жить отдельно от родителей, и видеться мы опять будем нечасто. Мама даже заикнулась, мол, не хочу ли я снова жить здесь, дома? Но я улыбнулась и развела руками.
— Ну, мам…
— Да все я понимаю, — вздохнула она. — Просто мы скучаем.
Фартук и колпак нашлись лишь после того, как я спросила маму, не видела ли она их. Оказалось, и видела, и даже постирала с отбеливателем, чтобы удалить пятна от варенья и шоколада. А потом еще и погладить успела и положила в стопку с прочими свежепостиранными и отглаженными вещами.
— А там в кармане?.. — начала я, не зная, как сформулировать вопрос про неведомый ключ.
— Да, я вынула. В коридоре повесила на ключницу. Там, кстати, есть свободные брелоки. Если хочешь, прицепи какой-нибудь. Это от чего?
Угукнув и не ответив, я поспешила в коридор. На крючочке, среди наших связок, обнаружился подвешенный за колечко черный длинный ключ под старину. Такой, словно он от винтажного замка.
Я с опаской смотрела на него. Снимать его с крючка было страшно. Да ну в пень все эти чудеса…
Хотя… Мама же его брала, ничего страшного не случилось.
Глава 4
Незолотой ключик
Цапнула я ключ, сжала в руке, и вот тут-то все и случилось.
Во-первых, он ударил меня током. Сильно. Словно я в розетку пальцы с шпилькой сунула. Ну да, да, я не самый спокойный ребенок и успела отличиться в детстве.
Во-вторых, он меня поранил чем-то. Поверхность с зазубринами, я умудрилась о нее ощутимо оцарапаться, аж кровь выступила.
В-третьих, он засветился. Светомузыка прямо… Довольно яркое сияние возникло вокруг моей руки, сжимающей ключ, вспыхнуло и погасло.
Ну в-четвертых, я от испуга и боли вскрикнула и выронила эту магическую фиговину себе на ногу. Прилетело знатно. Был ключ тяжелый, кованый, приземлился неудачно, отбил мне пальцы на ногах.
Я взвыла и шарахнулась.
— У-у-уй!
— Ты что там творишь, ребенок? — вышла в коридор мама. — А, понятно. Калечишься, как обычно. Что уронила и разбила?
— Мама! Блин! Как же больно-то! — Я потрясла рукой, а ногу поджала, изображая большую неуклюжую цаплю.
— Идем, горе луковое. Перекисью залью порез. Чем умудрилась-то? — Покачала она головой и закатила глаза. — И подними свой ключ, а то в темноте кто-нибудь наступит.
Ключ я подняла. Но не голой рукой. Второй раз на эти уловки магических тварей не попадусь! Я сначала взяла с верхней полки шарф и уже через него подцепила ключ.
Тот признаков нездоровой активности не подавал. Напасть больше не пытался. Не светился. Не кусался. Не царапался. Но маму я все же спросила, пока она мне поливала порез на ладони перекисью водорода, не поцарапалась ли она сама об ключ?
— Нет, конечно. Он же отшлифованный, гладенький, — спокойно ответила она. — Может, завтра не будешь переезжать? Сегодня клининг все отмыл, папа прямо рано утром туда бригаду отправил и за всем проследил. Но куда ты с порезом?
— Ну, мам! Я уже взрослая! Ну и вообще, — сконфузилась я под ее взглядом.
— Димка тебе не звонил? А Марина? — перевела она тему.
— Нет. — У меня сразу испортилось настроение. Я как-то так погрузилась во все эти сказочные странности, что и думать уже забыла про двух предателей. Сейчас маме пояснила: — Я их везде заблокировала. И не беру пока трубку с неизвестных номеров.
— Ну и правильно. Этот… мне звонил. Гадости про тебя говорил.
— О как! — Я села ровно. — А ты что?
— А я сказала, что еще раз позволит себе подобное и побеспокоит меня или тебя, и я сама, лично, утащу у тебя компромат на него и отправлю куда следует.
— Да-а-а⁈ А он?
— Нецензурно выбранился и бросил трубку. Козел!
— Козел! — подтвердила я. — Хорошо, что вы с папой помогли мне так быстро от него переехать.
— Ага. Завтра с тобой поехать туда, в студию? Будешь что-то из вещей еще забирать?
— Не-а. Ну вот форму только, которую ты постирала.
— Красивая, кстати. И надпись забавная. А почему «Мимоходом»?
— Ну… Не знаю, — растерялась я. — Но прикольно, да?
Мы еще немного поболтали, потом я забрала из отглаженной стопки вещей фартук и колпак. Захватила ключ, так и завернутый в шарф, и пошла в свою комнату, где меня ждал Колобок.
Не успела закрыть за собой дверь, как он заявил:
— Я все почувствовал. Молодец. Приняла ключ, привязала его к себе кровью. Марьян, конечно, лопнет от злости, но сам виноват.
— Почему? — Я присела напротив.
— Потому что надо было самому это сделать. Ему же четко все рассказали. Что если не привязать кровью, то органической привязки нет. Что если не отдаться душой и эмоциями, то и слияния не будет. Ну и что вышло? Психанул, форму скинул, и привет! Если бы вернулся прямо сразу и забрал его, то, может, булочная его бы и простила. Она ведь не злая совсем, волшебная же. И очень любит компанию. А так он, считай, ее в другие руки передал, отказался. Она и обиделась. Ушла.
— Ушла? Ты же говорил, что перенеслась куда-то в небытие. Когда врал? Тогда или сейчас?
— Не придирайся!
— А ты не юли́. Ну-ка! Давай все четко, ясно и понятно. И как ты почувствовал про ключ? Кстати, он поранил мне руку сильно и светился, и током еще ударил.
— Не током, а магией. И не поранил, а взял крови для привязки. А свет — это побочное явление.
— И-и-и… Куда ушла булочная? И булочная ли она? Или кондитерская?
— Какая разница? Как назовешь. Пекарня. Булочная. Кондитерская. Неважно, главное, что в ней всегда, с самого момента ее взросления. только пекут-выпекают и продают это желающим. Это ее специализация.
Я сделала мысленную пометочку, что возможны и другие похожие заведения, живущие своей жизнью и уходящие невесть куда.
— И⁈ — Я строго нахмурила брови.
— Ну да, да! Вот ты зануда. Ушла. Встала на свои лапы и ушла. Она ведь может.
— У нее еще и лапы⁈ Где⁈ Она же стояла прямо на асфальте, и крыльцо имелось.
— Боги! Какие же примитивные людишки живут в этом мире. Ну не лапы. Ноги. Самые обычные курьи ножки.
Я аж булькнула, издав нечленораздельный звук. Помолчала, собираясь с мыслями, и уточнила:
— Избушка? На курьих ножках? Но булочная выглядела обычным каменным двухэтажным домиком.
— Нет, конечно, не избушка уже давно. Это только первое время после вылупления они такие, типичные избушки. А потом растут, увеличиваются, выбирают образ жизни и специализацию, под них снаружи меняют фасад и вывеску, внутри — тоже под выбранную деятельность — переносят стены и выращивают нужное количество комнат.
Я молча таращилась на Колобка. Пауза затягивалась. В какой-то момент он начал нервничать, отводить глаза, и я поняла, что и сейчас он еще не всю правду мне выложил.
— Колись давай!
— Зачем⁈ — испугался он. — Я печеный, меня нельзя расколоть.
— Выкладывай все полностью. Много таких избушек на курьих ножках существует? И какие они? И откуда берутся? Где рождаются? И что, те, кто начинают в них жить и работать, становятся как Баба-Яга?
— Где избушки вылупляются, никто не знает. Откуда берутся их яйца, тоже неведомо. Новорожденных избушат никто не видел, но всем известно, что они вылупляются, а не рождаются. Просто однажды они приходят к людям, уже став большими. Сначала это обычный одноэтажный деревенский домик с печью. Они могут оставаться на одном месте, пускают в себя кого-то пожить. Скучно им быть одним. Чаще всего ведьмочек или магичек. Могут под них свой внешний вид менять и где-то на одном месте обживаться. Но чаще снимаются с места и путешествуют. Изучают миры. Потом, став взрослыми, выбирают, чем хотят заниматься в своем дальнейшем существовании, и начинают изменять себя под выбранную цель. Отращивают второй этаж, крыльцо, вывески, витрину, стены каменеют и меняют окрас.
— С ума сойти! — выдохнула я.
— Ну а потом подают заявку в ковены или королевским службам, что готовы существовать в связке с магами и чародеями. И тогда уже им помогают подобрать того, кто будет вести… хозяйство? Быт? В Мимоходом — это всегда тот, кто умеет и любит печь. Вот с Марьяном вышла осечка. Выпечку он любит, а вот печь не очень. Ты как? Должна уметь, раз привязка сработала.